— Имеешь, мне имеешь, — так же тихо продолжил Екимов.
— Полковник Савинов Александр Сергеевич.
— Как и когда ты стал служить в ФСБ?
— Вы это должны знать, а я не имею права это говорить, совсекретно, — доверительный тон и тихий голос расслабили солдата.
— Молодец, молодец, — улыбнулся Екимов. — Режим секретности надо соблюдать.
Он разогнулся в полный рост. И через секунду, когда солдат воспринял похвалу о соблюдении режима секретности, внезапно выбил ногой стул из-под бойца. Тот, растянувшись на полу, стал в панике пытаться подняться, но Екимов берцем надавил на его грудь, прижимая парня к земле. Убедившись, что солдат испуган и подавлен, Екимов начал дознание:
— Фамилия, имя, год рождения, часть, из которой увольнялся.
— Я-я… — начал заикаться растерянный воин.
— От ответов зависит твоя жизнь, понимаешь? — вконец запугав задержанного, продолжил давить Екимов. — Повторяю вопрос: фамилия, имя, год рождения, часть, из которой увольнялся.
— Голубцов Владимир Владимирович, восемьдесят первого года рождения, воинская часть 6420, второе отделение второго взвода первой роты.
— Я не спрашивал отделение и роту, — Екимов снял ногу с груди и, положив колено на грудь задержанному, снова тихо заговорил: — От точности ответов зависит твое будущее, сосредоточься.
В глазах бойца не читался даже намек на сосредоточенность. Растерянность и паника читались на его сморщенном, словно ожидающем удара, лице.
— Дислокация батальона?
— Червленая.
— Когда, при каких обстоятельствах познакомился с полковником Савиновым?
— В Моздоке. Он пришел в воинскую часть 3737, где я ожидал отправки домой.
— Почему ты остановился в 3737?
— На вокзале украли документы, проездные тоже, ждал, когда восстановят. Комендант гарнизона определил меня в моздокскую часть.
— Как ты попал служить в ФСБ?
— Полковник Савинов принес мое личное дело и характеристику. Сказал, что меня приметили полгода назад и проверяли на пригодность. Предложил продолжить службу в спецподразделении ФСБ.
— Какие задачи выполнял?
— Сопровождение ложных банд, состоящих из сотрудников ФСБ.
— Это все?
— Еще поставляли снаряжение и технику оперативникам, работающим под прикрытием. Скрытно ввозили и вывозили из Чечни спецназ…
— Твою мать, — выговорил Екимов и, схватив за шкирку уже хнычущего солдата, усадил его на стул.
— Сколько вас было в подразделении?
— Семьдесят четыре младших оперативных сотрудника, семь старших и командир — полковник Савинов.
— Семьдесят четыре — все демобилизовавшиеся?
— Да, лучшие отобранные из войск и армейских подразделений.
— Что делал на рынке?
— Осуществлял контроль за продавщицей…
— За кем-за кем?
— За связной-чеченкой. В случае попыток ее задержания мы должны были сразу сообщить Савинову. Также записывали количество покупателей и время, сколько и с кем она говорила.
— Описать ее сможешь?
— Да…
— Чем она торговала?
— Тушенкой, водой, пивом…
— Пивом в алюминиевых бочках?
— Так точно.
— Еще кто-то рядом торговал таким пивом?
— Я не… я не помню.
— Мать моя женщина, — на лице Екимова была жалость и одновременно крайнее удивление. — Как можно быть таким дебилом, а?
Он обернулся к Голубцову и добавил:
— Это не только к тебе, но и к нам. Так, — он посмотрел на бригадного чекиста, — завтра колонной под усиленной охраной отправишь бойца в Ханкалу. И чтоб ни одна мышь, понял?!
— Да. Завтра колонна рембата из Ханкалы пойдет. С ней и передам.
— Кто там старший?
— Ротный. Капитан Лукьянов.
— Отлично. Никто не должен знать об этом, понял. На рынке закупаетесь только вы?
— Нет, все проходящие колонны и еще ОМОН московский… На КПП в аэропорт они и стоят…
— Устрой шмон в бригаде — по тушенке, воде и особенно пиву в бочонках… Изъятое — на экспертизу. Пусть сначала саперы проверят, потом медики. Предупреди о возможной опасности купленных продуктов все части, проходившие мимо Северного и ОМОН.
21. Гусь, свинья и товарищ
На рынке было людно. Но особых криков зазывал и шума не было. Разве что кто-то спокойно говорил о высокой цене или плохом качестве. Люди, процентов шестьдесят из которых были военными и милиционерами, подходили к деревянным прилавкам, молча выбирали, показывая пальцем на понравившуюся вещь, платили и так же, почти без слов, уходили.
— Я вам привезла ваш заказ, — увидев Екимова, улыбнулась чеченка у деревянного прилавка. — Форма полевая натовского образца и горка.
— Отлично, а то я заждался, — Екимов отсчитал из нагрудного кармана купюры и, отдав продавщице, заглянул в пакет. Достав камуфлированные штаны, он пощупал ткань и положил их обратно. — Все нормально.
— Может, вам еще что-нибудь нужно? Привезли новые разгрузки недавно, еще берцы есть.
— Нет, спасибо.
Затем Екимов прошел в придорожное кафе и заказал шашлык из курицы и, указав Максиму, за каким столиком сесть, направился в деревянный сортир, стоявший чуть в стороне у дороги на Грозный.
Михайленко осмотрелся по сторонам. Они были единственными посетителями. Шашлык принесли быстро. Но человек, который, по всей видимости, был и владельцем заведения и поваром, не отошел от стола, а пристально смотрел на Максима.
— Чего надо? — спросил Михайленко.
— Мага, — протянул он руку старлею.
В этот момент в помещение снова зашел Екимов.
— Уже познакомились? Магомед, мотор нужен, и срочно.
— Сам поведешь или дать кого?
— Сам…
Повар порылся в кармане и кинул ключи, поймав которые, Екимов обменял их на пакет с формой.
— Она и так убитая, не надо ее на прочность проверять, — улыбнулся Мага.
Максим в растерянности смотрел то на подполковника, то на повара.
— Мага свой, — кивнул Максиму Екимов. — Помогает, когда есть возможность. Так, брат?
Магомед кивнул, обнажив ряд золотых зубов.
Первые минут пять ехали молча, потом Михайленко не выдержал:
— Я ничего не понимаю. Кто этот Мага, и зачем ему форма, купленная на рынке, куда едем сейчас?.. Как я дальше буду служить, если и сейчас ровным счетом ничего не осознаю?
