Когда выяснилось, что расстрелять и зарыть в землю всех украинских евреев невозможно из-за их количества, подразделение было передано в войска СС для выполнения общих военных заданий, и тогда сам доктор Гредель занялся устройством судьбы молодого офицера. Гредель считал, что у него особый нюх на талант. В великом крестовом походе участвовали многие из его протеже. Именно он устроил так, чтобы Салида перевели в 13-ю горнострелковую дивизию СС, единственное соединение в составе войск СС, состоявшее исключительно из одних мусульман, поскольку был уверен, что там наилучшим образом раскроется талант молодого араба по выявлению евреев.
Поэтому Гредель снова вызвал Салида. Когда ему потребовался отряд опытных бойцов для выполнения одного очень деликатного поручения, он предпринял все шаги, чтобы добиться перевода полицейского батальона под началом Салида (добившегося выдающихся результатов в горах Сербии) в состав 12-й танковой дивизии СС – за этой ширмой скрывалась вся деятельность войск СС на Западной Украине в районе Станислава. Впрочем, сделано это было исключительно ради армейских бюрократов, поскольку 13-я дивизия СС «Ятаган» подчинялась непосредственно обергруппенфюреру СС Гределю.
Колонна бандитов, как донесла разведка Салида, состояла по меньшей мере из пятидесяти человек, вооруженных до зубов опытных бойцов, большинство из которых ехало верхом на выносливых карпатских лошадках, существенно упрощавших ведение боевых действий в горах. В распоряжении самого Салида имелось лишь двадцать пять человек, лучшие из лучших от всего состава полицейского батальона, заслуженно снискавшего себе славу, уничтожая бандитов в Балканских горах. Салид понимал, что более многочисленный отряд не сможет бесшумно передвигаться по лесистым горам, понимал, что такой отряд неизбежно оставит за собой след. А это задание надлежало выполнить с величайшей точностью. Кроме того, Салид распорядился захватить с собой двойной боезапас и проследил за тем, чтобы его бойцы вместо громоздких винтовок «Маузер-98» были вооружены скорострельными автоматами МП-40 и пистолетами. У каждого солдата на ремне висело по три «колотушки», гранаты М-24. Главная задача заключалась в том, чтобы сразу же после контакта с врагом обрушить на него всю огневую мощь. Требовался сокрушительный огневой шквал, поскольку противник опытный и стойкий, который не впадет в панику, а откроет ответный огонь и быстро начнет маневрировать, ища пути отступления в надежде на своих крепких лошадок. Но никаких путей отступления не будет. Бандиты умрут все до одного: никаких пленных, никаких забот, никаких сожалений.
Гауптштурмфюрер, то есть капитан Салид, поместил первый пулемет МГ-42, установленный для стабильности на трехногую станину, в тридцати метрах от тропы, откуда открывался прекрасный угол для обстрела всей колонны. Второй он поставил в конце тропы – единственное оружие слева от оси засады, также на станине. Ему предстояло поработать с хвостом колонны, причем точки ограничения огня были выбраны так, чтобы случайно не задеть очередью боснийцев с противоположной стороны тропы. Бойцы с автоматами и гранатами сосредоточились в вершине угла; расстреляв первый магазин, каждый самостоятельно выберет для себя новую цель. Ключевая роль отводилась группе отважных бойцов, рассредоточенных вдоль тропы. Они выждут две минуты, затем начнут расстреливать раненых. Важно, чтобы отдельные этапы засады – первоначальный огневой налет, огонь на уничтожение, добивание тех, кто остался в живых, – следовали один за другим без перерыва. Все произойдет настолько молниеносно, что времени на отдачу команд не останется: ребятам предстоит делать то, чему они обучены, что стало их второй натурой.
Подразделение находилось в горах уже больше трех суток. Бойцы передвигались только пешком, только ночью. Никаких костров для приготовления пищи, никаких ям-уборных, никаких обустроенных ночлегов. Днем люди просто растворялись в лесу и проводили в лежачем положении все светлое время суток. Они захватили с собой скудные пайки и запасы воды. Им было приказано не оставлять никаких следов – недостижимый идеал, к которому следовало стремиться.
После того как попавших в засаду бандитов уничтожат, полугусеничным бронетранспортерам Сд-251 потребуется не меньше часа, чтобы прибыть на место, круша густой кустарник гусеницами и ловко маневрируя с помощью передних колес. Каждый бронетранспортер вооружен пулеметом МГ-42, так что с их появлением огневой мощи будет достаточно, чтобы сдержать целую армию. Однако до тех пор предстояло напряженное ожидание, ведь никто не знал, сколько людей Бака скрывалось сейчас в окрестных лесах. Не исключено, что где-то совсем близко мог находиться крупный отряд, который поспешит сюда, услышав стрельбу, и застанет бойцов полицейского батальона уставшими после всего пережитого, с подошедшими к концу боеприпасами. Риск был большой, однако на него стоило пойти.
Раздался треск цикады. На самом деле этой цикадой был разведчик-босниец, затаившийся у тропы в ста метрах от места засады. Его сигнал означал, что партизаны – прошу прощения, бандиты! – подошли уже совсем близко. Присев на корточки, Салид взял на изготовку автомат. Его очередь станет сигналом, что пора открывать огонь. Салид снова всмотрелся в заросли, но не увидел ничего, кроме зеленых ветвей, качающихся на ветру, не услышал ничего, кроме тишины, опустившейся на лесную тропу. Кажется, слева донеслось беспокойное ерзанье пулеметчиков, занявших позицию за тяжелым пулеметом с бесконечной лентой патронов калибра 7,92 мм в руках, однако не было лязга передергиваемых затворов и щелчков предохранителей, ибо прекрасно вышколенные бойцы Салида держали оружие готовым к стрельбе, что позволяло сохранить десятки секунд тогда, когда это имело наибольшее значение.
Это был сон или видение? Наверное, видение. Сны несутся своими собственными безумными путями, зарождаясь на задворках сюрреализма – гротескные, искаженные образы, необычные краски, причудливые очертания. Людмиле Петровой снились только кошмары, местом действия которых были разрушенные города, населенные мертвыми детьми. А тут – видение, благодать, ухватившаяся за самую границу сознания, но все-таки полностью подчиненная рациональному мышлению, наполненная живым чувством.
Место действия – неизменно лужайка где-нибудь в идеализированной России. Погода – неизменно поздняя весна, неизменно дует теплый ветерок, неизменно повсюду яркие цветы, воздух наполнен их сладким ароматом. Семья Милы отдыхает на лоне природы. Собрались все.
Вот ее отец. Человек честный, порядочный, целеустремленный и трудолюбивый, умный и образованный. Он неизменно в твидовом костюме на английский манер, в черных круглых очках, вероятно, привезенных из Франции. Больше всего Миле запомнились его широкие скулы, добрые глаза, внутренняя доброта, именно этого ей больше всего не хватало.
Отец сидит на льняной подстилке, потягивает чай и разговаривает с дочерью.
– Нет, Мила, – говорит он, – на твоем месте я бы не бросал теннис. У тебя отменные способности, а такой смышленой девушке, как ты, непременно нужно чем-нибудь заниматься для своего здоровья. Хотя ты совершенно права в том, что напрямую сила и ловкость, приобретенные в игре, не будут иметь никакого применения. Но ты сможешь дать выход избыточной энергии. Поверь мне, я повидал многих одаренных, умных женщин, которые, поступив в университет, погубили себя мужчинами, папиросами и водкой, просто потому что переполнявшая их кипучая энергия требовала какого-нибудь выхода или выражения. В этом тебе поможет теннис.
