Свэггер успел увидеть опущенное стекло в двери, высунутое из него черное дуло автомата, но «Мерседес» уже проскочил мимо. Тогда Боб дал полный газ и ударил большую машину в левый задний фонарь. Раздался скрежет мнущегося металла, «Шевроле» содрогнулся, Боб едва удержал в руках рулевое колесо, но все– таки выровнял машину и снова пошел на таран. Огромный «Мерседес» завилял из стороны в сторону. Водитель тщетно пытался сохранить управление, затем в отчаянии нажал на тормоза и, поднимая облако пыли, съехал с дороги на обочину и сполз в кювет.
Но Свэггер не убрал ногу с педали газа, и «Шевроле» на удивление быстро понесся вперед. На первом же перекрестке Боб свернул направо, затем налево. Наконец он свернул к тротуару и остановился напротив ресторана, перед которым в ожидании стояли несколько такси.
– Так, – сказал Свэггер. – Выходи. Возьми такси. Быть может, тебя довезут до самого Ивано-Франковска. Деньги нужны?
Рейли тряхнула головой, прогоняя оцепенение.
– Все в порядке.
Свэггер сунул руку в сумку на поясе под рубашкой и достал пачку сотенных американских купюр.
– Вот. Жди моего звонка. Веди себя тихо, из гостиницы никуда не выходи. Я позвоню завтра, возможно, попозже, не знаю.
– Я бы предпочла остаться с тобой.
– Я видел дуло автомата. Это АК-74, скверная штука. Если бы тот тип дал по машине хоть одну очередь, мы оба стали бы трупами. Это очень серьезная и жесткая игра. Я не хочу потерять тебя из-за подобных глупостей и не могу беспокоиться о тебе. Выходи из машины, убирайся из города, забейся в нору и жди моего звонка.
Высадив Рейли, Свэггер устремился вперед, в незнакомый город. Ха-ха, вот и музей пасхальных яиц с огромным яйцом перед входом. Что ж, можно сказать, что, по крайней мере, один экспонат он увидел.
Свэггер выехал на широкую дорогу, по-видимому, ведущую из города, и поехал вперед, понятия не имея, куда направляется. Машин было мало, и Боб гнал как можно быстрее, одновременно стараясь определить ту максимальную скорость, на которой можно было объезжать выбоины и неровности в поверхности асфальта, увертываясь от проносящихся изредка навстречу грузовиков.
Он ехал все дальше, дальше и дальше. Он думал, думал и думал.
Но не о том, кто пытался его убить. Он хотел думать об этом, однако мысли его сами собой возвращались к выстрелу в Гределя на мосту, к неуловимой и странной вещи. Нужно взглянуть правде в глаза: Мила промахнулась.
Дело заключалось в дистанции. Если Гредель находился на мосту, то лучшей точкой для выстрела – похоже, единственно возможной – оставалась высокая скала на юго-западе, с «более светлым» оттенком листвы. То есть Миле предстояло сделать выстрел с расстояния от ста до, скажем, пятисот метров. Если бы у нее был целый день, она смогла бы пристрелять любую винтовку. И рано или поздно Мила добилась бы того, чтобы все ее пули ложились точно в цель. Однако в разгар войны такое исключено. Мила вынуждена была сделать первый выстрел, как говорится, из «холодного ствола». Она могла раздобыть – а Боб до сих пор даже не мог точно сказать, удалось ли ей это – только «Маузер-98к» или «Мосин» без оптического прицела; а поразить цель одним выстрелом из «холодного ствола», из винтовки с открытым прицелом, на дистанции пятьсот метров – задача чертовски непростая.
Наконец Боб понял, что произошло. Фашисты заманили Милу в ловушку, уверенные в том, что она сделает этот выстрел с невозможно большого расстояния, в том, что она поставит на кон свою жизнь ради выстрела, вероятность попадания в котором один на миллион. Вот в чем заключался план Гределя, вот какую игру он вел.
В борьбе со снайпером он использовал против него честь снайпера.
Но теперь нет смысла горевать об этом, ведь так? Какого черта, это произошло семьдесят лет назад! Так почему же в этот момент Свэггер почувствовал себя старым Бобом-Гвоздильщиком? Его захлестнула снайперская лихорадка.
Рейли сидела в одиночестве на заднем сиденье такси, едущем в Ивано-Франковск. Она также думала и думала, но это лишь вызывало все новые и новые вопросы. И тут у нее в сумочке зазвонил телефон. Рейли торопливо достала аппарат.
– Свэггер?
– Свэггер? Черт возьми, какой еще Свэггер? – спросил Марти, редактор международного отдела «Вашингтон пост», сидящий у себя в кабинете в здании редакции на углу Пятнадцатой авеню и К-стрит.
– Извините, Марти. Я ждала звонка от друга.
– Который у вас там час?
– Три ночи.
– Вижу, вы ложитесь поздно. У нас сейчас восемь вечера. Но я рад, что не разбудил вас. Нам нужен материал для интернет-странички, может быть, для завтрашнего вечернего выпуска.
– Что? – спросила Рейли, подумав о том же, о чем мог подумать любой журналист в подобной ситуации, а именно: «Проклятие!..»
– Помните Стрельникова? Вы брали у него интервью? Путин только что назначил его министром торговли.
Рейли сразу же поняла, что это очень важная новость, поскольку Стрельников придерживался крайне правых, ультранационалистических взглядов и его боялась так называемая левая оппозиция в Москве. Он был одним из российских миллиардеров, решивших заняться политикой, и его можно было сравнить с Майклом Блумбергом
[31]
. Однако для такой крупной фигуры должность министра торговли была слишком незначительной, и никто не мог понять, в чем дело.
– Вы можете дать нам досье на Стрельникова, где-нибудь тысяча слов? Кто он такой, откуда, чем занимается – все, что вам уже известно?
– Без вопросов, – согласилась Рейли. – Я сейчас в дороге, но скоро прибуду на место и через пару часов отправлю материал.
Втайне она была рада. Лучшее средство от беспокойства, как она хорошо знала, это работа. Можно будет погрузиться с головой в запутанную жизнь безнадежно нелепого Стрельникова, миллиардера, позера, притворщика и обманщика, одного из тех богатых сумасбродов, которых терпеть не могут журналисты, поскольку огромное состояние дает им возможность превращать самовлюбленность в реальность. И это позволит отвлечься мыслями от Боба, вынужденного спасаться бегством.
Свэггер свернул в темноту – солнце уже начинало подкрадываться к горизонту, предвещая свое появление слабым отсветом, – и набрал номер.
– Да?
– Свэггер вызывает Стронского.
Связь оборвалась. Через пять минут раздался звонок.
– В чем дело? – спросил Стронский.
Боб объяснил ситуацию.
Избавься от машины, – сказал Стронский. – У этих людей есть ее номер, они ее ищут. Оставь машину в городе и уезжай на первом же рейсовом автобусе, какой подойдет. Машина значит смерть, но, возможно, все будет хорошо, если ты избавишься от нее немедленно.
