Глава 8
Оказавшись на втором этаже, все столпились за спиной Залесного и Вани. Видно практически ничего не было, мужчины загораживали собой весь проход. Да еще и Раиса с Аллой, развившие отличную скорость и опередившие на лестничном пролете Ингу с Аленой, заслоняли своими упитанными телесами все возможные щелочки.
– Ну что там? Что? – изнывала Инга. – Что видно?
Никто ей не мог ничего ответить. Да еще Игорь, обернувшись к ним, сердито прошипел:
– Я ведь, кажется, просил всех оставаться внизу!
Все промолчали, застеснявшись. Кто-то даже потупил взгляд, чтобы не встречаться глазами с разгневанным следователем, но никто не ушел.
Алена же еще и произнесла с укоризной:
– Игорь, что ты кричишь? Все люди хотят понять, что именно случилось с Леной. Ее убили? Я вижу, там, в комнате, есть кровь.
Высокий рост Алены позволил ей увидеть больше, чем той же Инге. Но в этот момент Василий Петрович, который находился в спальне Лены, вернулся к дверям и произнес очень решительно:
– Так, попрошу всех покинуть место преступления!
– Преступление! – дружно ахнули все. – Значит, Лену и впрямь убили?
– Она мертва, никаких сомнений в этом нет.
– Как это случилось? Объясните нам!
Но Василий Петрович ничего не пожелал объяснить. Вместе с Ваней и Залесным они буквально вытеснили всех с порога. Это удалось сделать не без некоторого сопротивления со стороны гостей. Пока все толкались, юркая Инга успела улучить мгновение, чтобы хотя бы одним глазком заглянуть в комнату. Этого ей оказалось достаточно. Она успела увидеть и распростертое на полу возле открытого окна тело Лены, и кровь вокруг нее на полу и одежде.
Сердце у Инги судорожно заколотилось, а во рту стало сухо и противно. Значит, все правда! Лена убита!
– Покиньте место преступления! – сердился Игорь. – Как вы не понимаете, нельзя просто так разгуливать тут: вы уничтожите следы убийцы!
Толпа отодвигалась неохотно, но все же отодвигалась. И наконец Залесный кивнул, показывая, что удовлетворен тем расстоянием, которое теперь отделяло гостей от дверей комнаты Лены.
– Что там случилось?
– Друзья мои, я сам в таком же точно недоумении, как и вы, – произнес Залесный. – Могу лишь рассказать, что когда я подошел к дверям Лениной спальни, то обнаружил их открытыми, а саму Лену лежащей на полу в той же позе, что и теперь. Я лишь убедился, что она не дышит, и сразу же сообщил вам. Больше я ничего не знаю.
– Но она точно мертва?
Василий Петрович кивнул головой:
– Увы, да. Я тоже первым делом проверил пульс. К сожалению, ни пульса, ни дыхания у Лены нет. Она умерла.
– Но что случилось? Откуда там кровь? Ее убили?
– Вероятно.
– Но как?
– Не задушили – это точно.
– На сей раз преступник действовал иначе.
– Очень похоже на огнестрельное ранение, – произнес Василий Петрович, вопросительно взглянув на Ваню, который авторитетно кивнул головой в знак согласия.
Все с изумлением переглянулись. Алла первой произнесла:
– Но мы не слышали никакого выстрела.
– Вероятно, ее застрелили откуда-то снаружи.
– Все равно выстрел должен был быть слышен!
– Значит, стреляли с глушителем.
Огнестрельное оружие, да еще с глушителем, – это однозначно было дело рук профессионала. Но ведь и в случае убийства Толи тоже зашла речь о профессиональном наемнике. И кто подходил под это описание? Ваня? Юра или Павел? Василий Петрович? Все они долгое время служили в армии, умели обращаться с оружием и знали, как и где его можно раздобыть.
Но зачем кому-то из них убивать Толю, а потом стрелять в Лену?
– Как это могло произойти? – спросила Инга.
– Окно в комнате Лены было открыто, она проветривала помещение. А чтобы не замерзнуть, накинула на себя куртку и даже перчатки надела на руки.
– Но она не замерзла, она была убита!
– Да, но она немало времени провела у окна. И преступник мог хорошенько прицелиться, находясь где-то на улице.
– Где-то – это где?
– Неподалеку от усадьбы на расстоянии нескольких сотен метров от окна растут высокие деревья. Если преступник стрелял из снайперской винтовки или чего-то подобного, то он мог забраться на одно из деревьев и, дождавшись, когда Лена подойдет к окну, выстрелить в нее.
Инга недоверчиво покачала головой. Многое казалось ей не соответствующим истине. Мороз на улице стоял пусть и не очень сильный, но все-таки не лето, чтобы стоять у распахнутого окошка так долго, чтобы замерзнуть и накинуть на себя одежду. Да и снежок снова начал сыпать. Не такой сильный, как вчера, но все же он был, и задувало вполне прилично. Стоять в такую погоду у окна? Да, пусть Лена и оделась, но все равно ей должно было стать холодно.
Не говоря уж о том, что стеклопакеты в доме у Василия Петровича даже летом редко открывали нараспашку. Обычно все довольствовались небольшой щелью, вполне пригодной для проветривания помещения. Впрочем, взбудораженная смертью мужа и проводимым ею расследованием, Лена могла воспринимать окружающий ее мир иначе. Она могла захотеть освежиться, подошла к окну, распахнула его настежь, потом накинула какую-то одежду и… и была убита.
Определенно, в этой версии была какая-то трудно уловимая странность. Инга нахмурилась. Нет, как ни крути, а что-то в этой версии казалось ей неприемлемым. Но вот что именно?
– Лена была убита выстрелом в грудь, – продолжал информировать друзей Василий Петрович. – Как мне кажется, пуля попала куда-то в область сердца. Но пока точно сказать что-либо трудно.
– Ничего. Разберемся. Сейчас приедут ребята из полиции. Будем вместе с ними проводить дальнейшее расследование.
Но когда прибыли полицейские, все оказалось не совсем так, как представлял себе Залесный. Вместе с местными полицейскими, с которыми друзья познакомились еще ночью, к ним в усадьбу прибыл еще и молоденький следователь из центра, присланный специально для помощи в расследовании убийства Толи.
Едва узрев новенького, Алла тут же простодушно выразила общее мнение:
– Неужели постарше никого прислать не могли!
В голосе ее звучало понятное разочарование. Но ей быстро объяснили, что в связи с новогодними праздниками все старшие и опытные товарищи заняты более приятными делами. И единственный, кто не отказался поработать в свои выходные дни, был этот молодчик.
На вид ему было лет двадцать пять, но возраст добавляли очки на носу. Да и держался он с такой важностью и апломбом, что хватило бы и на десяток седобородых аксакалов.
Алене хватило всего нескольких минут наблюдений за мальчишкой, чтобы немедленно окрестить его прозвищем:
