– Я в школе химию завалил, – сказал Коэн. – Это поможет?
– Гершон, – прервал веселье директор, – возьмете завтра выходной, а послезавтра изложите нам все возможности использования платины в качестве катализатора. В любом случае материала недостаточно.
Хорошо, хорошо. Я просто обращаю ваше внимание на то, что некий химический концерн, принадлежащий неизвестно кому, тайно основал производство, требующее повышенных мер безопасности, недалеко, если брать морской путь, от иранского порта Бендер-Энзели. Мне это кажется подозрительным. Продукция, которую собираются выпускать на этом производстве, может представлять угрозу для государства Израиль, и если она попадет в Иран, официальным или неофициальным путем, ее можно будет использовать против нас множеством различных способов. Больше того, как нам хорошо известно, все внимание нашей разведки в Иране сосредоточено на Тегеране, ядерной промышленности и некоторых военных объектах. Что касается обширных внутренних районов, у нас на месте людей нет, и если кому-либо вздумается тайно сварганить какой-нибудь отвратительный сюрприз, нам несдобровать. Как я уже сказал, это просто ситуация, а не катастрофа. Но мне бы очень хотелось, чтобы какой-нибудь спутник присмотрелся к этому заводу поближе. Кроме того, мне бы хотелось поручить нашему консульскому отделу в Швейцарии заняться «Нордайном»; мне бы хотелось предложить всем дружественным разведывательным ведомствам обменяться информацией относительно «Нордайн»; и мне бы хотелось предложить всем нам, и в первую очередь Коэну, освежить школьный курс химии.
Глава 39
Карпаты
Окрестности Яремчи
Наши дни
Хотя поначалу идти было нелегко, в какой-то момент Свэггер и Рейли нашли тропинку, даже не тропинку, а просто путь через заросли, где уже ходили люди. Выйдя на нее, они гораздо быстрее, чем предполагал Боб, очутились на горной дороге, которая, если верить карте в телефоне, вела на юг, поднимаясь на высоту три тысячи футов. У Свэггера заныло бедро, локоть уже давно пульсировал болью.
– Звони, – сказал он.
Выудив из сумки спутниковый телефон, Рейли набрала номер.
– Стронского, – коротко сказала она.
Прервав соединение, Рейли протянула телефон Свэггеру, и через мгновение раздался ответный звонок.
– Да?
– Так, – сказал Свэггер, – мы влипли, по самые уши. Нам нужно убираться.
– Вы где?
– На высоте примерно три тысячи футов на склоне горы, которая смотрит более или менее прямо на Яремчу. Мы на горной дороге, нам нужно знать, в какую сторону идти.
– Я перезвоню. Будь на связи.
– Позволь особо подчеркнуть, что это очень срочно. За нами охотятся вооруженные ребята. А мы без оружия.
– Понял, – ответил Стронский.
Медленно потекло время.
– Мне нужно поговорить с тобой.
– Валяй.
– Этот козел Джерри болтал не для того, чтобы взять нас на пушку, а для того, чтобы заманить сюда. Если бы с нами расправились внизу, это наделало бы много шума. Возникло бы много вопросов: над каким материалом ты работала, что тебе удалось раскопать, в чем дело, кому понадобилось убивать журналистов и стариков-снайперов. Такое меньше всего нужно этим людям, вот почему они не разобрались с нами на месте, а поверь, мы были легкой добычей.
Но нет, Джерри хочет, чтобы мы поднялись в горы, он собирается замочить нас здесь. Мы попадем в какую-нибудь яму или пещеру, и больше нас никто не увидит. Пройдет минимум несколько дней, а то и недель, прежде чем нас начнут искать, и несколько месяцев, прежде чем поиски прекратятся. К тому времени все забудется. Тайна так и останется неразгаданной. Мне кажется, для этих людей очень большое значение имеет фактор времени, им нужно остановить тебя прямо сейчас, и не важно, что будет через пять лет.
– Понятно.
– Так что тебе нужно настроиться на войну. Нельзя быть журналистом и надеяться остаться в живых. Это несправедливо, да? Что ж, прошу прощения за мой французский, в задницу справедливость! Здесь для справедливости нет места.
Зазвонил телефон. Ответив, Свэггер молча выслушал то, что ему сказали. Затем отключился.
Стронский нанял вертолет. Но только в лесу или на склоне горы он нас подобрать не сможет, поскольку садиться нельзя, так как «вертушка» зацепит несущим винтом за землю, а лебедки на ней нет. Поэтому нам следует сделать вот что: мы отправимся к какому-то месту под названием Наташино Чрево, это проход через горы, узкое ущелье, но прямо перед ним есть просторная поляна, где «птичка» сможет приземлиться. По словам Стронского, нам топать туда четыре или пять километров, строго на юг, и, как он утверждает, дорога приличная, никаких крутых подъемов. Стронский вылетит через несколько часов и будет нас искать.
– Разве мы сможем опередить этих ребят? Не представляю, как это сделать.
– Им нужно подняться в гору, определить, в какую сторону мы пошли, а эти мальчики живут в большом городе и скорее всего, одеты в шелковые костюмы по восемь тысяч долларов и лакированные ботинки от Гуччи.
– Неужели тебе известно, что такое лакированные ботинки от Гуччи?
– Если все-таки они начнут нас догонять, я постараюсь придумать какой-нибудь способ их задержать, а ты пойдешь к поляне одна.
Нельзя было сказать, что дорогу заполняли преграды и опасности, но все же ровным тротуаром она тоже не являлась. Узловатые корни, торчащие из земли, здоровенные камни, которые приходилось обходить, и сама земля была не просто неровной, а очень неровной, поэтому один неверный шаг тотчас же отзывался болью в лодыжках, уже и так довольно измученных.
У Рейли снова зазвонил спутниковый телефон.
– Это тебя, – сказала она, передавая аппарат Свэггеру, и тот, взглянув на определившийся номер, понял, что это Джимми Гатри.
Глава 40
Карпаты
Чрево Джинджер
Конец июля 1944 года
Денекер, гений-подрывник, разложил все по полочкам. Он заложит три четырехкилограммовых заряда циклонита в основание северной скалы, на равном расстоянии друг от друга. К каждому детонатору номер 8 будут подходить бикфордовы шнуры равной длины, поэтому, если поджечь их одновременно, все три заряда взрывчатки также воспламенятся синхронно. Скала рухнет и перегородит проход, сделав его непроходимым для любых машин, по крайней мере, до тех пор, пока русские не подтянут в ущелье тяжелую строительную технику, хотя они вряд ли захотят с этим связываться.
– А позади завала я поставлю растяжки. Так что если кто– нибудь обойдет завал, сработает растяжка, бубух! – и его яйца улетят до самой Москвы.
– Русским наплевать на мины, – заметил Вилли Бобер.
– Вы взгляните на все с точки зрения психологии, – настаивал на своем Денекер, не только взрывотехник, но и первый интеллектуал в подразделении. – Всегда нужно учитывать психологию. Русским крестьянам, которых гонят вперед отряды НКВД, действительно наплевать на мины. Они исходят из того, что смерть на мине зависит от случая, от того, куда поставить ногу, в то время как если ослушаться НКВД, не избежать смерти от пули калибра 7,62 мм. Если иваны поднимутся сюда, это будут элитные части, десантники, спецназ или еще какие крутые ребята. Это уже герои, которые высоко себя ценят, им будет что рассказать после войны, если они останутся живы, и вообще их впереди ждет долгая счастливая жизнь. Эти ребята не захотят умирать в каком-то горном ущелье, когда они уже одержали победу в этой битве и во всей войне. Они вернутся назад и приведут сюда каких-нибудь крестьян, чтобы те первыми прошли через минное поле. На это потребуется несколько часов.
