– Отец, я тебе не верю, – ответила я, изображая Эсмеральду. – Ты слишком опекаешь меня. Тебе хочется, чтобы я всегда оставалась ребенком!
Похоже, публике спектакль нравился. Зрители смеялись там, где нужно, и несколько раз аплодировали.
«Превосходно!» – думала я. Я волновалась, но это не мешало мне играть свою роль. Мне самой очень нравилось представление.
Но когда первый акт подходил к концу, я ощутила необъяснимую тревогу. Над сценой медленно поплыл туман. В клубах тумана кружились голубые огни, что делало картину жуткой и нереальной.
До меня донесся лязг движущейся площадки. Я знала, что на ней из-под сцены поднимается Зик в костюме Призрака.
Через несколько секунд мы будем свидетелями того, как Призрак выйдет из голубого тумана.
Публике это понравится, подумала я, наблюдая, как туман стелется по подолу моего длинного желтого платья.
– Призрак, где ты? – позвала я. – Ты идешь на свидание со мной?
Из тумана проступила сине-зеленая маска Призрака. Потом стали видны его плечи, покрытые черной накидкой.
Зрители смотрели затаив дыхание, а когда Призрак во весь рост застыл в тумане в своей черной накидке, развевающейся за спиной, они одобрительно закричали.
Призрак медленно и величаво подошел ко мне.
– О, Призрак! Наконец-то мы вместе! – воскликнула я, вложив в свои слова все чувства, на какие была способна. – Я так долго мечтала об этом!
Он протянул мне свою руку, затянутую в перчатку, и сквозь клубы голубого тумана мы вместе пошли к рампе.
Мы стояли в круге света. Я повернулась к нему лицом. Пристально посмотрела ему в глаза, скрывающиеся за сине-зеленой маской. И отшатнулась – это был не Зик!
25
Я вскрикнула. Но Призрак сжал мою руку.
Он смотрел на меня в упор. Его глаза горели. Казалось, взглядом он просил меня о чем-то, умолял молчать и не выдавать его.
«Кто это? – спрашивала я себя, не в силах сдвинуться с места. Я как будто вмерзла в луч освещавшего меня прожектора. – Почему мне кажется, что я его знаю?»
Я повернулась к публике. Полная тишина. Все ждут, когда я заговорю.
Я глубоко вздохнула и произнесла следующую строку из текста Эсмеральды.
– Призрак, почему ты появляешься в нашем театре? Пожалуйста, расскажи мне твою историю. Я не испугаюсь.
Накидка Призрака колыхнулась у него за спиной. Его взгляд по-прежнему был устремлен на меня. Рука в перчатке крепко сжимала мою руку, как будто он боялся, что я убегу.
– Вот уже больше семидесяти лет я живу под этим театром, – сказал он. – Моя история печальна. Тебе она покажется трагичной, прекрасная Эсмеральда.
– Прошу тебя, продолжай! – воскликнула я.
«Кто он? – спрашивала я себя. – Кто?»
– Однажды я получил главную роль в пьесе, – начал рассказывать Призрак. – Спектакль должен был состояться в этом театре. Я думал, что это будет самый памятный день в моей жизни!
Он замолчал и глубоко вздохнул.
У меня екнуло сердце. Он отклонился от текста, поняла я. Это не те слова.
Что он говорит?
– Но мне не суждено было испытать это счастье, – продолжал Призрак, все еще держа меня за руку. – К сожалению, моя дорогая Эсмеральда, за час до начала спектакля я упал. Нырнул прямо в небытие!
У меня перехватило дыхание. Он указывал на люк.
Теперь я догадалась, кто он такой! Это был мальчик, который исчез. Мальчик, который семьдесят два года назад должен был играть Призрака. Но куда-то пропал и больше его не нашли.
И вот он стоит здесь, возле меня на той же самой сцене. И рассказывает нам о том, как он исчез и почему пьеса не была сыграна.
– Вот! – воскликнул он и указал на отверстие в сцене. – Вот куда я упал. Я упал и разбился насмерть. Я стал настоящим призраком. С тех пор я ждал. Ждал и надеялся, что однажды вечером мне удастся наконец сыграть мою роль!
Как только он закончил свою речь, зал разразился аплодисментами, которые сопровождались восторженными возгласами. Публика неистовствовала.
Я поняла, что зрители думают, будто это слова из пьесы. Они не знают, что за ними стоит реальная боль. Не знают, что он рассказывает им свою настоящую историю.
Призрак низко поклонился. Аплодисменты стали еще сильнее.
И тут туман накрыл нас обоих.
Но кто же это? Кто?
Вопрос не давал мне покоя.
Мне нужно было знать ответ. Я должна была знать, кто же этот Призрак.
Когда он выпрямился, я высвободила свою руку.
Потянулась к его лицу… и сорвала маску!
26
Сквозь густой туман я тщетно пыталась разглядеть его лицо.
Вдруг мне в глаза ударил яркий свет, ослепив меня на минуту.
В это мгновение Призрак закрыл свое лицо руками.
Я протянула руку, чтобы убрать их от его лица.
– Нет! – закричал он. – Не надо!
Он отшатнулся от меня. Отшатнулся и потерял равновесие.
– Нет! Нет! – кричал он. – Нельзя!
И свалился вниз. В открытый люк. И исчез в клубах голубого тумана.
Пока он падал вниз, был слышен его крик.
Затем все смолкло.
Ужасная, мертвая тишина.
Зрители повскакивали с мест. Раздались громкие аплодисменты и крики «браво!».
Все думали, что так должно быть по пьесе.
Но я-то знала, что произошло на самом деле. Я знала, что через семьдесят два года Призрак наконец-то сыграл свою роль. Он дождался своего выхода на сцену.
И теперь исчез навсегда.
Занавес упал, приглушив восторженные крики публики. Я замерла у открытого люка, прижав руки к щекам.
Я не могла говорить. Не могла пошевелиться.
Я смотрела вниз, в черный провал.
По сцене ко мне бежал Зик. В джинсах и белой футболке. На лице его застыл ужас.
– Меня кто-то сильно стукнул, – простонал он, потирая затылок. – Я как будто отключился. – Он посмотрел на меня. – Брук, ты в порядке?
– Призрак! – закричала я. – Это он сыграл твою роль, Зик. Он там, внизу! – Я показала в дыру. – Нам нужно его найти!
Я нажала на кнопку. В люке что-то заскрипело. Площадка вернулась наверх.
Мы с Зиком встали на нее.
Мы спустились в темный провал под сценой.
Мы обыскали каждый угол. Но мы его не нашли.
Мы не нашли ни маски, ни костюма. Ничего.
