– У вас прекрасная память, – похвалил Аллейн. – А эта книга его заинтересовала?
– Дайте подумать. Он подошел к полкам и… Постойте, что это была за книга? – Она вдруг ахнула. – Неужели… ну да! Это была она! Та самая, что вы нам показывали, про яды. Господи, так вот о чем вы говорите?
– Не волнуйтесь. Вам не о чем беспокоиться. Да, речь о той самой книге. Мы просто пытаемся за ней проследить.
– Но в таком случае она принадлежит Сэмми Огдену. Это его книга. Хотя он и не признался. Когда вы нам ее показывали, он просто сидел и… – Ее глаза загорелись, миссис Кандур сразу оживилась. – Вы понимаете, что это значит? Он промолчал!
– В самом деле, – кивнул Аллейн. Миссис Кэндур возбужденно заерзала на месте. – Однако потом он нам рассказал, что является владельцем книги. И что не заметил, как она пропала.
– Но… Хм. – Его собеседница была разочарована. Потом в ее взгляде снова вспыхнул огонек. Ее губы дрогнули. – Значит, это был француз. Я вам кое-что расскажу. Слушайте.
Аллейн молча ждал. Она понизила голос и придвинулась к нему поближе.
– Он – то есть Рауль де Равиньи – выставил себя полным дураком с Карой Куэйн. Она его поощряла. Вы же знаете этих иностранцев. Если бы я захотела… – Она хрипло рассмеялась. – Но у меня не было ни малейшего желания. Однажды мы с ним поссорились. Я не знала, как от него отвязаться. Тогда он переключился на Кару. Думаю, в отместку мне. А потом… Мне не хочется это говорить, но… Кара была ужасной женщиной. Я читала много книг по психоанализу и сразу поняла, что она без ума от отца Гарнетта. Де Равиньи тоже это понял. Я за ним следила. Я знала все. Он сходил с ума. А когда отец Гарнетт сделал ее Избранным сосудом, он быстро сообразил, что это значит. Вы меня понимаете?
Аллейн ограничился тем, что слегка наклонил голову.
– Наверное, для него это было слишком. Француз, страстный человек. Кельтский… Я хотела сказать – галльский темперамент. Почему он не сказал, что уже видел эту книгу? Вот что я хотела бы знать. Я ведь права, не правда ли? Вы согласны, что я права?
– Он унес книгу с собой? – спросил Аллейн.
Миссис Кэндур отвела глаза.
– Не знаю, но она его очень заинтересовала. Я сразу это поняла. Это было видно. Он спросил у Сэмми Огдена, где тот ее купил. Шарил по всем полкам, пока не нашел, что хотел.
– Мистер Огден утверждает, что он сам обратил внимание месье де Равиньи на книгу и что она его не слишком заинтересовала.
– Он только притворялся, что она его не интересует, – возразила мисс Кэндур. – Можете не сомневаться. Сделал вид, что ему до лампочки, чертов ублюдок.
Озадаченный этой внезапной грубостью, Аллейн не удержался от гримасы. Миссис Кэндур густо покраснела под своим макияжем и посмотрела на него с испугом.
– Боюсь, вы бог знает что обо мне подумаете, – пробормотала она, – но я знаю, что он за человек.
– Вы говорили про ссору с месье де Равиньи. Можно узнать об этом поподробнее?
Но миссис Кэндур ушла в глухую оборону. Пряча от него глаза, она стала что-то бормотать про самоуважение. Мол, их ссора не имеет никакого отношения к делу. Она не хочет об этом говорить. Аллейн все-таки попробовал поднажать и спросил, когда это случилось. Миссис Кэндур ничего не могла вспомнить.
– Это произошло в то же время, когда вы перестали посещать мисс Куэйн?
Удар попал точно в цель. Женщина побледнела так, что Аллейн испугался, как бы она не упала в обморок. Она резко отпрянула на свои подушки, словно ее обожгло пламенем.
– Что это за вопрос! На что вы намекаете? Почему вы спрашиваете?
– Не стоит так волноваться, – попытался успокоить ее Аллейн.
– Как я могу не волноваться, когда вы… Мне плохо. Я вас предупреждала. Вы должны уйти.
– Разумеется. – Инспектор встал. – Прошу прощения. Я не думал, что мой вопрос так на вас подействует.
– Дело не в вопросе. Это все из-за нервов. У меня нервный срыв.
Она всхлипнула, сжала кулаки и залилась слезами. Аллейн, бормоча извинения, направился к двери.
– Стойте! – крикнула миссис Кэндур. – Стойте! Послушайте.
Он обернулся.
– Нет, нет, – выпалила она с яростью. – Я не скажу ни слова. Ни слова. Оставьте меня.
Он вышел.
Фокс ждал его снаружи.
– Кажется, было немного шумно, сэр? – спросил он.
– Мягко говоря. Просто отвратительная сцена. Теперь останется осадок на всю неделю. Расскажу подробности в машине. Едем к Огдену.
По дороге на Йорк-сквер Аллейн описал детали своей встречи.
– Что вы об этом думаете? – спросил он.
– Судя по всему, миссис Кэндур пыталась закрутить роман с французским джентльменом, но у нее ничего не получилось. После этого ее чувства, видимо, поменялись на противоположные, как это часто бывает у таких женщин. Скорее всего, она не испытывала дружеских чувств и к мисс Куэйн, если учесть, что та заполучила сразу и месье, и преподобного. Вряд ли это привело ее в большой восторг.
– Вряд ли.
– Вопрос в том, – продолжал Фокс, методично развивая свою мысль, – сообщила ли она вам нечто такое, что подтверждает нашу версию или, наоборот, указывает в другую сторону? Вот что главное.
– Она сказала, что де Равиньи сам нашел книгу и что никто не обращал на нее внимания, пока Огден не спросил у француза, что он о ней думает. Миссис Кэндур подробно все это описала.
– По-вашему, она говорит правду?
– Хотел бы я знать, – ответил Аллейн.
– А отец Гарнетт?
– Он тоже видел книгу. Возможно, потом они рассматривали ее вместе. Проблема в том…
– Рассмотрел ли ее кто-нибудь из них настолько подробно, чтобы придумать план с цианистым натрием?
– Вот именно, братец Лис, вот именно. А как ваши успехи с той смазливой субреткой, которая проводила нас в гостиную?
– А, вы о ней. Ее зовут Рита. А кухарку – миссис Булсом. Добрая, приятная женщина – я про кухарку. Радушно приняла меня на кухне, отвечала прямо и открыто. По ее словам, в воскресенье без четверти два Рита подала кофе. Минут через десять она поднялась наверх, чтобы забрать чашки, и увидела, что миссис Кэндур лежит на тахте, курит и слушает радио. Все оставалось в том же положении, когда в половине четвертого Рита принесла чай, а потом они весь день слышали работавшее в гостиной радио.
– Не бог весть какое алиби. Удалось узнать какие-нибудь сплетни про эту… скажем так, не слишком приятную даму?
– Вы о миссис Кэндур? Прислуга от нее не восторге, сэр. Рита считает, что ее хозяйка почти всегда «под кайфом», а миссис Булсом, женщина весьма прямолинейная, говорит, что даже ее кошка ведет себя приличнее. Такая у нее манера выражаться.
