(Сипурим нехжадим)
Три благословения
Потом поселился Бешт в деревне Ксиловичи рядом с Тлустом, и было у него в обычае ходить зимой к небольшой речке и погружаться там в воду совершая омовение; даже когда река затягивалась льдом, он ломал его и погружался в прорубь.
Как-то сидел у реки один необрезанный. Почувствовал он жалость к Бешту, ибо один раз увидел, как тот выходит из воды и не может поднять ногу, потому как она примерзла, и тогда он с силой поднял ее, сорвав кожу до крови. С того дня необрезанный сторожил его и, как выходил Бешт из воды, подбрасывал ему сено, чтобы тот вставал на него. Так он делал каждую ночь.
Один раз сказал Бешт необрезанному: «Скажи свое желание, и исполнится оно. Богатства хочешь, долголетия или стать судьей?» И сказал необрезанный на языке язычников: «Пан раббин, все добри», то бишь: «Господин раввин, все [три] хороши». – «Хочу я все три благословения вместе». И ответил ему Бешт и сказал: «Я благословляю тебя всеми тремя благословениями вместе». И сказал необрезанный: «Как я смогу стать богатым, коли у меня ничего нет?» И сказал Бешт: «Отведи воду от этой речки, что подле твоего дома, и сделай затон. Каждый, кому потребно будет исцеление, возьмет у тебя пузырек с водой и снова будет здоров». И попросил его необрезанный намекнуть, как долог будет его век. И сказал ему Бешт: «Дни твои продлятся, пока после смерти моей не увидишь человека, обличьем подобного мне».
После всего этого занемогла жена необрезанного и дитя его занемогло. Он омыл их водами речки и дал им испить той воды, и они выздоровели. И распространилась весть об этом, и пошли к нему люди со всей округи за той водой, и вода та исцеляла от разных недугов. И весьма разбогател необрезанный, пока не стало известно об этом докторам, и те ходатайствовали перед властями, и засыпали его затон. Так сделал Бешт, да защитят его заслуги нас и весь Израиль.
И было во время праведного рабби из Ружина
[31]
: захотел праведный рабби из Ружина увидеть того необрезанного, и привели необрезанного к нему. И было: увидев облик праведного рабби из Ружина, сказал он: «Теперь настал мой час покинуть сей мир, ибо облик этого праведника подобен облику Бешта».
(Сипурей Яаков, 14)
Слезы
Рассказывал мне реб* Шмуэль-Арье, мир праху его: «В детстве жил я в деревне Ксиловичи, слава о которой разошлась по свету, ибо рабби Исраэль Бааль-Шем-Тов до того, как открыться миру, был там резником*. Нашел я там старого резника, было ему за восемьдесят лет. Сказал ему: “Может, ты был знаком с кем-нибудь, кто знавал Бааль-Шем-Това?” Сказал мне: “Еврея, чтобы видел Бааль-Шем-Това, не нашел я, гоя*, видевшего Бааль-Шем-Това, – нашел. В юности жил я у одного крестьянина-гоя, всякий раз, когда я прыскал водой на точильный камень, чтобы точить свой нож, дед крестьянина, старик лет девяноста или ста от роду, качал головой. Я полагал, он это делает от старости. Один раз почувствовал я, что он это делает мне в укор. Спросил его: “Почему ты качаешь головой, когда я работаю?” Сказал мне: “Дело свое ты делаешь некрасиво. Исроэлке, когда точил свой нож, камень увлажнял слезами”».
[Накануне открытия миру]
Рабби Яаков Маргалиот писал в своей книге Квуцат Яаков: «Накануне своего открытия миру Бешт служил провожатым детей у одного меламеда в Городенке и столовался у рабби Хаима, благословенной памяти, тестя выдающегося учителя рабби Меира, благословенной памяти, автора книги Меир нетивим
[32]
. Жена его по имени Хая была величайшей праведницей. Хае было известно величие Бешта, но он заставил ее поклясться, что она никому ничего не откроет. Поначалу величие Бешта стало открываться ей так. Однажды нужно ей было поехать к одному господину, и она взяла Бешта с собой для охраны. По дороге встретился им один необрезанный, и язвил их, и бросал в них камни. Сказал ей Бешт: “Никому не рассказывай, что я сделаю с необрезанным”. Сказала ему: “Упаси меня Господь что-либо рассказать, разве ты сам пожелаешь”. Вперил Бешт взор в того необрезанного, и тот мгновенно погрузился в землю».
В похвалу той праведнице
Еще писал там рабби Яаков Маргалиот: «Рассказывал мне мой отец, благословенной памяти, что в 5531 (1770/1771) году было моровое поветрие и распространилась повсюду гниль, упаси Господи от такого. Решили гои взять кости мертвого, и сжечь их, и развеять пепел по-над городом, дабы не пришло поветрие в город. И не хотели брать тело гоя и пробрались украдкой на кладбище Израиля, чтобы выкрасть тело мертвого из Израиля, дабы сжечь его. Случилось так, что пришли они к могиле той самой праведницы. Только начали раскапывать ее могилу, громкий голос воззвал из могилы, так что они попадали на землю от страха, лишились чувств, и не могли сдвинуться с места, и так лежали там, пока не пришли люди и не увидели их лежащими на земле. И возблагодарили Господа за то, что случилось с ними, когда они хотели сделать это, и забрали их оттуда».
(Кеѓаль хасидим ѓе-хадаш, 10)
Чудо
Сочинитель книги Раматаим цофим писал в своей книге, что слышал от святого рабби Ицхака из Несхижа, слышавшего это от своего престарелого тестя, святого рабби Леви-Ицхака из Бердичева
[33]
, который рассказывал о Беште, что в то время, когда Бешт еще не открылся миру одно время он служил провожатым детей у меламеда. И его хозяин, бывало, ездил к одному раввину, Бешт же хотел поехать с ним, но хозяин не хотел брать его с собой, и Бешт уехал украдкой, притаившись на доске, торчавшей позади телеги. По дороге нееврейский мальчишка бросил в Бешта камень, и у того пошла кровь. На обратном пути, прибыв на то место, где мальчишка бросил в Бешта камень, увидели они огромную толпу, и толпа эта не давала им проехать, требуя от них совета, ибо мальчик прилип к земле и медленно врастал в нее, и чем сильнее пытались разными уловками вытянуть его наверх, тем больше уходил он в землю. Когда увидел Бешт мальчика, сказал ему: «Впредь не бросай камни в евреев!» Мальчик кивнул головой, ибо дар речи покинул его, и отпустила его земля, и встал он и пошел, целый и невредимый. И после этого случая Бешт оставался провожатым детей у меламеда, а это чудо не повлияло никак, и Бешт не стал известен благодаря ему. И сказал святой рабби из Бердичева: «Это чудеснее самого чуда – что случай этот забылся и ни на что не повлиял, а ведь молва о чуде широко распространилась».
