– Да, сэр, она написала его, как только достигла совершеннолетия. Но боюсь, что позже оно было изменено. Мисс Кара говорила мне, что собирается поговорить об этом с мистером Раттисбоном, ее адвокатом. Насколько мне известно, те люди выманивали у нее деньги.
– Много?
– Не знаю, сэр, но могу предположить, что очень много. Скорей всего, она оставила им все, что у нее было. – Она помолчала, потом добавила, повысив голос: – Если ее убили, сэр, то из-за денег. Запомните мои слова: все дело в деньгах.
– Самый распространенный мотив, – кивнул Аллейн. – Спасибо. А теперь идите и постарайтесь немного отдохнуть. Вам это необходимо.
Няня еще раз высморкалась и, пробормотав: «Большое спасибо», – направилась к двери. На пороге она остановилась.
– Могу я попросить вас об одолжении, сэр?
– Разумеется.
– Вы позволите мне… забрать ее домой до похорон?
– Только не сейчас, – мягко ответил Аллейн. – Может быть, завтра, хотя… это плохая идея.
Она пристально посмотрела ему в глаза и, не сказав больше ни слова, вышла из комнаты.
Глава 14
Найджел составляет список
– Очень достойная женщина, – заметил Найджел со своего места.
– В самом деле, – согласился Аллейн. – Думаю, нам надо побеседовать с привратником из дома нечестия.
– Чтобы подтвердить ее рассказ?
– Хотя бы.
– Послушайте, – начал Найджел, – а как вы узнали?..
– Не важно. Сидите тихо. Мне надо поговорить с остальным персоналом.
Как оказалось, «остальной персонал» не блистал ни знаниями, ни умом. Шофер, две горничных, уборщица и кухарка были одновременно взбудоражены и подавлены, словно не знали, что их волнует больше: разразившаяся трагедия или страх остаться без работы. Уборщица, сухая и сдержанная женщина, держалась так холодно, словно все случившееся нанесло ей личную обиду, но при этом едва удерживалась от приступа истерики. Старшая горничная выглядела взволнованной, младшая – растерянной. Кухарка плакала, но рассеянно и без души, с видом сердобольной толстушки, которая любит иногда пустить слезу. Все дружно подтвердили показания няни насчет событий вчерашнего дня. Шофер повторил, что в половине третьего отвез мисс Куэйн в церковь, а без пяти три привез обратно. Она действительно казалась очень расстроенной, когда выходила из церкви. «На ней лица не было, – сказал он. – Хозяйка сильно побледнела и даже задыхалась». Ему надоело сидеть в машине, и он прошел по коридору до двойных дверей. Мисс Куэйн оставила одну створку приоткрытой, и шофер заглянул в зал. Он увидел, как хозяйка выходила из алтарной двери. Ему послышалось, как она что-то сказала, и он решил: говорит с отцом Гарнеттом. Пока шофер ждал, в церковь вошли два или три человека. Аллейн спросил старшую горничную, кто работал у мисс Куэйн после того, как она поселилась в этом доме, и как часто ее посещали посвященные. Старший инспектор протянул ей список имен, и она взяла листок в руки, жеманно отогнув мизинец.
– Да, я их знаю, – произнесла она.
– Все они навещали мисс Куэйн?
– Да.
– Но некоторые чаще, чем другие?
– Само собой, – ответила горничная.
– А кто бывал чаще других?
– Наверное, месье де Равиньи, мистер Огден и миссис Кэндур.
– Миссис Кэндур? Когда она была в последний раз?
– Я могу посмотреть в книге записей.
– Да, будьте добры, принесите ее сюда.
Уилсон – так звали горничную – принесла книгу. Это был увесистый журнал, и Аллейн некоторое время внимательно изучал его содержимое.
– Судя по записям, – произнес он наконец, – миссис Кэндур перестала посещать этот дом три недели назад. Раньше она обедала или ужинала здесь по меньшей мере раз в неделю. А потом все прекратилось. – Он поднял брови и взглянул на Уилсон. – Вы не знаете почему?
– Произошла ссора, – коротко ответила она.
– По поводу чего?
– По поводу одного приема.
– Хм. Какого приема? Или вы не в курсе?
Уилсон молча поджала губы.
– Ну, давайте, Уилсон, – подбодрил ее Аллейн. – Не стоит скрывать правду.
– Я не люблю повторять на кухне то, что говорят в гостиной, – с достоинством возразила горничная.
– Мы с вами не на кухне, и это может иметь важное значение для следствия. Мисс Куэйн и миссис Кэндур поссорились из-за отца Гарнетта?
– Да, сэр, – ответила Уилсон, очевидно взвесив личность детектива на своих внутренних весах и признав его «достойным».
– Расскажите об этом, Уилсон. Речь идет ни больше ни меньше как о торжестве правосудия. Поэтому не надо ничего скрывать. Ссора произошла за обедом в среду, четырнадцатого ноября, когда миссис Кэндур в последний раз посетила этот дом?
– Да, сэр. После обеда. За чашкой кофе.
– Вы подавали кофе?
– Да. Дамы повысили голос, было слышно, как они разговаривали… Я как раз вышла с подносом в коридор и не знала, что делать дальше.
– Неловкая ситуация. О чем они говорили?
Уилсон вдруг утратила всю свою сдержанность и разразилась целым потоком слов:
– Миссис Кэндур сказала мисс Куэйн: «Вы знаете, о чем я говорю», а потом: «Учтите, я за вами приглядываю», и еще: «Меня от этого тошнит». Они вышли из большой гостиной и не заметили, что я стою рядом, потому что обе были увлечены беседой. Тут мисс Куэйн и говорит: «Боюсь, я неправильно вас поняла, Дагмар». Вы бы слышали ее тон! «Боюсь, я неправильно вас поняла, Дагмар, – говорит, – потому что мне трудно поверить, что вы могли опуститься до таких грубых и обыденных вещей, – говорит, – рассматривая мои отношения с отцом Гарнеттом в подобной плоскости». А миссис Кэндур только засмеялась и съязвила: «Обыденных! Если уж тут кто-то опустился до «обыденных» вещей, то никак не я. Не притворяйтесь, Кара», – сказала она, когда они вошли в малую гостиную, а я все еще стояла в коридоре, не зная, входить или нет. Они не закрыли дверь, и я слышала, как мисс Куэйн громко ответила: «Теперь мне все ясно, вас снедает ревность». Тут мисс Кэндур издала такой странный звук – знаете, как будто слегка взвизгнула, – а мисс Куэйн ей говорит: «Вы ревнуете, потому что отец Гарнетт избрал меня, чтобы раскрыть глубинные тайны плоти и духа», – или что-то в этом роде, а миссис Кэндур снова засмеялась – вы бы слышали как! «Кара, – говорит, – не думайте, что вам удастся меня провести, потому что я все знаю. Учтите, я не стану стоять в стороне и молча на все это смотреть». По правде говоря, я вся задрожала, и чашки на подносе стали дребезжать. Мисс Куэйн шепнула: «Тише!» А потом позвала меня: «Уилсон!» – и я вошла.
– Весьма драматично, – заметил Аллейн. – Замечательный рассказ. А кофе они выпили?
– Да, но у них так дрожали руки, сэр, что они почти все пролили.
