— Ребёнка заводите в кабинет.
— Так это я — ребёнок, — ответила бедная Лара, проклиная весь мир.
Может, оттого она так страстно и ненавидела всё то, что считается детским, — ведь, по мнению окружающих, девочка с дополнительным подбородком и тяжёлыми, как у кустодиевской купчихи, грудями не имеет права выступать с танцами на школьных вечерах или уезжать вместе с классом на турбазу. Сперва Лара разлюбила кукол, потом — людей, а после этого научилась добывать радость из компьютера.
Компьютер не интересовался тем, как выглядит Лара, кем она собирается стать в будущем и на что собирается жить. Он, как домашнее животное, принимал и любил хозяина в любом обличье и состоянии. Слушался, развлекал, заполнял лакуны и зализывал раны. Началось всё в Питере с гейм-боя, а когда тётя Юля подарила им с матерью стационарный компьютер, Лара ушла из этого мира в лучший. Виртуальный.
Мать ничего не заметила — тревогу забил Ереваныч.
Он не понравился Ларе с первой же минуты знакомства, задолго до компьютера. Однажды тётя Юля появилась у них без предупреждения и велела срочно собираться — их ждут! Лара с Евгенией выглянули в окно — у подъезда стоял такой большой автомобиль, каких они ещё ни разу не видели. Мать, усаживаясь в машину, даже юбку порвала — так высоко пришлось поднять ногу. Настроение у неё тут же испортилось — оно у неё вообще всегда очень легко портится, как молоко без консервантов. А в тот день искрило с самого утра — во-первых, матери не давал работать Сарматов, звонил сто раз подряд «со всякими глупостями», во-вторых, рыбка Марина, как выяснилось из справочника, оказалась астронотусом — и могла дать сто очков вперёд любой пиранье. Мать в страхе смотрела, как Марина мечется по аквариуму и скалит зубы.
— Давайте её выбросим, — предложила бабушка Андреевна, но Евгения, конечно же, заплакала. Она любила скользкую гадину, как другие девочки любят бархатных котиков и плюшевых собак.
Решили выпустить Марину в Исеть — и через два дня действительно увезли и выплеснули вместе с водой, как младенца из пословицы. Безутешной Евгении подарили черепаху, назвали Дашей. Черепаха тут же уползла куда-то в дебри квартиры и появилась только через месяц — вытягивала шею в поисках еды. Потом бабушка Евгении куда-то сбагрила черепаху, придумав для внучки историю про Дашино бегство. Бедняжка Евгения написала объявления и развесила их по всему району — «Убежала черепаха!». И долго не понимала, почему все так смеются над этими грустными словами.
Как сложилась судьба Марины, неизвестно. В теленовостях через пару месяцев прошёл взволнованный репортаж о загадочном появлении в водах Исети таинственного зубастого монстра — и Лара, и Евгения очень надеялись, что монстром была Марина. На этом глава про домашних питомцев окончилась, а вот глава про Ереваныча — та, к сожалению, ещё только начиналась.
Глава тридцать шестая
Стиль — это душа.
Ромен Роллан
Мать переводила взгляд с Лары на Серёжу, как будто пыталась найти в них сходство — или отличия, как в детских задачках. А ведь мы правда похожи, подумала вдруг Лара — не с матерью, конечно, с ней-то у нас ничего общего, кроме того что мы семья. Но вот с этим чужим Серёжей, явившимся как бог из машины, действительно похожи. У него такая же белая кожа и волосы раньше были рыжими — кое-где в седине дотлевали огненные пряди. Что, если мать всю жизнь её обманывала и настоящим отцом Лары был как раз этот врач, к которому притягивает незнакомая, властная сила? Может быть, это и есть чувство родства, правда крови? Тогда всё становится по местам, как в чисто убранной квартире. Мать встретилась с отцом (какое приятное слово!), открыла ему тайну Лариного рождения — а всё остальное они придумали для того, чтобы познакомить Серёжу с дочерью. Евгения, которая почему-то не может сама добраться домой из аэропорта, тётя Юля, которая никогда не отвечает на телефонные звонки, — эти важные для Лары люди вдруг превратились в статистов, а на главную роль в спектакле внезапно утвердили её, Лару.
— Смотри, там Ереваныч! — вскрикнула мать. Лара повернула голову — и увидела крупного мужчину с квадратной стрижкой. Он быстро шёл к выходу, но его ещё можно было догнать. Лара вскочила с места, уронив недоеденный бутерброд, и побежала за Ереванычем, надеясь, что Серёжа (папа!) смотрит ей вслед и любуется тем, какая она у него быстрая и ловкая.
…Большая машина долго везла их по городу, а потом вылетела из Екатеринбурга, как ракета — и понеслась по тракту, мимо лесов и шашлычных. Водитель был молчалив, но в зеркале подмигивал. Его звали Марат — «как революционера», объяснила шёпотом Евгения.
Мать молчала, переживая за рваную юбку, а тётя Юля нервно болтала всю дорогу, пока машина не въехала под шлагбаум и не остановилась перед большим красивым домом за оградой, напомнившей Ларе заточенные копья. Двери открылись сами собой, где-то залаяла собака. Тётя Юля с проворством постоянной гостьи поднялась на крыльцо — и махала оттуда девочкам: что вы там копаетесь! Верка, не страдай из-за юбки — зашьём!
Марат тоже шёл следом, и Лару это обрадовало — мысленно она уже вышла за него замуж, наивно приписав водителю и обладание хозяйской машиной, и даже какие-то права на этот удивительный дом.
А дом был правда удивительный. Лара в таких раньше не бывала — и полагала, что загородный дом должен быть похож на убогую хибарку тёти Эльзы в коллективном саду «Комсомолец». Дом Ереваныча состоял из десяти, а то и больше комнат, наполненных самой разнообразной мебелью, какую только можно было купить в те годы. Лару особенно потряс белый кожаный диван — она с удовольствием представила себе, как кто-нибудь садится на него в грязной одежде. Полы во всех комнатах были устланы мягкими коврами, а в гостиной, где стоял белый рояль, пол оказался прозрачным, как аквариум — и под ним плавали рыбы! Лара с Евгенией помянули добрым словом несчастную Марину, давным-давно издохшую в исетской клоаке, и тут их позвали в следующую комнату.
Экскурсию по дому вела тётя Юля на правах даже не постоянной посетительницы — а хозяйки:
— Обратили внимание, что свет во всех комнатах включается автоматически? Это он реагирует на наше появление.
— А почему хозяин на него не реагирует? — спросила мать. Она первым делом оглядела себя сзади в зеркале — и успокоилась. Разрез на юбке стал чуть глубже, ну и ладно.
— У него срочный разговор с Лондоном, — объяснила тётя Юля. — Прошу к столу!
Стол был накрыт как для парадного банкета в ресторане, куда Сарматов однажды водил Лару с матерью. Всё сверкало, искрилось и сияло. Еду подавала строгая женщина в белом, как раньше был у школьниц, фартуке — она поморщилась, увидев девчонок, а Евгения потом уверяла, что у неё ещё и задёргался левый глаз.
Тётя Юля называла женщину в фартуке просто по имени — Люда и вела себя с ней так, будто очень хотела этой самой Люде понравиться. Вообще-то тётя Юля всегда всем нравилась — у неё постоянно спрашивали дорогу на улице, а случайные знакомые в поезде обязательно давали ей свой адрес и телефон, чтобы она приехала к ним когда-нибудь в Москву, Воронеж и Череповец. Но на строгую Люду в фартуке тёти-Юлины чары почему-то не действовали — она раздражённо плюхнула на стол очередную тарелку (с печёночным паштетом) и ушла восвояси.
