— Итак, запомни, Костян, это не викторина. На раздумывание ответа время не отводится. Кто вы такие, чем занимаетесь, на кого работаете? Вопросы простые, ответы тоже должны быть простыми и правдивыми. Я весь внимание, Костик, ты же хороший мальчик, понимаешь, что второго шанса не будет? Малейшее промедление, попытка увильнуть от правильного ответа — и вот этот нож, не задумываясь, режет твое горлышко… — Он надавил острием лезвия на трепещущий кадык, и струйка крови потекла по немытой шее невезучего боевика.
— Я все скажу, не убивайте… — задергался Костян. И вдруг произошло невероятное! Ошарашенный, умирающий от страха, с воровато бегающими глазами, он проявил неожиданную прыть — схватил обеими конечностями Глеба за руку, продавил запястье, и тот невольно выпустил нож! Одновременно боевик пустил в действие быструю на подъем ногу и врезал пяткой по копчику! Глеб взвыл от внезапной боли. Не ожидал! А этот шустрый пострел уже проворно выкатился из-под него, оттолкнул, побуксовал и метнулся к проему, вереща во все воронье горло:
— Помогите!!! Помогите!!!
Он так орал, что стены тряслись. Ни хрена себе таланты! Дьявол! Глеб растерялся — а ведь он всегда должен быть готовым к неожиданностям! Врешь, гад, не уйдешь! Тот запнулся на пороге, схватился за косяки, чтобы не упасть. Глеб швырнул нож — до чего же он зол, и прежде всего на самого себя! Лезвие вонзилось под лопатку, завибрировала рукоятка. Бандита вывернуло наизнанку, даже перед смертью он орал, как глашатай, вывалился в коридор, ползал на брюхе, вопил. Потом захлебнулся собственной рвотой, треснулся челюстью и затих. Трижды дьявол!!! Исполняясь самых скверных предчувствий, Глеб выпрыгнул в коридор с автоматом наперевес. Ну, так и есть! В глубине прохода кричали люди, топали тяжелыми подошвами, спеша на призывный вопль! Он заметался, поначалу не разобравшись, с какой стороны шум. Акустика хреновая, звуки распадаются, отражаются от препятствий не там, где нужно. Он втащил Костяна за ноги в помещение, отволок подальше от проема, бросил. Потом схватил за шиворот Керима, который валялся ближе всех к проходу, и его оттащил за косяк. Передернул затвор, прижался к стене, готовый прошить любого, кто полезет без разрешения…
Мимо него протопали четверо или пятеро. Они бежали к водному каналу, бряцая оружием. Кто-то сипло кричал в рацию, что в квадрате таком-то обнаружено проникновение извне, и пусть перекроют остальные проходы. Спасибо здешней акустике! Эти идиоты даже не поняли, где кричал их товарищ. Топот затихал, горячий пот заливал лицо, щипал глаза. «Ну, что ж, товарищ майор, для тебя имеются две новости, — подумал Глеб. — Одна хорошая, другая плохая. Хорошая, что тебя не заметили. А вторая — что ты снова в ловушке и теперь можешь идти лишь к арсенальной штольне, если не хочешь вступить в пререкания с группой разозленных товарищей».
И снова он мчался короткими перебежками. Пролетал какое-то пространство, тормозил, слушал. Кричали только сзади. Вот-вот казалось, что крики затухают, а теперь опять делались громче, злобнее, решительнее. Видимо, «группа товарищей» сообразила, что хватила лишку, и теперь возвращалась, осматривая по дороге попутные помещения. И вот разразились истеричными выкриками — нашли своих боевых товарищей! Значит, сейчас разделятся и рванут в разные стороны. Глеб ускорился, шире шаг, товарищ майор! В принципе, невзирая на текущие неудачи, он неплохо себя чувствовал. Перекусил чем бог послал, вооружен и опасен, фонарь работает без перебоев… Спустя минуту он уже скорчился за проемом, выводящим в арсенальную штольню, всматривался, напрягая глаза, в убегающий направо широкий тоннель, в котором они с товарищами уже были. Вторая попытка. Теперь он один. В глубинах штольни рябили огоньки, там что-то ворочалось, сновали тени. Нужно двигаться только в ту сторону, налево проход заказан — там он упрется в закрытые двери противоатомной защиты, и тогда крышка… Перекуривать тоже смысла не было — двое или трое топали у него за спиной и секунд через двадцать могли свалиться на шею.
Он выскользнул в тоннель штольни, заблаговременно выключив фонарь. Из темноты проступали рваные «барханы», остовы громоздких конструкций. Дорога относительно знакома. Минут за десять он доберется до ворот с охраной, а там присядет в укромный уголок и будет собирать информацию, попутно сея гадости, не забывая при этом, что они должны идти от души…
Он пробежал, пригнувшись, метров десять… и тут ему в глаза из темноты ударила длинная автоматная очередь!!! Спасла реакция — он рыбой метнулся в сторону, едва лишь забились первые сполохи, и ворох пуль промчался в удалении. Вот так поворот! Не успел он еще толком испугаться, оценить ситуацию, а уже закатывался за стальную горку, распростершуюся посреди цеха. «В засаде сидели! — ошпарило под темечком. — А узрели в темноте его не потому, что они кошки, а потому, что у них приборы ночного видения!» Как же он попал! Он привстал, стараясь не высовываться, и уловил в темноте, насыщенной пороховой гарью, сиплое дыхание. Противник подбирался — несколько штыков слева, несколько справа… Некогда сидеть и горевать! Он выпрыгнул из-за укрытия, прошив пространство короткой очередью, бросился в свой спасительный коридор. А оттуда уже лезли бандиты, оставшиеся у него за спиной. Они пока еще не вникли в ситуацию, слышали звон, да не знали, где он, светили по дурости фонарями. Ну, и идиоты! Он ударил на свет — и, откатываясь куда-то вбок, явственно слышал, как лопается стекло, распадаются огоньки, хрипит умирающий… Орали те, что его подкараулили (призывая товарищей уйти с линии огня), орали выбежавшие из коридора, а Глеб уже был у них за спинами и куда-то мчался прыжками, пользуясь замешательством и своевременным «экраном». Откатился к дальней стене, и когда пространство накрыла лавина огня, он уже лежал в каком-то углублении, закрыв голову руками.
Замешательство прошло, бандиты рассредоточились. Глеб мысленно расточал проклятья, осторожно высовывал голову. Единственное слабое утешение — бандиты не видели, где он спрятался. Но опять подползали, перебирались на корточках, прячась за складками местности, обменивались глухими репликами. Из глубин арсенальной штольни приближались огоньки — к воюющим прибывало подкрепление. Он вторично позволил заманить себя в ловушку! На этот раз еще качественнее! Вариантов не было — теперь ему оставалось ттолько отступать к закрытым воротам штольни. Вся надежда на примыкающие помещения и на то… что ворота могут быть и не закрыты — это ведь только предположение!
Но существует закон, что если неприятность может произойти, она обязательно произойдет! Он отползал, пока его не заметили. Поздно, заметили! Ударили в «четыре руки», забились огоньки, завьюжила смерть. Он снова валялся, прижавшись к полу, а чуть выдалось послабление, откатывался. Два прыжка вприсядку — за ржавую скособоченную конструкцию, имеющую ось с колесами. Шум справа, похоже, двое перебегали. Он ударил на звук и вроде не прогадал! Охающий звук, свалилось тело, громыхнув амуницией. Второй подался обратно в поисках укрытия. А Глеб усердно отползал, переждал, пока отгремит очередной свинцовый шторм, включил фонарь, чтобы не споткнуться, помчался молнией, перелетая через канавы в бетоне, железные болванки, похожие на коровьи лепешки, прогнившие трубы и истлевшие провода… Четыре секунды на бег, выключил фонарь и повалился — за долю мгновения до очередного огненного шквала! Так долго он не сможет играть в пятнашки со смертью! Бандиты снова подкрадывались, их было много (учитывая прибывшее подкрепление), приборов ночного видения на всех не хватало, поэтому многие пользовались фонарями. А Глеб за мгновения спринтерского бега отметил удручающую картину: ни слева, ни справа никаких боковых ответвлений, а впереди, в тридцати метрах, запертые ворота, способные выдержать атомный взрыв до ста килотонн! Он в западне! И уже не в какой-то там предположительной, а в конкретной, со всеми вытекающими. Последняя преграда — гора стального хлама в двух шагах от ворот — у правой стены… Шорох за спиной — подбирался кто-то смелый, зная, что он находится здесь. Да пошел он к той-то матери! Он поднялся, одновременно включая фонарь — и яркий свет плеснул бандиту в лицо, выводя из равновесия. Тот завалился боком, блеснула небритая харя, наполовину прикрытая прибором ночного видения с забавными выпуклыми линзами. «Офтальмолог» хренов! Он выстрелил в голову — и того отбросило, не лезь, когда не вхож в этот дом! И снова перебирал локтями, отползая к воротам, а над головой бесилась огненная свистопляска! Вашу дивизию! Неужели сдаваться придется? Так не хотелось последнюю пулю — себе! Он влетел за гору металлолома в стороне от ворот, выбил отстрелянный магазин, вставил новый. Высунул руку из-за «бруствера», опустошил по дуге рожок, вбил новый и его содержимое отправил вслед за первым. Ну, что ж, на пару минут такого «содержательного» боя его хватит. А дальше? Наступила оглушительная тишина. Загнанный в ловушку майор с отчаянием прислушивался. Боевики не стреляли, они подкрадывались, прятались за укрытиями. Судя по ощущениям, до плохих парней оставалось метров тридцать — тридцать пять. Они были везде — слева, справа, по центру. А ведь бросят гранату, и от Глеба Дымова места мокрого не останется. Пока еще рано, подползут поближе, могут бросить. Неужели у них гранатки завалящей не найдется?
