Книга Имаджика. Пятый Доминион, страница 95. Автор книги Клайв Баркер

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Имаджика. Пятый Доминион»

Cтраница 95

— Либо потому, что она больше тебе была не нужна…

— Что маловероятно.

— …либо ты забыл потому, что хотел забыть.

Слова мистифа были произнесены каким-то странным тоном, неприятно поразившим слух Миляги, но, несмотря на это, он продолжил расспросы.

— С чего бы это мне хотеть забыть? — сказал он.

Пай оглядел уходящий вдаль путь. На горизонте висело облако пыли, но сквозь него кое-где проглядывало чистое небо.

— Ну? — сказал Миляга.

— Может быть, потому, что воспоминание причиняло тебе слишком сильную боль, — сказал Пай, не глядя на него.

Эти слова показались Миляге на слух еще менее приятными, чем предшествовавший им ответ. Он уловил их смысл, но лишь с большим трудом.

— Прекрати, — сказал он.

— Что прекратить?

— Говорить со мной таким тоном. Меня просто наизнанку выворачивает.

— А что я такого сказал? — спросил Пай. — Ничего я не сказал. — Голос его по-прежнему звучал искаженно, но уже не так сильно.

— Ну так расскажи мне о пневме, — сказал Миляга. — Я хочу знать, откуда у меня появилась такая сила.

Пай начал отвечать, но на этот раз слова звучали так исковерканно, а голос показался Миляге таким отвратительным, что ему словно ударили кулаком в живот, приведя в смятение пребывавшую там порцию тушеного мяса.

— Господи! — воскликнул он, схватившись за живот в тщетной попытке унять скверные ощущения. — Что за шутки ты со мной надумал шутить?

— Это не я, — запротестовал Пай. — Дело в тебе самом. Просто ты не хочешь слышать то, что я говорю.

— Нет, я хочу. — Он утер выступившие вокруг рта капли холодного пота. — Я хочу услышать ответы. Прямые и откровенные ответы!

Нахмурившись, Пай снова заговорил, но при первых же звуках его голоса волны тошноты с новой силой поднялись внутри Миляги. В животе у него была такая боль, что он согнулся пополам, но разрази его гром, если он не услышит от мистифа все, что ему нужно. Это стало делом принципа. Он попытался смотреть на губы мистифа из-под прикрытых век, но через несколько слов мистиф замолчал.

— Скажи! — потребовал Миляга, решившись заставить Пая повиноваться, даже если он и не сумеет уловить смысл сказанного. — Что я такого сделал? Почему мне было так необходимо забыть это? Скажи!

С крайней неохотой мистиф снова открыл рот, но его слова были так безнадежно исковерканы, что Миляга едва ли мог уловить хотя бы крупицу их смысла. Что-то насчет силы. Что-то насчет смерти.

Выдержав испытание, он отмахнулся от источника этих омерзительных звуков и огляделся вокруг в поисках зрелища, которое смогло бы благотворно подействовать на его внутренности. Но вокруг него был сплетен заговор маленьких гнусностей: крыса строила свое жалкое логово под рельсом, железнодорожный путь уводил его взгляд в облако пыли, мертвый зарзи у его ног, с раздавленным яйцеводом, забрызгал каменную плиту своими неродившимися детьми. Последняя картина, при всей своей мерзостности, навела его на мысли о еде. Фирменное блюдо в гавани Изорддеррекса: рыба внутри рыбы внутри рыбы и самая маленькая из них полна икры. Это доконало его. Он дотащился до края платформы, и его вырвало на рельсы. В желудке у него было не так уж много пищи, но волны рвоты накатывали одна за другой, пока внутри него не поселилась адская боль и слезы не побежали из глаз. Наконец он отошел от края платформы. Его била дрожь. Запах рвоты до сих пор стоял в его ноздрях, но спазмы потихоньку ослабевали. Краем глаза он увидел, как Пай подходит к нему.

— Не приближайся! — крикнул он. — Я не желаю, чтобы ты прикасался ко мне.

Он повернулся спиной к своей блевотине и к тому, кто стал ее причиной, и отправился в относительную прохладу зала ожидания. Там он сел на жесткую деревянную скамейку, прислонился головой к стене и закрыл глаза. Когда боль уменьшилась и в конце концов исчезла, мысли его обратились к цели, которая скрывалась за нападением Пая. За прошедшие месяцы он несколько раз расспрашивал мистифа о проблеме силы: откуда она берется и как, в частности, случилось, что она появилась у него, Миляги. Ответы Пая были крайне туманными, да Миляга и не испытывал особого желания докапываться до сути. Возможно, подсознательно он даже не хотел этого. Классическая ситуация: такие дары не обходятся без последствий, и он слишком наслаждался ролью обладателя силы, чтобы рисковать лишиться ее из-за спесивого желания все знать. Он ничуть не возражал, получая в ответ на вопросы лишь туманные намеки и двусмысленности, и, возможно, так бы оно и продолжалось дальше, если бы его не довели зарзи и задержка поезда на Л’Имби и если бы скука не сделала его более настойчивым. Но это была только часть правды. Конечно, он расспрашивал мистифа достаточно настойчиво, но нельзя сказать, чтобы он провоцировал его. Масштабы нападения не соответствовали ничтожности повода, которым оно было вызвано. Он задал невинный вопрос, а за это его вывернули наизнанку. И это после всех признаний в любви в горах.

— Миляга…

— Пошел на хер.

— Поезд, Миляга…

— Что еще?

— Поезд подъезжает.

Он открыл глаза. Мистиф с грустным видом стоял в дверях.

— Мне очень жаль, но это должно было произойти.

— Этого не должно было происходить, — сказал Миляга. — Ты все это подстроил.

— Честное слово, нет.

— Что же произошло тогда со мной? Съел что-нибудь?

— Нет. Но существуют такие вопросы…

— Меня рвало!

— …ответы на которые тебе не хочется слышать.

— За кого ты меня принимаешь? — спросил Миляга с холодным презрением. — Я задаю тебе вопрос, а ты забиваешь мне голову таким количеством дерьма, что я начинаю блевать. И выясняется, что я виноват в этом, так как задал какой-то не тот вопрос? Что это за трахнутая логика?

Пай вздернул руки в комическом жесте капитуляции.

— Я не собираюсь с тобой спорить, — сказал он.

— И правильно делаешь, — ответил Миляга.

Дальнейший обмен репликами едва ли имел какой-нибудь смысл, так как звук приближающегося поезда становился все громче. К нему добавились приветственные крики и хлопки со стороны зрителей, собравшихся на платформе. Все еще чувствуя себя слегка не в своей тарелке, Миляга последовал за Паем в направлении толпы.

Казалось, половина населения Май-Ке собралась на платформе. Большинство, однако, как он предположил, принадлежало не к потенциальным путешественникам, а скорее к зевакам, для которых поезд служил отвлечением от голода и неуслышанных молитв. Однако было и несколько семей, которые пробирались сквозь толпу с багажом, намереваясь погрузиться. Можно было только вообразить, какие лишения претерпели они для того, чтобы оплатить бегство из Май-Ке. Много слез пролилось, пока они обнимались с теми, кто оставался на родине. Последние в основном были людьми уже в возрасте и, судя по глубине их скорби, уже не рассчитывали встретиться со своими детьми и внуками. Поездка в Л’Имби, которая для Миляги и Пая была чем-то вроде увеселительной экскурсии, для них представлялась отъездом в страну воспоминаний.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация