— Тебе тяжелее, — посочувствовал Монах, утираясь влажным от пота платком.
— Ты с утра Угрюмова видел? — спохватился Олег.
— Кто же его сегодня не видел? — удивился Монах. — Пять утра, а он слово «кыш» сказать не может.
— Чувствую, будут у нас с ним проблемы, — на полном серьезе сказал Олег.
Все пять дней после приезда чиновник, что говорится, не просыхал. Нет, пробелы были. Иногда, проспавшись, он умудрялся провести утреннее построение. Однако сегодня не смог сделать и этого. Положение спас Бондаренков, который представил инструкторов и переводчиков начальнику учебного центра. Полковник Августин первый раз лично приехал в гостиницу, чтобы познакомиться с Угрюмовым, а тот, как назло, набрался до чертиков. Духота, смена часовых поясов, укусы насекомых и алкоголь до неузнаваемости изменили внешность чиновника. Узкое лицо стало одутловатым и почернело, глаза заплыли, а присутствие Угрюмова вблизи можно было определить с завязанными глазами по запаху ацетона и спирта.
На небольшом пятачке перед гостиницей толпились офицеры. Вид у всех был, что говорится, убитый. Измученные духотой лица, уставший взгляд, осиплые голоса.
— Чего собрались? — удивился Олег, мечтавший снять куртку и ополоснуться. С водой были проблемы. Утром ее привозили в канистрах и распределяли по номерам.
— Угрюмов совсем спятил, — раздался расстроенный голос Бобуркова.
— Чего он снова задумал? — насторожился Олег.
— Сказал, что сейчас построение, после которого он проверит порядок в номерах.
— Офонареть! — протянул Олег.
— Не много ли он на себя берет?! — стал возмущаться Комасов. — Понимаю, был бы при погонах. А так…
— Дурдом, — вздохнул кто-то.
— Идет!
Олег посмотрел на выход из гостиницы. Из полумрака коридора появился силуэт человека, который по мере приближения приобрел черты изрядно пьяного Угрюмова. На этот раз чиновник вырядился в военную форму без знаков различия.
— Выдрыхся за день, — констатировал Монах. — Теперь измываться будет.
— Может, отправить его куда подальше? — предложил Широков. — Имеем право.
— Отправь, — великодушно разрешил Бондаренков.
Между тем Угрюмов вышел на крыльцо. Увидев подчиненных, напыжился, однако тут же сошел с лица на нет, побледнел и схватился за грудь.
— Неужели поплохело? — обрадовался кто-то.
Однако чиновник справился с ощущениями, одернул курку и округлил глаза:
— Строиться!
— Может, хватит глумиться?! — взорвался Бондаренков. — После ужина еще подготовка материала к завтрашним занятиям. Темы новые, нужно конспекты писать.
— А кто сказал, что будет легко? — вытянув губы, протянул Угрюмов.
— Становись! — нехотя скомандовал Бондаренков.
Офицеры построились в две шеренги. За инструкторами встали переводчики.
— Когда угомонится? — прошептал стоящий позади Олега Монах.
— Надо ему бабу найти! — хохотнул кто-то.
Между тем Угрюмов вынул из нагрудного кармана сложенный вчетверо листок и развернул:
— В соответствии с утвержденным планом я должен проводить с вами политическое информирование…
— Чего? — протянул кто-то.
— Это что еще за план? — недоумевал Бондаренков.
— А как вы думали? — вскинул помутневший взгляд Угрюмов. — Здесь вам не курорт.
— Это мы уже поняли, — вздохнул Селин. — Скорее, вытрезвитель.
— Разговоры в строю! — Угрюмов громко икнул. — Не забывайте, находимся вдали от родины…
— Надо что-то срочно с ним решать, — проговорил Монах.
У Олега появилась идея.
— Послушай, он сейчас спал?
— А чего ему еще делать?
— Ты заметил, что у него уже провалы в памяти?
— Конечно, — удивился вопросу Монах. — Почему спросил?
— Сейчас восемь вечера, — стал рассуждать Олег. — Может, превратим их в утро?
— Как? — не понял Монах.
— Главное, чтобы парни все поняли. — Олег посмотрел на Угрюмова. — Эдуард Иннокентьевич!
— Что? — пытаясь всунуть сложенный вчетверо листок в нагрудный карман куртки, Угрюмов подался вперед.
— Может, вы политинформацию на вечер перенесете? — Мы только с завтрака, сейчас в учебный центр ехать.
— С завтрака? — округлил глаза и рот Угрюмов и поднес к глазам часы: — Как это?
— Как положено утром! — раздался голос Суханова, который с ходу сообразил, в чем дело, и подыграл Олегу.
— Я что… — Угрюмов не договорил, а развернулся и посмотрел в сторону нырнувшего за деревья солнца.
— Сработало! — с восторгом проговорил Монах. — Ему сейчас кажется, что оно только взошло.
— Утро! — между тем констатировал Угрюмов и безвольно уронил руку вдоль туловища: — А почему вы еще здесь?
— Так вот и я о том же! — обрадовался Олег и, не дожидаясь команды, направился в общежитие.
Глава 6
Предложение
Демон передвинул слона и объявил:
— Шах!
— Опять! — с досадой воскликнул Сергеич.
— Не опять, а снова, — проговорил Демон.
За три дня шахматы изрядно надоели. Но в рассчитанной на двоих палате делать было нечего, и Демон, скрепя сердце, двигал фигуры, тем самым скрашивая одиночество Сергеичу. Пенсионер неделю назад свалился на даче с лестницы и уже готовился к выписке.
— А мы пойдем, — Сергеич занес руку над доской.
Двери открылись, и в палату вошла медсестра и какой-то мужчина с папкой.
«Полицейский», — догадался Демон.
— Вот ваш Демьянов. — медсестра показала рукой на Василия.
— Капитан Устинов, — представился мужчина. — Не спрашиваю, готовы или нет общаться. И так вижу…
— Мало ли что вы видите? — проворчал Демон. — Только я уже все рассказал вашему коллеге.
— Он проводил предварительное расследование, — полицейский посмотрел на Сергеича. — Вы нас можете оставить наедине?
— Не уходи, Сергеич, я боюсь! — пошутил Демон.
— Могу, конечно! — засуетился сосед по палате и вскочил из-за стола.
Полицейский сел на его место.
Сергеич взял шахматную доску и осторожно переставил на тумбочку.
— Как самочувствие? — спросил Устинов, дождавшись, когда за Сергеичем закроется дверь.
Демон со скучающим видом уставился в окно:
— Не дождетесь…
— Перескажите обстоятельства дела, — попросил полицейский и выложил из папки на стол бланк протокола допроса.
