Много позднее он сообразил, что угодил в один из малых каналов, опутывающих объект. Фактически это была небольшая «Венеция» — каналы прорезали тело горы, вели к ремонтным цехам, к многочисленным докам и пирсам, складским помещениям. Подводные лодки проекта 613 и 633 пройти по этим каналам, разумеется, не могли, «судоходство» на них практиковали маломерные суденышки, в том числе плавучий «мастер по ремонту», спроектированный специально для здешних артерий. То, что с ним произошло, было как обухом по голове! Меньше всего он рассчитывал оказаться в родной стихии. Вода был холодная, до дна он не достал, хотя погрузился достаточно глубоко. Надо пользоваться, ведь в этой стихии он… как рыба в воде! Но, к сожалению, дикая усталость не дала майору развернуться. Он вынырнул с чугунной головой, в давящей темноте — такое ощущение, что глаза лопнули! Наткнулся на тонущий фрагмент воздуховода — тот потянул его за собой, вцепился в гидрокостюм, вырвав клок прорезиненной ткани. Он снова ушел под воду, отдирал от себя прилипчивую конструкцию, насилу это сделал, поплыл, не выныривая, чтобы побыстрее удалиться из зоны обвала. А когда всплыл, не чувствовал ни рук, ни ног. Он подался в сторону, потом в другую, ухватился за обглоданный край причала, передохнул. Где-то наверху кричали люди, грозно разорялся сочный баритон. Остатки разума подсказали, что на сушу лучше не выбираться. Он собрался с силами и поплыл вдоль стенки желоба канала, касаясь ее ногой, чтобы имелся хоть какой-то ориентир.
И плыл, пока не покинули силы. Над головой нависло что-то массивное, либо мостик, либо трубопровод — он не видел, но чувствовал. Силы оставили. Он зацепился за берег обеими руками, сделал передышку. Упрекнул себя, что не к лицу бывалому разведчику не найти сил, чтобы забросить ногу. Он сделал это, отполз от кромки воды, свернулся калачиком — и мигом отлетел в страну паршивых снов…
Пробуждение было страшнее мексиканской тюрьмы (а эта штука посильнее ада). Какая-то писклявая тварь пробежала по ноге, Глеб очнулся и затосковал. Хуже нет, чем просыпаться в кромешной темноте. Памяти он не лишился, но лучше бы сделал это! Гидрокостюм уже высох, с холодом он справился, сделав несколько разогревающих движений. Как долго он проспал? Вскинул руку с часами — надежными, как титановая болванка: светящиеся стрелки изображали практически четыре часа. Чего четыре часа? Близится утро? Вечер? Тот же день или уже следующий? «Ориентир» в организме помалкивал, что случалось с ним нечасто. Да и правильно, время суток на «Объекте 623 ГТУ» не имеет значения, если ты, конечно, здесь не работаешь. Почему бы не попробовать включить фонарь? Он перевел переключатель на штуковине, прочно въевшейся в голову, особо ни на что не надеясь. И снова был приятно удивлен, когда зажглась звезда во лбу, озарив пространство хиленьким желтоватым светом. Жизнь в аккумуляторе едва теплилась. Над ним действительно завис мощный арочный трубопровод, составленный из десятка толстостенных стальных труб. В шаге поблескивала водная гладь — ширина канала от силы метра четыре. Виднелся край бетонного причала, на котором до сих пор возвышались раскуроченные контейнеры. Все прочее оставалось за кадром. Стояла тишина, ее нарушало лишь попискивание грызунов в щелях и трещинах. Очевидно, он спал беспокойно, раз его до сих пор не съели…
Он выключил фонарь, нужно экономить. Откинул голову, собираясь с мыслями. Сколько он здесь провалялся, неизвестно. Солдат Антоха Полипчук погиб. Борька Караванов, по всей видимости, тоже погиб. Неизвестно, что с Лидой. Допустим, ее не нашли, куда она со своей подвернутой ногой? И где искать ее в этом городе агрессивных привидений? Несколько минут Глеба душили слезы, но он справился. Мужчины не плачут. Принялся суммировать «активы». Он жив, способен передвигаться. От воспаления легких на холодном бетоне Бог его, кажется, уберег. Спусковой механизм в специальном подводном пистолете был безнадежно испорчен — он где-то хорошенько его ударил. В активе остался нож «Катран» — грозное оружие аквалангиста, часы и больная голова, в сжатые сроки обязанная что-то изобрести. Не мешало бы еще чего-нибудь погрызть. И выпить пару литров воды, пока не наступило обезвоживание и не загорелось горло от непосильного сушняка.
Канал под боком был неплохой палочкой-выручалочкой. В отличие от запутанных сухопутных переходов любая водная артерия под горой Каурус выводит в центральную водную штольню. Куда ни поплывешь — все равно окажешься в большом канале. Мысленно содрогнувшись, он сполз в воду и поплыл, прижимаясь к берегу. В окрестностях было тихо. Он активировал освещение на свой страх и риск — в случае опасности всегда есть возможность отсидеться на дне. Мимо проплывали обросшие плесенью причалы, проржавевшие, взломанные мародерами контейнеры. Над головой тянулся арочный свод, с которого свешивались обрывки проводов, изломанные трубы, чугунные вентильные устройства. Он плыл достаточно быстро, предпочитая не любоваться местными красотами. Сомнительно, что малые каналы находились под неусыпной охраной — у бандитов не хватило бы людей, они и так потеряли не менее десятка. Он заплыл в глухой тоннель, мысленно поздравив себя с надвигающейся клаустрофобией, одолел его бодрыми саженками, а когда обнаружил, что пространство впереди расширяется, прикрутил до минимума освещение и приготовился к неожиданностям. Но ничего не происходило. Ни голосов, ни криков, ни ощущения надвигающейся опасности. Голубоватое свечение в основном канале (возможно, отблески далекой сварки) тоже отсутствовало. Он выплыл в центральную штольню, и сразу все встало на свои места. Он находился в средней части канала. Напротив, на правом берегу, — ремонтные цеха, доки, справа — вход из Калабановской бухты, слева — ворота, через которые отремонтированные и оснащенные субмарины в подводном положении выходили в море. Он подался направо, к выходу, выключив фонарь — тот начинал подозрительно мигать, недобрый знак. Все достаточно просто. Теперь его ничто не остановит! Триста метров до бухты, там он поднырнет, а всплывет далеко, и никакая сволочь его уже не остановит! Он плыл по темноте, прижимаясь к правому берегу, стараясь сильно не плескаться. Тишина вокруг. Темнота уже не казалась абсолютной, из мрака выплывали белесые очертания. Вереница мощных колонн по левую руку — он двигался мимо сухого дока. Раздвижные подводные ворота «местного значения», в нише за ними были спрятаны акваланги. Вырисовывался арочный мост над головой — связующая ниточка между берегами. Справа, за узкой «пешеходной дорожкой» — злополучный коридор, хитроумно связанный с арсенальной штольней. Слева — оружейная штольня, где было обнаружено массовое «захоронение» украинских солдат. До выхода в бухту оставалось не больше ста метров. Он невольно ускорился, чувствуя волнение. Почему в подземелье такая кладбищенская тишина? Все внутри? Занимаются сварочными работами, ищут выжившего майора спецназа — что там у них еще по плану? Или закончили свои дела и уже покинули объект, пока майор изволил сладко спать? Вероятность второго имелась, но почему-то он в нее не верил. Банда обосновалась на объекте всерьез и надолго. И ничего ведь не боятся! Настолько качественная «крыша»?
Волнение усиливалось по мере приближения к выходу. Людей поблизости не было, он поплыл размашистыми гребками, уже готовясь поднырнуть, чтобы под водой разминуться с часовыми. Сгустилась темнота, а по-хорошему должно быть ровно наоборот. Допустим, он не в курсе текущего времени суток. Но в пятом часу вечера еще светло, в пятом часу утра — предутренняя серость, какие-то звезды на небе, а если небо затянули тучи (что вряд ли), все равно должна сохраняться какая-то видимость… Но, хоть ты тресни, он ничего не видел! Он чувствовал, что впереди выход, тот уже близко, двадцать метров, десять, восемь… Но перед глазами царила полная муть, глухой светонепроницаемый экран. К черту ощущения, он многое пережил за последние сутки, вот и чудится невесть что. Он должен вырваться! Он нырнул, подался на глубину и вперед, сильными гребками раздвигая водные пласты.
