Лейтенанту Каткову очень не хотелось заводить сейчас с Тритоном долгий и ненужный разговор и напоминать о том, что в любой группе спецназа, занимающейся диверсионной деятельностью на чужой территории, существуют очень жесткие правила. Правила, о которых не очень принято говорить вслух и в которых слова «обязаны выполнить задачу любой ценой» всегда перевешивают все красивые фразочки вроде: «Сам погибай, а товарища выручай!» Да, есть в спецназе и товарищеская взаимовыручка, и постоянная готовность прикрыть спину боевого друга, но есть и жесткое понимание того, что в боевой обстановке может случиться всякое. Что прикажете делать группе, в спину которой дышат несколько поисковых групп с яростно повизгивающими от нетерпения собаками, если вдруг кто-то из бойцов подворачивает или ломает ногу, или кого-то всерьез ранят? Если жестокая реальность ставит перед выбором: жизнь одного человека против нескольких жизней его боевых товарищей. Забыть о задании и погубить всех ради попытки спасения одного? Нет и еще раз нет! И каждый спецназовец изначально понимает всю жесткость и жестокость правил игры и изначально принимает их. Война — любая, во все времена, — вообще очень жесткая вещь, где для сантиментов просто не остается места. Знаменитый девиз зеленых беретов: «Любое задание, в любом месте, любой ценой!» — это не просто красивые слова. В этом девизе как в зеркале отражается сама суть работы парней из спецназа всех времен и народов…
Десять минут, о которых говорил Катков, понадобились ему для того, чтобы вернуться в свой схрон и надеть гидрокостюм и снаряжение — по их с Тритоном расчетам выходило, что только после возвращения групп, прочесавших близлежащие к базе места, капитан субмарины решится вывести свое «потаенное судно» из подземных доков. А значит, Скату и Троянову нужно было подготовиться для экстренного погружения.
Заранее надевать гидрокостюмы и акваланги было бы чистым безумием. Прорезиненная прочная ткань от укусов комаров и москитов, конечно же, защищает здорово, но и дышать телу по-настоящему не дает. А в духоте джунглей эта «резиновая шкура» в считаные минуты может подарить самый что ни на есть примитивный тепловой удар. Сначала по€том умоешься, а затем и в обморок уплывешь, словно благородная барышня, придушенная на светском балу безжалостным корсетом.
Скат, уже облаченный в спецснаряжение, вернулся к мичману и приказал товарищу отправляться в «тыл», чтобы тоже приготовиться к работе под водой. Звучит довольно просто: иди и переоденься! Но в боевых условиях, когда каждое твое неосторожное движение может засечь враг и попросту полоснуть по кустам из пулемета или гранату бросить, такие, казалось бы, простые действия становятся смертельно опасными. Нужно отползти к запасному схрону так, чтобы не шелохнулась ни одна веточка, чтобы не щелкнул ни один сухой предатель-сучок, чтобы ни одна пичужка не встревожилась и не растрепала на весь лес, что здесь прячется чужак…
Каменная дверь-скала, прикрывавшая вход в уже не тайное, но все еще таинственное прибежище бандитов и контрабандистов, вновь начала свое движение, и через три минуты взору напряженно следившего за входом лейтенанта полностью открылась черная арка. Однако прошла минута, другая… пятая, а из темноты так и не раздалось характерного «тух-тух-тух» дизелей подлодки, сообщивших бы, что вот-вот из подземных доков на свет появится и сама субмарина. На этот случай у Ската с Тритоном была договоренность, согласно которой оба входят в воду в разных точках и направляются к входу в туннель, чтобы на месте разобраться в ситуации. Так или иначе, но субмарина в рейс выйти должна. А при выходе подводной лодки из туннеля боевым пловцам для выполнения их задачи стоило находиться как можно ближе к ее длинной обтекаемой туше.
Скат ужом проскользнул к кромке воды и без единого всплеска сразу ушел в глубину. Правда, расцветкой пловец мало напоминал черного безобидного ужа. Еще при первом осмотре снаряжения лейтенант подробно расспросил об окрасе речных вод Ориноко и ее притоков, прикинул что-то в уме и потребовал набор водостойких красок. Стандартный черный гидрокостюм совершенно демаскирует боевого пловца, который отнюдь не жаждет, чтобы его еще издалека увидел противник — возможно, такой же подводный боец, как и он сам. Именно поэтому сейчас костюм и акваланги лейтенанта и мичмана больше напоминали шкуру какой-нибудь змеи, обитающей в жарких песках — нечто неопределенное грязновато-желтых оттенков. Да и к истине этот цвет был ближе, поскольку двое боевых пловцов, прошедших хорошую, жесткую подготовку в морском спецназе, были скорее двумя эфами или кобрами, чем смирными ужиками…
Скат знал, что точно такой же маневр примерно в эти же мгновения произвел и Троянов, сделавший небольшой крюк по зарослям и вышедший к реке метрах в ста ниже по течению. Через несколько минут он тоже будет здесь, и можно будет какое-то время подождать субмарину на выходе. Для ее встречи у пловцов были заготовлены подарки в виде двух компактных магнитных мин. Без особых ухищрений прилаживаешь такую мину в строго определенном месте — рядышком с валом гребного винта или напротив танков с горючим — и дело сделано. Через определенное время срабатывает нехитрый механизм, и звучит мощный взрыв, после которого все разговоры о «непостижимой живучести подводных лодок» покажутся очень смешными глупостями. Тем более что Скату с мичманом предстояло уничтожить не огромный атомный подводный крейсер, который, действительно, не так-то просто утопить, а всего лишь небольшое дизельное судно…
Катков ушел под воду и сразу же нырнул почти к самому дну. Именно так, почти касаясь грязно-бурого дна широкими плавниками ластов, лейтенант пересек протоку и направился к мутноватому, темному пятну входа в туннель. Солнечные лучи слабо проникали сюда, в толщу мутной воды, и в их неверном, колеблющемся свете, пловец был почти не заметен. А если бы Скат сейчас просто лег на дно и замер, подобно какой-нибудь камбале, то отыскать его простым взглядом можно было бы с большим трудом. Но лейтенант-то не лежать сюда приплыл, а работать. А любая диверсионно-разведывательная деятельность требует предельной внимательности и осторожности — поэтому продвигался Скат медленно, не исключая, что бандиты могли видеокамеру и под водой где-нибудь у входа пристроить…
Вот тут-то, почти у самого зева туннеля, лейтенант и увидел — нет, не предательский глазок камеры, а кое-что похуже… Прямо из темного пятна в освещенные рассеянным светом воды реки неожиданно выплыли две черные тени. Черные гидрокостюмы, ИДА на спине, угловатые маски и ласты. Никаких сомнений и быть не могло — бандиты отправили своих аквалангистов проверить фарватер, по которому должна будет пройти субмарина!
«Вот это сюрприз, чтоб вас… — зло выругался мысленно Скат, плавно прижимаясь к самому дну и надеясь, что эти пловцы не успели его засечь. — Только боевых пловцов нам не хватало. Двое. А если сейчас еще пятерка из туннеля выйдет? Так, похоже, не заметили, дальше поплыли… Только бы Валерка с ними не столкнулся нос к носу, успел в сторону уйти. Прирезать этих молодцов несложно, но ведь, если они разведка и если назад не вернутся, то подлодка в рейс не выйдет. Не выйдет! А нам-то нужно, чтобы она спокойно ушла и где-нибудь милях в десяти отсюда так же спокойно и весело взорвалась к чертовой маме. Значит, надо ждать. Ждать, пока эти бойцы прошвырнутся по реке и вернутся назад с докладом, что все в полном порядке. Они могут уверенно говорить лишь об одном вражеском аквалангисте, о том самом, что пару-тройку дней назад одного из бандерлогов в воду утащил. Так что вряд ли они нас с Тритоном всерьез опасаются, но меры все-таки принимают. Не дураки, ребята, ох, не дураки… Ладно, пусть шарят, возвращаются и дают «добро» субмарине на выход. А уж мы с Тритоном тут ее встретим…»
