Яранга гудела на разные голоса. Каждый старался высказаться. Решалась судьба их шамана — человека, далеко не самого последнего в нехитрой иерархии коряков. Наконец один из присутствующих, старшина стоянки, призвал взбудораженных мужчин к молчанию и порядку. Несмотря на разные предложения, множество дельных вариантов, дальнейшего развития событий как-то не прослеживалось.
Одним из двух наиболее реальных был следующий: снарядить пару отчаянных голов и отправить их на снегоходе за Теченеутом. Но в такую вьюгу они вполне могли разделить участь старика, и тогда вся эта экспедиция оказалась бы бессмысленной тратой времени и ресурсов. Второй вариант — это подождать, пока буран хоть немного утихнет, послать гонца в город и одновременно самим начать поиски. В таком случае значительно увеличивался шанс того, что поисковая группа не пропадет вместе с шаманом, однако эффективность этого варианта ставилась под сомнение практически всеми из присутствующих. Было ясно, что пока погода придет хоть в какую-то «норму», Степан вряд ли уже будет жив.
Все было бы проще, но одно обстоятельство прибавляло корякам нерешительности. Предприятие осложнялось немаловажной деталью: ведь старик отправился на поиски НЛО, который уже почти неделю назад пролетел над стоянкой и упал где-то в тайге. Суеверия брали свое, и многие их тех, кто был в яранге, не горели желанием отправиться навстречу ТАКОЙ опасности. Да и те, кто мыслил более рационально и с меньшим количеством предрассудков, тоже боялись этого неизвестного предмета. Ведь это могло быть все, что угодно… И если сумасшедший старик решил, что его жизнь стоит малого — то это уже его проблемы.
Одним словом, ни один мужчина не был готов к тому, чтобы последовать за стариком на поиски таинственного предмета и попытаться спасти шамана из рук каких-то непонятных сил. Внук Никита, который в качестве одного из ближайших родственников Степана мужского пола присутствовал на заседании, наблюдал за всем происходящим с недоумением и сожалением. Честно говоря, он был просто уверен, что, как только мужчины соберутся на совет племени, сразу же вызовется пара храбрецов, которые, невзирая ни на что, тут же отправятся спасать его дедушку. Однако исход совещания оказался не совсем таким.
Мужчины, похоже, были настроены довольно пессимистично. Спасать Теченеута, безусловно, было делом почетным и ответственным. Но никто не хотел рисковать своей жизнью ради «самого уважаемого» человека племени. Даже сын шамана не изъявил особого желания броситься с головой в снежный омут и вытащить своего отца из лап мистической опасности. Нет, на словах все выглядело куда более впечатляюще, но…
А младший Теченеут все сидел в углу и думал. Ему казалось, что все, что происходит в яранге, — это просто дурной сон. Люди ведь не могут бросить человека умирать неизвестно где и как. Люди должны помогать друг другу! Тем более они, коряки, древний северный народ, связанный узами крови уже сотни, а может даже, и тысячи лет. Как же они могут думать только о себе в тот момент, когда близкий им всем человек погибает?
Не дождавшись того момента, когда ему предоставят возможность высказаться по этому поводу, Никита решил самостоятельно изъявить свое право выбора. После того как старшина стоянки закончил свою речь о выводах обсуждения, Теченеут-младший внезапно вскочил со своего места и вышел на середину палатки. В его глазах читалась решимость, смешанная с отчаянием. Он хотел было начать говорить, но вдруг почувствовал, что ком встал у него в горле, а глаза наполнились слезами. Хотелось плакать. Но Никита понимал, что если сейчас он ничего не скажет, то, как и все находящиеся здесь, будет виноват в том, что может случиться с дедом. Он не хотел верить в то, что его дедушка может просто так погибнуть во вьюге, но реальная опасность подвигала его к тому, чтобы сказать мужчинам свое слово. Наконец подросток собрался с силами и начал говорить. Мужчины слушали его горячую речь внимательно, некоторые из них опустили глаза, а отец Никиты смотрел на костяную фигурку утки, висящую под потолком яранги, и, казалось, вообще не обращал внимания на слова своего сына.
— Как вы можете?! — Комок в горле не давал пацану возможность использовать всю силу своих слов в той мере, в какой ему хотелось бы, но он изо всех сил старался придать своему голосу уверенный и жесткий тон. — Как вы, двенадцать взрослых, уважаемых в селении коряков, бросаете своего шамана, одного, на произвол судьбы в самом сердце тундры? Как вы можете прятаться в теплых ярангах, в то время как немощный старик гибнет в снегу и метели? Почему вы, опытные и закаленные охотники, боитесь выйти в тундру, чтобы сделать доброе дело? Неужели в вас не говорит гордость своего народа? Неужели вы настолько привыкли прятаться от проблем и скрываться от них, что даже смерть шамана не способна вызвать в вас хоть капельку жалости?
Вопросы жалили каждого и заставляли съеживаться.
— Послушай, мальчик… — Старшина понял, что пацана необходимо заставить замолчать и немного образумить. Мужчины, сидевшие в палатке, потупили взгляды и не решались вступить в спор между старшиной и внуком шамана. — Мы прекрасно понимаем, что ты переживаешь за своего дедушку. Мы разделяем твое беспокойство. Но подумай сам: если мы отправим в такую пургу двух-трех людей на его поиски, то много ли они смогут сделать для его спасения? И если они погибнут во время поисков, кто будет оправдываться перед их женами и детьми? Может быть, ты?
Тут Никита не выдержал и вскипел уже по-настоящему. Родство с заклинателем давало о себе знать. Он говорил, словно взрослый, умудренный жизнью мужчина.
— И ты еще смеешь называть себя старостой? Ты прячешься за женщин и детей, пытаясь оправдать свою трусость и нерешительность, и заставляешь остальных мужчин вести себя так же! Какие же вы после этого охотники? Какие же вы после этого мужчины! — Никита повернул голову и гневно окинул взглядом сидящих перед ним людей.
Ни один из них не посмел поднять взгляд навстречу пылающим уголькам глаз отчаявшегося подростка. И только старшина не оставлял своих попыток успокоить «оратора».
— Я не буду отвечать на твои гневные речи, пока ты не успокоишься. Тебе уже пятнадцать, но я вижу, что ты не научился как следует разговаривать с взрослыми, которые опытнее и умнее. Общаясь с взрослыми, ты должен научиться вести себя сдержанно, потому что…
— Сдержанно? — Казалось, каждое слово старшины только распаляет Никиту, и теперь он совсем не отдавал себе отчета в том, что он говорит. — Как я могу быть сдержанным, когда дюжина здоровых мужиков трусит перед лицом опасности? Ты… — Тут к горлу снова подкатил комок, и подросток был вынужден вдохнуть побольше воздуха, чтобы вымолвить то, чего еще вчера он бы в жизни никому не сказал. — Ты просто жалкий трус, и все вы, — Никита ткнул пальцем в мужчин, — и все вы просто тряпки, а никакие не охотники!
Старшина, взбешенный такими словами, брошенными в его адрес каким-то дерзким сопляком, хотел было ударить мальчика по лицу, но отец Никиты оказался гораздо быстрее. Кондрат Теченеут перехватил руку старшины, сильно сжал его кисть и посмотрел тому прямо в глаза.
— Не смей трогать мальчика. Поднимать руку на ребенка, когда ты не способен ему ответить, — это свидетельство наивысшей глупости. — Отец ослабил хватку и повернулся к собравшимся. — Ведь Никита прав! Мы, мужчины, называющие себя коряками, пугаемся, как трусливые зайцы, и отступаем непонятно перед чем. Скажи, Кавав, ты что, когда-то боялся ходить в тундру один? — Кондрат обратился к одному из сидящих на шкурах мужчин, чье лицо было испещрено шрамами.
