Гершон ощутил приступ тошноты, как это происходило с большинством тех, кто видел перед собой эти гнусности.
Но он продолжил и через две минуты стал экспертом по части Ганса Швейцера, который после славы военных дней пребывал в забвении в качестве художника заштатного рекламного агентства и скончался лишь в 1980 году. Но все же правосудие восторжествовало. Художника, воспевавшего нацизм, присудили к уплате штрафа.
Так кто же подпал под влияние Ганса Швейцера?
Кто через семьдесят лет после того, как последнего фашиста пристрелили среди развалин Берлина бойцы Красной армии, на шел образы настолько выразительными и мощными, что заказал воспроизвести их?
Стоило начать с родственников. Гершон поработал с открытыми базами данных, ничего не нашел и отправил по электронной почте сообщение своему знакомому в Исследовательском центре холокоста. Ответ пришел через считанные минуты.
Гершон, на мой взгляд, сын не должен отвечать за проступки отца. В данном случае вопрос еще более спорный, поскольку Швейцер в действительности виновен только в том, что своим искусством прославлял преступление. Да, он создавал одни из самых ненавистных образов и процветал за счет этого. В психологическом смысле он являлся пособником убийц, однако это находится уже за рамками правового поля. Сам Швейцер никого не убивал, он только рисовал.
Ты уверяешь, что это связано с национальной безопасностью. В таком случае я должен оказать содействие и сообщить, что у Швийцера был сын. Он обладал определенным художественным талантом и на протяжении многих лет работал в рекламном бизнесе. Этот же талант унаследовал и сын сына, в настоящее время старший партнер одной рекламной фирмы в Берлине под названием «Имиджторрент». Его зовут Лукас Швийцер, и меня огорчает, что он вернул себе фамилию деда, чтобы снимать проценты с его «славы». Похоже, это ему удалось. Поступай с этой информацией как считаешь нужным, но помни, что эти люди виноваты лишь в том, что превращали в зрительные образы безумные фантазии тех, кто действительно творил зло. К чему скатится мир, если наказывать будут тех, кто повинен лишь в том, что «рисовал плохие вещи»?
Гершон не собирался наказывать Лукаса Швейцера за интеллектуальные преступления его деда, но хотел внимательно к нему присмотреться.
Особых усилий для этого не потребовалось, поскольку система защиты внутренних баз данных «Имиджторрента» оказалась слабой. Гершон без труда проник туда и через считанные минуты вскрыл ящик электронной почты Лукаса Швейцера. В первую очередь его интересовала «мусорная корзина», где в изобилии лежали удаленные файлы. Он просматривал их до тех пор, пока не нашел каталог, озаглавленный «Нордайн».
Это была переписка художника и заказчика.
Художник: Сожалею, что вы разочарованы моим отказом. Я поймал себя на том, что у меня нет никакого желания развивать дальше ваши мысли. Да, я извлекаю выгоду из прошлого моей семьи, можете называть меня лицемером, однако для меня эта область по-прежнему остается болезненной.
Заказчик: Буржуазное нытье. Вы получили щедрый аванс. Вы согласились претворить в жизнь мои замыслы. Ваша точка зрения на этот счет меня не интересует. Используйте свой талант так, как я хочу, как я требую, или вам и вашей фирме придется столкнуться с разорительными юридическими проблемами. Мне нужна та же чистота линий, которая отмечала работы великого Мьелнира, и этот талант течет в ваших жилах. Примите же наконец то, кто вы такой на самом деле.
Художник: Дайте мне знать, устраивает ли вас последний вариант. Я постарался полностью отказаться от концепции превосходства и использовал один-единственный образ, созданный дедом. Вам ведь НЕ НУЖНЫ ассоциации с ним, не так ли? Об этом не может быть и речи. Вам нужна лишь квинтэссенция его «духа», правильно? Очень на это надеюсь.
Заказчик: Ну наконец-то! Да, работа приемлемая, я полностью выплачу вам обещанный гонорар, и с премиальными. Да, кстати, вся эта переписка должна быть уничтожена. Но вы и сами прекрасно это понимаете.
Адрес электронной почты заказчика был следующий: Anton1@Toryavesky.net. Гершону не составило особого труда выяснить, что холдинг «Торявеский» является сердцем деловой империи одного российского олигарха. Этим человеком был Василий Стрельников, которому в самом ближайшем времени предстояло стать новым министром торговли Российской Федерации.
Глава 50
Карпаты
Яремча
Конец июля 1944 года
«Инна лилляхи уа инна иилайхи раджиун».
Ему мы принадлежим, к нему возвращаемся.
Обратившись напрямую к Аллаху посредством «дуа», как называется такая молитва, Салид вышел из состояния религиозного транса. Вокруг ничего не изменилось, но прошло пять секунд.
Обергруппенфюрер СС лежал на узком настиле моста в огромной луже крови, которая пропитала его одежду насквозь и теперь тускло поблескивала в свете скрытого за облаками солнца. Несколько струек просочились в щели между досками и срывались каплями в бурлящие воды реки. Крови натекло так много, что можно было почувствовать ее запах. Глаза трупа оставались открытыми, как и рот. Кровь также вытекала из носа и собиралась в горле, но пока еще не переливалась через край.
Откуда был сделан выстрел?
Откуда-то очень-очень далеко, так далеко, что его звук успел рассеяться, прежде чем долететь сюда трагическим отголоском.
Салид прищурился, осмысливая случившееся. Оцепеневшие подчиненные в ужасе взирали на него, ожидая приказаний. Салиду самому страстно хотелось, чтобы кто-нибудь отдал четкие, точные, продуманные команды. Однако в отсутствие доктора Гределя старшим по званию становился он.
Салид мог думать только о себе.
«Человек, которого я должен был оберегать, убит, несмотря на все мои усилия. Во всем обвинят меня. Но я, по большому счету, посторонний, я здесь чужой. Моим покровителем был доктор Гредель, и вот теперь его нет в живых, снайперу удалось скрыться, я опозорил своего отца, своего деда, своего двоюродного брата муфтия, свою семью, веру, судьбу. Немцы расстреляют меня за вопиющую некомпетентность!
Аллах, ниспошли мне мудрость. Молю тебя, помоги своему сыну Салиду в час наивысшего ужаса, в окружении неверных, для которых он ничто, недочеловек, не оправдавший оказанного ему доверия…»
– Господин гауптштурмфюрер, что нам.
Это был Акков.
Салид лихорадочно попытался собраться с мыслями.
Что? Что? Что?
Собаки.
– Собаки ее найдут! Все остается по-прежнему. Белая Ведьма где-то там, наверху, за пределами выжженной зоны. Нет-нет, пуля попала доктору Гределю в грудь. Значит, выстрел был сделан оттуда! – Салид указал на вершину покрытой соснами горы, до которой была добрая тысяча метров. – Где телефон?
