– А в подъезд как попадала?
– Это не сложно. Да и кодовые замки тогда были далеко не везде. Ну вот, выбирала дом, наблюдала за ним какое-то время. Кто живёт, сколько гостей ходит и как часто. Иногда жители очень сплочённые, такие постороннего сразу замечают, обращают внимание. Иногда наоборот. В одном доме я почти три месяца обитала.
– Ого!
– Да. Потом «собачник» один заметил, утром с ним столкнулась пару раз. У дядьки лицо такое было, догадываться начал. Пришлось убираться, пока скандал не подняли.
– Понятно, ну а жила на что?
– Я воровала, – выдала девушка и густо покраснела.
– Сложно поверить.
– Это не шутка, правда. Таскала преимущественно еду в больших магазинах. Косметикой я не пользовалась, но за чистотой тела и одежды всегда тщательно следила, так что лишнего внимания не привлекала.
– Ловили когда-нибудь?
– Нет. Я же не выносила ничего почти никогда. Так, по магазину пошатаюсь, булочку проглочу или сырок и выйду. Но через годик могла и «лопатник подрезать», – смущённо прошептала Ангелина, – совсем без денег существовать очень сложно. Я и с Сергеем так познакомилась.
– Ты пыталась вытащить бумажник у Крупенина?! – недоверчиво рассмеялась я.
– Представь себе!
– Честно говоря, с трудом представляю. И он тебя поймал? Или охрана его?
– Нет. Сергей бумажник сунул в карман распахнутого плаща. Так и ходил по магазину. А я мимо проходила… Ну и не заметил никто ничего, не заподозрил.
– А познакомились как?
– Я, когда в примерочную кабинку зашла – содержимое проверить, бумажник сбросить – и внутрь кошелька быстренько заглянула, чуть в обморок не упала от ужаса. Там было слишком много денег. О размерах доходов Сергея, а главное – об их происхождении, я тогда не знала, разумеется. Мне стало невероятно стыдно. И я вернула кошелёк владельцу…
– Вот, теперь верю!! – заржала я. – Очень на тебя похоже.
– Он тоже смеялся. Рассматривал меня внимательно, расспрашивал. Потом пригласил в ресторан. Тогда Сергей проявил нежность и окружил меня заботой. Я искренне поверила, что это и есть его настоящее лицо.
Ангелина рассказала мне ещё несколько забавных и поучительных историй из своего прошлого. Я поддерживала беседу, уверяя, что из этого повествования мог бы выйти увлекательный роман, но живой интерес к нему потеряла. Ибо цель проверки, затеянной мной, была достигнута. Девушка помнила мельчайшие подробности о том периоде жизни. И только события, напрямую связанные со смертью матери, были словно укутаны плотной дымовой завесой. Стоило мне задать вопрос, Ангелина, будто спотыкалась, оступаясь о невидимый барьер, и была не в состоянии вспомнить практически ничего.
Я сталкивалась с чем-то подобным пару лет назад, охраняя свою подругу, и общалась с известным в Лондоне психиатром. Тот случай амнезии оказался связан с применением особых практик. Следы вели к неординарным специалистам из Ворошиловки. Но комментарии и пояснения врача я слушала очень внимательно. Он уверял тогда, что человеческий мозг – чрезвычайно сложный и мало изученный орган. Он способен сам блокировать травмирующие воспоминания и напрочь стирать их из памяти. Правда, подобное чаще встречается у детей, а Ангелине к тому времени было уже четырнадцать. Но иногда бывают исключения из правил.
Не теряя времени, я приступила к поиску хорошего специалиста в области психиатрии, живущего ближе к Тарасову. Подняла всех знакомых и уже через пару часов располагала именем, адресом и телефоном известного профессора, ведущего специалиста в области психиатрии, практикующего инновационные методики регрессивного гипноза и согласившегося нас принять прямо сегодня. Дело оставалось за малым – уговорить Ангелину.
* * *
Профессор Грива Афанасий Петрович проживал на улице, названной в честь академика Лихачёва, и, видимо, имел обыкновение хохмить по этому поводу. По крайней мере, и по телефону, и при личной встрече он не преминул отпустить парочку шуточек. Это слегка разрядило обстановку. Ангелина почти сразу согласилась на моё предложение, но сейчас нервничала и отчаянно трусила.
Её состояние заметил и профессор.
– Милочка, вы так дрожите, что вибрирует кресло под вами. Что, учитывая его габариты и вашу комплекцию, противоречит всем законам физики. Старый профессор вас не съест и никому не даст в обиду.
– Я и в самом деле боюсь, но не вас, Афанасий Петрович, а того, что хранит мой мозг. Может, так и нужно было? Я имею в виду, если воспоминания заблокировались, может, на то была причина?
– Без сомнения, была, моя дорогая! Но бояться их не надо! Наоборот, подавленные воспоминания сродни глубокой занозе. Её обязательно нужно извлечь. Она способна принести вред, если не сейчас, то позже, начнётся гнилостный процесс.
– Очень яркий образ вышел, – пробормотала Ангелина, сглотнув.
– Ты рано паникуешь, у нас ещё может ничего не получиться, – ввернула я, – правда, профессор?
– В процентном отношении, шестьдесят на сорок, примерно. Дело в том, что в вашем случае мы не знаем точно, была ли это реакция мозга в чистом виде.
– В каком смысле? – тут же напряглась девушка.
– Евгения мне всё подробно описала. И насколько я понял, вам, Ангелина, в те дни вводили некий препарат. Якобы для успокоения. Не допускаете ли вы мысль, что это могло быть нечто психотропного действия?
– Такая возможность существует, – согласилась я, – но точно нам сейчас уж никак не узнать.
– Правильно.
– Значит, гипноз может и не подействовать?
– Это не несёт никакого риска. Просто моё вмешательство сработает или нет. Вы должны понимать. Кстати говоря, есть определённый процент людей, просто плохо восприимчивых к внушениям.
– Ага.
– Я всё это объясняю для того, чтобы вы расслабились. И ничего не боялись. Особенно не нужно опасаться того, что вы можете вспомнить. Понятно?!
– Да.
– Вот и отлично! Тогда приступим, благословясь.
Несмотря на то что профессор изящно успокоил Ангелину, с первого раза у него не вышло ввести её в полноценный транс. Девушка словно сопротивлялась внушению изо всех сил. Но через некоторое время она заговорила. Я внимательно ловила каждое слово.
– Ангелина, – начал Афанасий Петрович, – слушайте мой голос. Он будет вам проводником и помощником! Сейчас я возвращаю вас дальше того момента, когда хоронили вашу мать. Постарайтесь вспомнить тот день, когда вы читали маме книгу. Тяжёлый томик в красной с чёрными разводами обложке…
– Это Диккенс. Маме нравятся его произведения. Она болеет несколько месяцев. Врачи сбились с ног, но поставить внятный диагноз не могут. Уж чего только не предполагали: отравление, рак, язву желудка. Кажется, остановились на редком заболевании кровеносной системы. Последние недели мама шла на поправку, а потом ей стало гораздо хуже. Она потеряла аппетит, жаловалась на постоянную головную боль, вялость и тяжесть во всём теле. Но доктор, наблюдавший её, уверял, что это нормально при таком диагнозе. Как и нормально то, что пациентке становится то лучше, то немного хуже.
