30. Специалисты по взрывам
Залпы артиллерии стихли только через час с небольшим. Прячущихся в подвале спасло лишь то, что основной огонь велся не точно по ним и снаряды кучно ложились по периметру обломков, бывших когда-то комендатурой. Однако, как это ни странно, часть здания, вместе с кабинетом начальника комендатуры, уцелела. Выбравшиеся на свет люди молились и тихо поздравляли друг друга и себя с окончанием обстрела, у места которого собралась толпа местного населения. Два снаряда пробили жилой пятиэтажный дом, по счастливой случайности, никого не убив. Еще через минут сорок со стороны сопки прибыл автобус в сопровождении трех бэтээров и одного БМП. Из автобуса вылез с десяток офицеров без шевронов с обозначением рода войск. Последним с подножки спрыгнул генерал. Максим его сразу узнал. Это был начальник артиллерии войск генерал Рохлеев. Нервно озираясь по сторонам, офицеры отправились в сторону сидевших на обломках здания. Из толпы местных раздались гневные крики.
— Все под контролем, — громовым, не уступающим по силе звука разрыву снаряда, голосом крикнул толпе генерал, — прибыла группа специалистов по взрывам. Сейчас мы изучим повреждения и будем устанавливать, кто стрелял. Не мешайте работать и разойдитесь по домам. Пострадавшим будут выплачены компенсации.
То ли голос, то ли обещание компенсаций подействовали на людей, но они разошлись.
— Все живы, никто не погиб? — тихо спросил Рохлеев.
— Личный состав налицо, товарищ генерал, — стал докладывать Жердь, — раненых и убитых нет. За исключением пяти человек, получивших контузию.
— Ну, контузия — еще полбеды, — вздохнул генерал. — Как говорят, голова — не жопа, замотал и воюй. А у родной милиции нет потерь?
— Нет, — ответил Саид.
— Начальник милиции, начальник комендатуры, старшие офицеры и начальники служб, прошу в автобус. Через пять минут.
В ожидании, когда все, названные им, зайдут в автобус, генерал стал обходить руины. В это время Михайленко вдруг увидел в числе прибывших с генералом своего однокурсника.
— Василий? Длиннов? Ты?!
Офицер обернулся.
— Михалыч? Какими судьбами? — спросил он, хотя было заметно, что радости от встречи тот не испытывает.
— Был в комендатуре. А чего ты как шальной-то?
— Да… — отмахнулся офицер и, перейдя на шепот, сказал: — Это я вас чуть не угробил.
— Как? Каким образом?
— Я батареей командовал.
— Так ты ж не артиллерист? Мотострелком вроде выпускался?!
— Приказали — и стал артиллеристом. У нас же, сам знаешь, прикажут стать индийским раджой завтра и знать сразу хинди — и никуда не денешься, за сутки и язык выучишь, и раджой станешь. Нас Рохлеев заставил шевроны сорвать и называться специалистами по взрывам… Чтоб местные не линчевали…
— Ладно, после поговорим, — хлопнул по плечу однокурсника Максим и поспешил вслед за всеми.
Генерал вошел в автобус последним и со вздохом сел на кресло пассажира.
— Ситуация такая, ребята, — начал он. — Офицер, руководящий артиллерийской батареей, забыл дать команду, чтоб старшие орудий подняли стволы. Все расчеты он сделал верно, а стволы не поднял. В итоге вместо намеченной цели батарея била прямой наводкой по вам. Вот такая ситуация.
Рохлеев внимательно осмотрел собравшихся и вдруг обратился к Михайленко:
— А вы, извиняюсь, старший офицер?
— Он старший оперуполномоченный контрразведки по району, — ответил за не успевшего раскрыть рот Максима подполковник Жердь.
— Угу, — закряхтел генерал. — Так вот, есть два выхода. Либо мы сажаем офицера. Старшего лейтенанта. Пару месяцев, как из училища. Даем огласку делу. Либо… Врем. В рапортах о случившемся указываем причину «нападение бандгруппы». Что решаете?
— Вина артиллериста большая. Но я не хочу ему портить судьбу. Пусть служит. Но лучше не в артиллерии, — сказал старший чеченских милиционеров.
— Другого и не ожидал, — проговорил Рохлеев, кивнув на орден. — Спасибо. Что скажут остальные?
— Было нападение. А так как здание ветхое, одного выстрела из РПГ хватило, чтоб обвалить несущую стену левого крыла, — сказал Максим.
— Ну, раз чекист говорит, то я думаю… — начал было Рохлеев.
— У меня матсредства сгорели, — начал Жердь, — за которые по факту с меня спросят. А это знаете — уголовная статья.
— Что именно? — посуровел генерал.
— Продовольственные пайки — четыре тысячи шестьсот семьдесят восемь комплектов, летняя форма — сто двадцать девять комплектов, платки носовые — десять тысяч восемьсот семьдесят четыре комплекта, носки — сто пятьдесят семь пар… — начал перечислять подполковник.
— А почему их списать на нападение нельзя? — спросил генерал.
— А это все не из армейских складов. Это помощь фонда «Боевое братство», которую я должен перераспределить между частями в Гудермесе и местным населением. И я за них расписался в получении. А как они приедут и спросят, где все? В суд на меня подадут, узнав, что я ничего никому не передал?
— «Боевое братство»? Генерала Громова? Так я с ним хорошо знаком и могу спокойно объяснить ситуацию. Не сажать же офицера из-за носков?
Все смотрели на подполковника. Он же молчал, сделав каменное лицо.
— Товарищ подполковник, — покраснев, сказал Рохлеев, — я вам слово русского офицера даю, что решу этот вопрос.
На лице подполковника заходили желваки, но он продолжал молчать.
— Ну и сволочь вы, товарищ подполковник, — не выдержал вдруг начальник медслужбы комендатуры. — Ведь все знают, что вы часть всего этого туркам продали в Ханкалу.
Жердь метнул разъяренный взгляд в сторону медика.
— Я за работу! Они нам ремонт же делали!
— Стоп. Каким туркам? — не понял генерал.
— Ну, тем, кто сейчас семейные общаги строит для дивизии, — ответил начмед.
— Для красноармейцев? — имея в виду дивизию Минобороны, спросил генерал.
— Так точно. Они тут ему туалет сделали. А он половину гуманитарки им отдал. А телевизоры, которые нам подарили, куда-то и вовсе дел.
— Товарищ контрразведчик, — улыбнулся генерал, подмигнув Михайленко, — это по вашу душу, налицо сговор турецких спецслужб и старшего офицера комендатуры.
— На самом деле, товарищ генерал, это действительно очень серьезно.
— Я… Да какие спецслужбы? — побледнел подполковник.
— А теперь слушай, бля… С Громовым я решу вопрос. При любой ситуации. Вякнешь про случившееся — сядешь. И… как ваша фамилия? — обратился Рохлеев уже к Максиму.
— Михайленко. Вы у меня госэкзамен по огневой принимали, товарищ генерал.
