– Па, ну ты же должен понимать, что все это – бред!
– Это не бред. То, что сейчас происходит с нами, говорит о том, что нашелся настоящий владелец карт, он все ближе подбирается к ним – и удача постепенно уходит от нас. Ты должен перепрятать их. Так надежно, как только возможно.
– А где они?
– На Балтийском вокзале. Камера хранения. Ячейка пятнадцать. Вот ключ. Та, что приходила за ними, в конце концов, поймет, что я указал ей ложный путь, и либо вернется сюда, в чем я сомневаюсь, либо попытается все узнать у тебя. Постарайся дозвониться до дедушки и рассказать ему о том, что происходит. Кстати, та девушка, о которой ты говорил утром, как она выглядит?
– Ты думаешь, что это она ищет колоду? – Антон даже хохотнул от такого нелепого предположения, но все же произнес: – Она невысокая, глаза зеленые, волосы крашеные – черно-рыжие, короткая стрижка.
– Нет, та, что приходила, – другая. Высокая, худая. Волосы черные, до пояса. Глаза тоже черные. А кожа белоснежная. Даже с синевой. Как у мертвеца…
– Па. Ты главное больше не переживай ни о чем! Колоду я перепрячу и уж точно никому не расскажу, где она. Дед скоро прилетит, и все будет снова как прежде! – Антон поднялся. – Охрана у твоей палаты больше никого постороннего не пропустит. Выздоравливай!
– Позвони, как все определится. И с колодой, и с дедушкой…
Отец снова закрыл глаза.
– Позвоню. И завтра приду снова!
Антон еще какое-то время смотрел на отца, а затем вышел в коридор.
Глава 10
Джованни
Поначалу семь дней до игры показались Джованни вечностью, но на исходе последнего дня он вдруг понял, что время пролетело незаметно. И когда оставалась всего лишь ночь до того момента, когда его пустая жизнь, лишенная самых простых радостей, либо обретет смысл, либо – о чем думать не хотелось – все пойдет прахом, Джованни стало страшно.
По-настоящему страшно.
И боялся он вовсе не за скудные сбережения. Ему непереносима была даже мысль, что мечта, которую он лелеял так давно и бережно, не осуществится.
Всего одна ночь разделила жизнь Джованни на темное, холодное с пресным вкусом «до» – и на пока еще смутное, но уже пьяняще-дурманящее «после».
Ему нравилось думать, что после этой ночи ничего уже не будет прежним. Изменения наступят в любом случае!
Было в этом что-то романтичное, и даже героическое…
Джованни представлял, как завтра не просто поставит на кон деньги, а сразу пойдет ва-банк и бросит на стол судьбы собственную душу.
И обязательно выиграет, потому что по-другому и быть не может.
Иначе он не согласен!
Свою победу он пронесет гордо мимо тех, кто когда-то смотрел на него свысока, выказывая свою брезгливость и пренебрежение. Конечно, выигрыш не сделает его богачом и не решит всех проблем в одночасье, но он станет первым кирпичиком – основой опоры в зловонном болоте безысходности.
Уже засыпая с блаженной улыбкой на лице, Джованни уловил то ли шорох, то ли шепот. Он прислушался, решив, что слышит разговоры сестер за стеной, и хотел уже повернуться на бок, но вдруг до него донеслись ясные слова:
– Я дам тебе все, что пожелаешь. Только помоги мне.
– Кто здесь?
Приподнявшись на локтях, юноша прерывисто выдохнул и замер от удивления и какого-то липкого страха, пытаясь рассмотреть хоть что-то в кромешной темноте. Он точно знал, что, когда ложился спать, в его крошечной комнатушке никого не было. Здесь и спрятаться чужаку было некуда!
В этот миг прямо из воздуха пред ним соткалась призрачно светящаяся женская фигура, присела на краешек его кровати и протянула к Джованни руку.
Щеки юноши коснулся ледяной холод. Он отпрянул, как от пощечины. Тело сковал ужас, сердце пропустило несколько ударов, а в голове застучали сотни маленьких молоточков…
Джованни хотел зажечь керосиновую лампу, но не смог – его собственная рука не слушалась, она лишь судорожно цеплялась за простыню.
Призрак колыхнулся, меняя очертания, превратился в бесформенное облако, а затем вновь собрался в изящный женский силуэт.
– Ты мне поможешь? – голос тихий, едва различимый.
– Кто ты?
Джованни хотелось закричать, очнуться от кошмара, но он почему-то не стал этого делать. А может, он незаметно уснул – и это всего лишь сон? Тогда она не сможет причинить ему вреда. Если же нет, то он сошел с ума и хуже быть уже не может…
– Ты не узнал меня?
Призрак запрокинул голову и рассмеялся. Мерцающие контуры задрожали, обрели объем, наполнились красками. Девушка тряхнула гривой черных волос – и Джованни едва не лишился дара речи.
Прямо перед ним сидела Флора.
Он видел ее очень хорошо. Но как она здесь оказалась? Что ей нужно?
– Так лучше? – Призрак смог скопировать даже ее голос: низкий, грудной, с игривой хрипотцой. – Хочешь меня поцеловать?
Нет, это все же сон. С чего бы богатой синьорите приходить к нему посреди ночи и предлагать целоваться?
– Ты получишь все, что пожелаешь, мой милый… За один лишь поцелуй.
Девушка медленно провела языком по верхней губе.
Джованни судорожно сглотнул слюну и потянулся вперед, почувствовав, что тело снова ему подчиняется, но разум тут же взял верх над захлестнувшими его эмоциями. Юноша, пошарив рукой, нашел лампу – и комнату наполнил мягкий рассеянный свет.
Девушка зарычала разъяренной кошкой, лицо ее начало меняться, покрываться безобразными трещинами, как рассохшаяся краска на старом портрете, а затем видение начало таять, точно на картину плеснули растворителем.
Призрак стремительно бросился на юношу. Змеиное шипение взорвало голову вспышкой боли.
Мир закружился и померк.
Утром Джованни лишь смутно припомнил образ гостьи, приходившей к нему ночью.
Интересно, был это призрак или же все-таки сон?
Ведь Флора жива-здорова, он это знал точно, значит… сон?
В памяти его гораздо ярче отпечатался образ чудовища, в которое девушка превратилась в бешенстве.
Надо же такому привидеться!
Джованни еще какое-то время лежал в постели.
В дверь тихо поскреблись – и в комнату заглянула Пина. Девочка приходила к Джованни каждое утро с того самого дня, как едва не потерялась в порту.
Она сильно переменилась. Стала молчаливой, задумчивой. Могла часами просиживать возле дома, не обращая ни на кого внимания. Но стоило появиться Джованни, как Пина тут же начинала улыбаться и что-то бормотать себе под нос. А еще – она стала рисовать. Каждый раз одно и то же: перевернутое сердце на ножке – карточную масть «пик».
