Эмма закрыла глаза и попыталась представить примерный угол, под которым Джордж держал пистолет. Она учла разницу в росте и то обстоятельство, что здоровой рукой брат держал пистолет, а слабой прижимал к себе ее. Эмма нарисовала в воображении полукруг, который должен описать ее локоть, чтобы нанести Джорджу удар, и то, как она должна упасть, чтобы попасть по его правой, более слабой ноге. Эмма знала, что он может выстрелить, но заранее просчитала, насколько отклонится пистолет, где окажется во время падения ее голова и какова будет траектория пули. Она мысленно составила таблицу возможностей смертельного ранения.
Леди Уоллингфорд открыла глаза, и по ее телу прокатилась дрожь. Неужели она действительно готова была доверить свою жизнь случаю?
В ее памяти всплыли слова Дерика: «Но иногда на поле боя все было не так уж очевидно. Поэтому мне приходилось полагаться лишь на ту информацию, которой я обладал, и на собственную интуицию. На чутье и случай».
Чутье подсказывало Эмме, что она не может позволить Джорджу вывести ее на улицу. Но она также не могла позволить рисковать собой Дерику, который явно готовился к нападению. Все должно закончиться здесь, в гостиной.
Каждая мышца Дерика гудела от напряжения, адреналин обжигал кровь при виде того, как Джордж неумолимо удаляется от него вместе с Эммой. Если он бросится на Уоллингфорда, как тот поступит? Выстрелит в него, чтобы защититься, или машинально нажмет на курок и попадет в Эмму? Дуло пистолета было так крепко прижато к ее голове, что рана наверняка окажется смертельной. Господи! Еще никогда в жизни Дерик не чувствовал себя столь беспомощным. За свою жизнь он загнал в угол не одного предателя, но еще ни разу не видел в их глазах такого отчаяния и безумия, коими сейчас горели глаза Уоллингфорда.
Но не это пугало его больше всего. Сердце Дерика замерло в груди в тот самый момент, когда он увидел, как Эмма закрыла глаза и принялась яростно тереть ладонь одной руки пальцами другой. Она что-то задумала и теперь просчитывала степень риска. При мысли об этом кровь застыла в жилах у Дерика.
А потом Эмма приступила к действиям столь стремительно, что виконт не успел бы ей помочь, даже если бы попытался. Он мог лишь с ужасом наблюдать за разворачивающейся у него перед глазами драмой. Локоть Эммы молниеносно взметнулся вверх, поле чего она намеренно упала на правую ногу Уоллингфорда. Грохот выстрела эхом отразился от стен гостиной, а воздух наполнился едким запахом пороха.
– Эмма! – вырвался крик из пересохшего горла Дерика, когда леди Уоллингфорд безвольно рухнула на пол, придавив своим весом ногу брата, и больше не двигалась.
Рванувшись к Эмме, Дерик заметил, что Уоллингфорд высвободил ногу, выбрался на улицу и теперь пытался убежать. Но впервые за свою карьеру он не задумываясь дал предателю уйти, и даже не попытался отправится за ним следом. Сейчас для него была важна лишь Эмма.
Дерик упал на колени рядом с любимой и приподнял ее за плечи. Голова мисс Уоллингфорд безвольно запрокинулась, и горло виконта сжалось от охватившего его страха. Господи, как много крови. Она покрывала половину лица Эммы и пропитала ее волосы, отчего они стали почти черными. Зато другая сторона лица была бледна, как у покойницы.
– О господи, Эмма, – простонал Дерик. Это его вина. Он сделал столько ошибок с момента своего приезда сюда, упустил из вида много важных деталей, погрузившись в эмоции и воспоминания. Погрузившись в Эмму. Неужели его проклятая небрежность убила женщину, которую он любил на протяжении всей своей жизни? Как он будет без нее жить?
Грудь Эммы приподнялась. Почти незаметно, но от Дерика не ускользнуло это движение, и его накрыла волна облегчения. А потом по его горлу и груди разлилась жгучая боль, превратившаяся в слезы.
Мимо промелькнуло какое-то пятно. До слуха Дерика донесся гортанный крик ярости, за которым последовал глухой стук падающих тел где-то в отдалении. Моро! Судя по всему, француз не позволил Уоллингфорду уйти от правосудия. Крики Уоллингфорда внезапно стихли, и Дерик на мгновение подумал, что француз просто-напросто задушил его. Но ему не было до этого никакого дела. Сейчас его интересовала только Эмма.
Дерик отер кровь с ее лица, чтобы обнаружить рану, но освободившееся место тотчас же заполнилось новой порцией теплой липкой жидкости. Запах крови смешался с металлическим привкусом во рту Дерика. Его рука скользнула дальше по волосам и скоро нащупала рваную рану. Он осторожно ощупал ее, ибо рассмотреть ее под пропитанными кровью волосами не представлялось возможным.
Рана оказалась неглубокой, но длинной, как если бы пуля задела голову Эммы вскользь. О слава Богу! Это вовсе не означало, что Эмма вне опасности, но шансов выжить было бы гораздо меньше, если б пуля засела у нее в голове. Дерик осторожно опустил Эмму на пол, а затем снял с шеи галстук и прижал его к ране, чтобы остановить кровотечение. Эмма даже не стонала, ибо так и не пришла в сознание.
Привлеченные грохотом выстрела слуги наводнили гостиную. Дерик слышал, как некоторые из них пытались оттащить Моро от своего хозяина. Перкинс упал на колени с другой стороны от Эммы и поднял на Дерика полные ужаса глаза.
– Милорд? Ч-что произошло?
Дерик слышал, как выл от разочарования Моро, которого все же оттащили от его жертвы. Сдавленный кашель Уоллингфорда свидетельствовал о том, что негодяй все еще жив. Жаль. Для всех, особенно для Эммы, было бы лучше, если бы он умер.
Дерику ужасно хотелось отгородиться от всего мира и остаться наедине с любимой. Убедиться, что с ней все будет в порядке и она останется жить. Но он не мог себе этого позволить. Если он сейчас не вмешается, слуги по ошибке покалечат Моро, а Уоллингфорд сбежит. Дерик еще раз погладил бледное лицо Эммы, а потом приказал Перкинсу зажать рану. После этого он поднялся на ноги и начал раздавать приказы слугам, продолжающим бить сопротивляющегося француза.
– Отпустите его, – крикнул Дерик, высвобождая бедолагу из рук слуг. Убедившись, что Моро не пострадал, Дерик развернулся к Уоллингфорду.
Брат Эммы сидел на земле, а экономка хлопотала вокруг него, охая при виде украшавших его шею багровых кровоподтеков.
Дерик намеренно медленно двинулся к Уоллингфорду, чувствуя, как ярость охватывает его все сильнее с каждым шагом. Еще ни разу в жизни ему не требовалось столько усилий, чтобы удержать себя в руках. Все в нем требовало отшвырнуть в сторону услужливую экономку и завершить то, что начал Моро. Дерику даже пришлось сжать руки в кулаки, чтобы удержаться от соблазна.
Он подозвал к себе двух крепких лакеев.
– Заприте лорда Уоллингфорда в его комнате, – приказал он. – И поставьте часовых у дверей и окон.
На Дерика устремились взгляды, в которых читались замешательство и шок. Люди переводили взгляды с лежащей без сознания Эммы на Моро и Уоллингфорда, а потом вновь на Дерика. Но он ничего не объяснял, и они не посмели ослушаться.
Дерик развернулся, чтобы подойти к Эмме, когда дрожащая рука схватила его за лодыжку.
