(Маасийот ве-сихот цадиким, 18)
Брачные узы
Однажды поехал святой Бешт в один город и увидел [там] женщину, ходившую по домам с ребенком на руках. Попросил он женщину отдать ему мальчика, чтобы он растил его и занимался с ним. Однако женщина и слышать не хотела о том, ибо сын ее – мальчик великого ума, и душа ее повязана с его душой, и пусть она и обивает пороги, а мальчика не оставит. Пошел Бешт, да будет благословенна память праведника, на двор, где останавливались на ночь проезжие люди, и попросил хозяина постоялого двора поговорить с той женщиной по душам и дать ей несколько злотых, только чтобы отдала ему ребенка, дабы он вырастил его на коленях своих. Когда женщина пришла на постоялый двор, хозяин поговорил с ней по душам. Но бесполезны были уговоры его. Увидев, что слова его не помогают, взял хозяин постоялого двора ту женщину с ребенком, и вытолкал ее вон, и не желал пустить ее на ночь. Дождь же, и снег, и холод [на улице] были ужасны. Передумала женщина и решила, что отдаст ребенка Бешту, хозяин же постоялого двора пустил ее в дом и дал ей утолить голод и жажду. И было наутро: пошла она к Бешту, да будет благословенна память праведника, и отдала ему ребенка, а Бешт вознаградил ее сполна, и пошла она своей дорогой. Бешт же, да будет благословенна память праведника, стал растить ребенка, и ребенок рос и рос, пока не пошла о нем слава, как о великом илуе*, и все именитые и облеченные властью люди стали стремиться породниться с ним, а Бешт, да будет благословенна память праведника, не соглашался. И стали именитые люди думать, что Бешт ищет какого-нибудь гвира, превосходящего их достоинствами. Однажды взял Бешт одного из прислужников своих и дал ему запечатанное письмо к одному человеку в некоем городе, чтобы прислужник поехал к нему, и если захочет сей человек породниться с ним, то пусть напишет условия брачного договора* и – в добрый час. Прислужник поехал по велению учителя своего, и прибыл в то место, и стал искать человека, о котором говорил ему Бешт, и не знали тамошние жители, кто это. Пошел к известному гвиру, одному из хасидов учителя своего Бешта. Гвир принял его с превеликим почетом, как подобает принимать слугу Царя царей – учителя нашего Бешта, да будет благословенна память праведника, и дал в его честь обед, и собрались там все люди из хасидов Бешта, дабы оказать честь учителю своему. Прислужник же показал им запечатанное письмо и рассказал, чего желает учитель. Гвир собрал всех своих домочадцев, и стали они дознаваться, кто бы это мог быть. Пока один из слуг не сказал, что хорошо знает того [человека], и что тот нищий бедняк, торговец луком, и что живет он за городом в маленькой избушке. Прислужник пожелал пойти к нему. Гвир же сказал ему, чтобы не утруждался, ибо тот несомненно скоро будет здесь, так как каждый день он приходит со своим мешком продавать лук, и так и было. И когда он пришел туда, сказал ему прислужник: «Тебя зовут так-то и так-то». Сказал ему: «Так». Сказал ему прислужник: «Письмо запечатанное привез я тебе от Бешта». Тот взял письмо в руки, а прочесть [его] не умел. Гвир же со всеми людьми, сидевшими там, хотел знать, в сем суть письма. Сказал гвир тому человеку: «Ежели хочешь, дай мне письмо, и мы прочтем его при тебе и скажем тебе все, что написано в нем». Дал ему письмо, и вот что оно гласило: «Приветствую и желаю всего лучшего и проч. Поелику стало известно мне, что есть у тебя взрослая дочь на выданье, при мне же тоже есть один мальчик, который вырос у меня, и отрок сей мягок, и добр, и известен знанием Торы, и ежели пожелаешь, то обручим сию пару, и стану я тебе кумом, а если нет у тебя денег на свадьбу – я дам. И если нет у тебя денег на [свадебный] наряд – я дам. И ежели нет у тебя денег на приданое – я дам. И может, не хватает тебе на пропитание – я стану давать тебе сколько-то злотых и буду содержать тебя. Се мое слово, Исраэль Бешт». И было: прочитав ему сие, спросили его: «Что скажешь на это?» Сказал им: «Откуда что берется? Отчего бы мне не согласиться на это, ведь у меня полон дом взрослых дочерей, которым обуться не во что, а теперь все мои нужды Бешт возьмет на себя». Прислужник же в добрый час договорился с ним об условиях и поехал своей дорогой. И Бешт, благословенной памяти, устроил свадьбу, как обещал, соблюдя всякую малость. Именитые же люди, прослышав про то, поражались, и, хоть и знали они, что [как бы ни был] Бешт неискушен в путях своих, он, несомненно, знает, что делает, все же набрались они храбрости и попросили Бешта поведать им, что он сделал и что подразумевал. Ведь именитейшие люди хотели породниться с ним, а он связался с безродной деревенщиной. Поведал им Бешт, кто сей отрок, сказав, что жена, которую он взял ему, – нить, связующая его с уделом, что был у него в первом его перерождении, посему-то и не желал он разъединять сопряженных, упаси Господь. И рассказал им, что однажды был один император (наподобие тех императоров, что раньше были в Польше, или принцев и графов ныне) и был у него сын, весьма спорый в учении, и в мудрости евреев тоже, ибо все время дружил он с сыном еврея-гвира который жительствовал неподалеку от императора, и все время слушал уроки Торы, которые сын гвира брал у меламеда, пока и сам сын императора (душа сего жениха) не выучился на пару с сыном гвира и настолько преуспел в учении, что явилось у него великое желание перейти в еврейство. И дал ему меламед добрый совет – получить у отца своего, императора, разрешение отправиться в поездку по провинциям, дабы проверить, что там делается, потом же поедет он к известному праведнику, которого назвал ему меламед, и там обратится в еврейство. И тот праведник воспитывал его, пока тот весьма не возвысился и не прославился как мудрец и столп учения. Однажды прибыл в город, где воспитывался царский сын, великий князь, властитель той страны, и горожане оказали ему, как то подобает, великие почести. И князь взошел на великолепный помост, дабы произнести речь, и весь народ толпился на площади от края до края, также и тот праведник, царский сын, пришел туда из почтения к царству. И понятно, всяк во все глаза смотрел на великолепие, коим загодя украсили то место. Царский же сын, зане был царского происхождения и великим мудрецом, одаренным мудростью, то смотрел с великим вниманием на одну вещь, установленную там. Вещь же сия поистине была велеискусным и чудесным творением в глазах всех мудрецов и знатоков, понимающих в мастерстве и чудесном этом искусстве, кое недоступно было разумению профана, но лишь человека ученого и искушенного во всех науках, как люди, воспитанные при царском дворе. Тот же князь, заметив, что отрок сей вглядывается и рассматривает только ту чудесную вещь, не сводя с нее глаз, заключил, что он из великих мира сего и из владетелей страны, и велел, чтобы отрок предстал перед ним на следующий день. Отрок испугался весьма, предполагая, что отец его, несомненно, сообщил всем князьям и владетелям страны, что пропал у него сын. Теперь же откроется дело, и, не дай Бог, будет он вынужден отступиться от веры еврейской. Стал раздумывать, что он может сделать, и решил, что утро вечера мудренее. Наутро пошел отрок к князю. Спросил его князь: «Сын мой, скажи мне, кто ты, и ни в чем не обманывай меня и ничего не бойся». Решился отрок и рассказал ему всю правду. Сказал ему вельможа: «Может быть, ты пожелаешь породниться со мной, женись на дочери моей невинной, и станет она тебе женой?» Сказал ему отрок: «Однако я ведь еврей, а она нееврейка». Сказал ему вельможа: «Я тоже еврей, как и ты, из принужденных
[238]
, и дочь моя вернется к еврейству и выйдет за тебя замуж по закону Моше и Израиля». Сказал ему отрок: «Ежели так, то я готов, но только при условии, что дочь твоя согласится на все, что я укажу ей», – ибо он был юноша, продвинутый в учении, взошедший на [высокую] ступень и сведущий в каббале. А иногда бывало, что душа его возносилась
[239]
[на Небеса]. (А, как известно от Бешта, да будет благословенна память праведника, когда случалось, что [Божественная] душа его возносилась на Небеса, телесная душа покидала его, и он лишался сознания, как это происходит у тех, кто падает в обморок.) И иногда, когда он будет оставлять телесную оболочку, чтобы она [жена] не будила его и ничего не боялась. И согласилась она, а князь поехал своей дорогой и прислал ему свою дочь, и та вышла за отрока замуж по закону Моше и Израиля, но никто о том не ведал. И жили они вместе в мире и покое. Однажды случилось с царским сыном, то есть с сим отроком, что душа его вознеслась [на Небеса и оставалась там] дольше, чем обычно, так что жена его перепугалась. Однако врачи сочли, что он жив (хотя врачи и не знали, что это – вознесение души). И после того, как силы вернулись к нему, душа возвратилась в тело и он обрел обычную крепость, как прочие люди, спросила его жена, отчего он оставался там дольше, чем принято у него. Сказал ей, что желал достичь Высшего чертога, что в Райском саду, но не оставили его [там], ибо не в святости был он зачат и родился от неевреев. И только если согласится он умереть и переродиться еще раз, так что будет зачат женщиной-израильтянкой и зачатие его произойдет в святости, тогда сможет достичь и того чертога. И сказал, что он согласен на это, но только должен испросить согласие у жены своей. И вот теперь я спрашиваю, возлюбленная супруга моя, согласна ли ты на это? Сказала ему: «Соглашусь на это, только если и я умру вместе с тобой и воплощусь второй раз и только если и во втором воплощении ты возьмешь меня в жены, тогда соглашусь, если ты пообещаешь мне это». И пообещал он ей, и умерли оба, и переродились они еще раз. Царский сын переродился и был зачат той проезжей женщиной, о которой говорилось в начале рассказа, а княжеская дочь переродилась в семье бедняка, упомянутого нами торговца луком. «А ежели они пара со времени первого перерождения, то как же мне, упаси Бог, разделить сопряженных? Посему и должен был я приложить все силы свои, дабы воспитать царского сына и женить его на жене и супруге его с прошлого перерождения». Сие поведал им Бешт, да будет благословенна память праведника. И отныне не удивляйтесь сему.
