— Если нет претензий и пожеланий, то счастливо оставаться. На камбузе есть даже свежая зелень. Дня три не завянет. Единственное, о чем не позаботились, это спиртное и жаркие красавицы. Ничего, — блеснул бесшабашной улыбкой техник, — где-нибудь по дороге купите пару ящиков и подберете: девицы любят добираться автостопом. — И техник сноровисто взобрался по металлической лестнице к люку.
— И вам того же, — крикнул ему вдогонку Илья Макаров.
Вскоре послышалось гудение навесного двигателя моторки. Теперь предстояло узнать о задании во всех его подробностях. В общих чертах командиру подлодки его обрисовал еще в Калининграде вице-адмирал Столетов. Но детали, как всегда, содержались в номерном запечатанном конверте, который покоился в сейфе на борту мини-субмарины.
Макаров вчитывался в короткий, на две с половиной страницы текст. Неожиданностей в задании не было. Предписывалось идти заданным курсом к предполагаемому квадрату встречи северокорейского научно-исследовательского судна и иранской субмарины. Каждый час предстояло связываться с КП Балтфлота для уточнения координат этой самой предстоящей встречи. За передвижением северокорейского судна следили российские спутники-шпионы. По предварительным прикидкам, от нужного места подлодку отделяло около четырех часов хода. На этот раз вопреки обыкновению командир не стал советоваться со старпомом. Все было предельно ясно: безлунная ночь, множество мелей и неглубоких рифов, которыми изобилует Океания, и лимит времени.
— Идем в надводном, — и все же пояснил: — Так будет быстрее.
Штурман уже успел проложить новый курс и ввести его в компьютер. Теперь можно было целиком положиться на автоматику. Настоящая работа оставалась лишь у акустика и оператора пассивных сонаров.
— Всем, не занятым на постах, можно выйти наружу.
Обычно подводники пользуются каждой возможностью оказаться на палубном настиле, подышать свежим воздухом, глянуть вдаль, туда, где глаз не упирается в близкую глухую переборку. Но сейчас далеко не каждый спешил воспользоваться предложенной командиром возможностью. Именно потому и прозвучало это не в форме приказа, а с либеральным словом «можно». После отпуска, пусть не такого и продолжительного, экипаж «Адмирала Макарова» успел соскучиться не по свободе и просторам, а по тесному пространству своего боевого корабля, который стал им вторым домом. Николай Даргель и Илья Макаров стояли у самой боевой рубки. Лишь двое офицеров-подводников прогуливались по палубному настилу.
— Где отдыхали, товарищ капитан третьего ранга? — командир подлодки слегка иронично обратился к Даргелю так, как требует устав.
— А вы, Илья Георгиевич? — тут же нарушил официальность в разговоре старпом, даже на него подействовали субтропические красоты океанических просторов.
— Я? На Балтике. Пиво пил, рыбу ловил — не о чем и вспоминать, — произнес Илья Георгиевич и тут же вспомнил рыбачку в оранжевом на пирсе.
Воспоминания были настолько яркими, что ему даже показалось — он сейчас ощущает биение только что словленного глосика под своей ладонью. Но делиться этим интимным видением командир субмарины не был настроен. А вот старпома «понесло».
— На Родину съездил — в Смоленск. Никого родных не осталось, а вот потянуло. В гостиницу вещи забросил и — айда в центр. Стою, осматриваюсь, места вспоминаю. Вот здесь — я свою первую бутылку пива выпил, а вот в этом дворе — девочку поцеловал, одноклассницу. Накатило, товарищ командир, ностальгия называется. Готов был весь мир обнять и плакать…
Илья Георгиевич слушал своего старшего помощника и радовался в душе: «Ведь оттаял человек, не одни приказы и инструкции в голове. Все-таки отдых идет на пользу».
Тем временем повествование Даргеля приблизилось к кульминационному моменту:
— …дай, думаю, зайду в гастроном. Возьму чекушку и на лавочке, в сквере, как после окончания десятилетки, посижу! Пить не буду, просто так. Я и чекушка. И тут у самого гастронома подруливает ко мне страшный бомжара. Седой, небритый, месяца два не мытый. А я в нем, товарищ командир, сразу же своего одноклассника признал. Говорю: «Как ты, Петька?». А он смотрит на меня и не узнает, мозги совсем пропил. Но в глазах радость: кто-то узнал его, и просит пятьдесят рублей добавить. Я, конечно, дал.
— Потом хоть признал?
— Зачем? Мне и покупать водку расхотелось. Понял — в прошлое не вернуться. Не для меня большой город. Я, Илья Георгиевич, решил себе дом в Карелии купить. Сейчас деньги есть, времени их тратить нету. Зашел в риелторское агентство, задаток дал, попросил вариант мне подыскать. Буду жить на пенсии в деревне, рыбу ловить, газон косить. Если женщина какая согласится со мной поехать — против не буду. Когда ты на виду, то себя в форме держишь…
Во время откровений старпома командиру «Адмирала Макарова» то и дело докладывали о результатах связи с КП Балтфлота. Естественно, во время докладов Даргель замолкал, напуская на себя «строгий» вид. Перед подчиненными он не имел права на слабость. С КП сообщали координаты и курс северокорейского судна, продолжавшего движение. Теперь «Адмирал Макаров» шел у него в кильватере, выдерживая дистанцию в две мили.
— Вот и я думаю, хорошо представляю, — мечтательно проговорил Илья Георгиевич, — выйдешь ты на пенсию, купишь себе дачу. Какой-нибудь старый, но добротный деревенский дом, обязательно возле водоема… будешь рыбку ловить, может, с какой деревенской бабой познакомишься. Это сейчас у нас ни жен, ни детей…
— Дома-то там хорошие. Вот только в деревне одни древние старухи… — и старпом принялся рассуждать о прелестях деревенской жизни. Чувствовалось: пунктуальный Даргель все уже давно просчитал, представил себе каждый будущий день в мельчайших подробностях. Есть люди, которые не умеют жить без плана. И хоть знают — «жизнь лучший режиссер», сама все расставит по местам, однако ж считают необходимым заранее предопределить, как и где проведут остаток дней.
Командир «Адмирала Макарова» слушал не очень внимательно, главным для него было дать выговориться обычно молчаливому старпому. Что-то не нравилось Илье Георгиевичу в спокойном ночном океане. Словно он весь вымер. Почти неподвижная зеркально-черная вода излучала какое-то странное свечение. Бывают лучи света, но это было чем-то вроде лучей темноты. А в воздухе явственно пахло сероводородом. Словно где-то рядом разлагалась огромная биологическая масса.
— Ты ничего, Николай, не чувствуешь? — прервал мечты старпома командир.
Тот потянул носом.
— Не знаю, простыл.
— Товарищ командир, получена шифровка с КП Балтфлота, — прозвучало из рации сообщение.
«Наконец-то», — вздохнул командир субмарины.
Из сообщения следовало, что иранская субмарина всплыла и связалась по рации с северокорейским научно-исследовательским судном. Назывались и точные координаты встречи.
— Погружение, — приказал Илья Макаров, — курс прежний.
Глава 8
Рабочий кабинет Ким Пака ничем особым не отличался от других кабинетов, находящихся в здании ЦК Трудовой партии Северной Кореи, разве что размерами — как и положено руководителям высшего звена, он был немного просторней и выходил окнами на центральную улицу Пхеньяна. А в остальном — та же простенькая мебель, небольшой письменный стол, красный невзрачный коврик у входа. Казалось бы, для заведующих отделами могли сделать и исключение: поставить удобные мягкие кресла для приема гостей, отдельный стол для посетителей, украсить серое помещение хоть какой-то растительностью, а тем более сделать просторную приемную и нанять не молчаливого секретаря, а улыбчивую миловидную секретаршу. Красивые женщины делают серьезную службу более человечной. Но ничего этого не было. В Северной Корее подобное считается ненужной роскошью, отвлекающей от работы, развивающей лень, провоцирующей буржуазные предрассудки.
