Мы стоим так очень долго. Время протекает сквозь нас, не имея сейчас ни малейшего значения. Я буду стоять вечность, только бы не чувствовать больше, что между нами есть пространство. Прирасту к этому месту, если это то, что сейчас необходимо Юлали. Даже если единственное, что нужно от меня, это быть просто опорой, кольцом рук, поддерживающих ее. Неожиданно моя жена разворачивается в моих руках и целует меня. Сначала просто проводит своими губами по моим. Не дразня, а просто давая ощутить тепло дыхания и прикосновение. Потом она обхватывает мою голову и сталкивает наши рты жестко, не жалея. Нападает, провоцирует, словно манит наружу моего зверя, причиняя боль и бросая вызов. Но я не поддаюсь и отвечаю нежностью на агрессию. И постепенно поцелуй меняется. В нем больше нет простого физического слияния, нет боли, только тоскливая трепетность. Касание двух душ, утешение вместо страсти. Когда Юлали отрывается, я вижу ее глаза. Они красные и припухшие, хоть и совершенно сухие. Она вглядывается вглубь меня, ища нечто важное для себя. И я никогда в жизни ничего так не хотел, как желаю в эту минуту, чтобы она нашла во мне искомое. Колючие щиты Юлали убраны, и передо мной она как на ладони. Хрупкая, почти прозрачно тонкая, ранимая и доверчивая в этот момент, протягивающая мне в ладошках свою израненную душу и вопрошающая взглядом: «Сумеешь уберечь?» Мои глаза щиплет, и они подергиваются пеленой. Грудь стягивает стальной обруч, а сердце зажато в тиски. Я обхватываю лицо моей любимой и целую, целую бесконечное количество раз. У меня нет слов, мое горло словно забито свинцом. Но я хочу сказать все в прикосновениях. В них я вложу все то, что рвет сейчас меня изнутри. Такое болезненное, режущее, как бритва, счастье. Такая сладкая, выворачивающая душу боль. Я открываюсь в ответ, принимая и отдаваясь, с упоением любуясь, как рождается между нами нечто совершенно волшебное, то, чего еще не было никогда во Вселенной, и то, что рождалось и умирало уже миллионы раз с начала времен. Как два «я» превращается в единое «мы», которому нет и не будет повторений.
— Я хочу съездить туда, — сиплый голос Юлали пробивается через пелену, застилающую мой разум. — Хочу попрощаться. Закончить это… Ты будешь со мной?
— Да, — шепчу, — всегда и во всем, — хриплю, — ты и я, мы неразделимы! Одно целое, — почти кричу, — да! Всегда да на все, что только захочешь!
Мои глаза мокрые. Мокрые, черт возьми. Я готов разрыдаться, как сопливая девчонка! Но мне сейчас плевать на это! Юлали та, для кого я могу и буду сильным. Она та, кому я не боюсь показать свою слабость. Она во мне, наполняет меня, делает цельным, настоящим. Она всегда будет видеть меня настоящим, практически без кожи. Ничего не стану от нее прятать и скрывать. Потому что, только открывшись перед ней до самого глубинного нутра, я смогу умолять ее сделать то же самое в ответ. Нас наверняка ждет нелегкий путь. Но варианта отказаться или сдать назад для меня просто не существует.
Глава 40
Мы с Северином решаем отправиться в Луизиану, когда они отработают последние два шоу, что задолжали в моем городе. В тот же день вечером мы вернулись в наш трейлер. Вот уж не думала, что стану называть этот понтовый дом на колесах своим. Как только я выбралась из машины среди фур и трейлеров, ко мне яркой рыжей молнией метнулся здоровенный волк и закрутился вокруг, толкая большим мускулистым телом. Осознав, кого я вижу, так опешила, что потеряла равновесие и осела на землю. Тут же мое лицо оказалось облизано, и зверь стал тыкаться в грудь, поддевая мордой упавшие руки, желая ощутить их на себе. Я подняла шокированный взгляд и обвела им окружающих. Все «Парящие» с грустными лицами, кроме моего мужа, смотрели куда угодно, только не на меня.
— Нести, — еле слышно прошептала я.
Волк плюхнулся на задницу и посмотрел мне в глаза все понимающим взглядом. Он вывалил широкий розовый язык из разинутой пасти, демонстрируя настоящую собачью улыбку от уха до уха. В карих глубинах не было и намека на упрек или печаль, только огромная, истинная преданность и искренняя любовь. Такая, которую могут испытывать только животные. Честная, не замутненная каким-то расчетом или желанием произвести ложное впечатление. Я крепко обняла рыжего зверя, и он тихонько взвизгнул, намекая, что не все его раны еще полностью зажили.
— Прости. Прости меня, Нести! — всхлипнула я.
Волк отстранился, удивленно спрашивая взглядом: «За что?» И я так же ответила: «За все».
— Ну все, дружище, дай моей жене встать, — сказал Северин, подхватывая меня под мышки, словно ребенка, и ставя на ноги.
Я заметила, что никто не звал Нести по имени, пока он в животном облике. Просто вокруг было достаточно обслуживающего персонала и охраны из числа людей.
— Он так ни разу и не обращался? — спросила я у Северина, когда мы закрыли дверь трейлера.
— Нет, — лицо моего мужа было непроницаемым.
— Почему ты не сказал мне?
— Потому что ты начала бы распинать себя чувством вины, как это делаешь прямо сейчас. Прекрати немедленно! — властно приказал он.
— Но если бы… — попыталась возразить я.
— Прекрати! — еще жестче рыкнул Монтойя. — Не ты в него стреляла. Не ты затеяла годы назад все то дерьмо, которое привело к этим выстрелам. И поэтому немедленно прекрати возлагать на себя вину за все те случайности и несчастья, что происходят в этой жизни. Просто подумай о том, как бы жил сам Нести, не вступившись за тебя, как и все члены моей стаи. Ты бы погибла, а я рехнулся от горя. Эрнест жив. Ты жива. Ублюдки понесут наказание. Все так, как должно быть! С момента ранения прошло еще мало времени. Нести вернется, и все у нас будет нормально. Все, с этим вопросом мы закончили!
И это был уже настоящий приказ Альфы, подкрепленный волной его силы. Мгновенно во мне щелкнуло мое вечное чувство противоречия.
— Не смей помыкать мной! — огрызнулась я.
— Лали! — Тон Монтойи тут же изменился. — Я и не пытаюсь помыкать тобой! Просто согласись, иногда тебя нужно останавливать от того, чтобы ты не надумывала всякой ерунды.
— То, что Нести не может вернуть себе человеческий облик, совсем не ерунда! Я вообще никогда о таком не слышала, — возмутилась я.
— Я тоже. Но ведь ты же ученый и должна уж лучше всех понимать, какая тонкая штука мозг. А у него было такое ранение в голову, от которого и не выживают. А он выжил и даже вполне себе в уме. Он абсолютно нормально ориентируется в пространстве, узнает всех и четко понимает речь. Значит, свою человеческую сущность он не утратил. Я верю в то, что как только Нести полностью будет здоров, то вернется и способность обращаться. Время, терпение и вера. У меня они есть. Должны быть и у тебя. — Монтойя говорил так, словно вбивал каждое слово в мой упрямый мозг.
У меня мучительно заскребло внутри.
— Даже не представляю, каково это — быть запертым в животном теле и осознавать, что не можешь выбраться. Это же просто жуткий кошмар, — пробормотала я.
Северин подошел и обнял меня, и я расслабилась в его руках. То, как его большое тело буквально укутывало меня своим теплом и мощной энергией поддержки, становилось все более привычным и естественным для меня. Мне уже не нужно было нескольких секунд на раздумья и колебания. Он обнимал — я отдавалась в его руки. Сразу и без сомнений. Больше не ломая голову над интуитивной реакцией собственного тела и не упрекая себя за то, насколько правильно и замечательно это ощущалось. Это просто происходило, и плевать почему.
