Прапорщик, к которому постепенно возвращался слух, услышал крики пилота, тот, по всей видимости, был еще в сознании. Он осторожно приподнял голову и увидел, что пилот лежит под грудой горящих обломков. Абакумов попытался вскочить на ноги, но тело его не слушалось, голова кружилась, будто после солидной порции спиртного. Кларк с ужасом смотрела на все происходящее. Она уже перестала кричать и теперь была будто парализована. Прапорщик дернулся и от сильной боли потерял сознание, уронив голову.
Сколько времени Абакумов лежал неподвижно, он не мог определить. Когда вокруг все стихло, придя в себя, он решился встать. Покрытый слоем черной гари десантник был похож на шахтера, проведшего в шахте не одни сутки. Повсюду множеством костров догорали обломки. Густой черный дым валил столбом. Он резал глаза и мешал дышать. Несколько тяжелых кусков металла пробили лед, и на поверхности показалась вода. К счастью, в остальных местах лед оставался довольно крепким. Прапорщик хотел было отыскать капитана, у него была надежда, что тот еще жив. Но сделав несколько шагов, десантник почувствовал резкую боль. Нога будто горела, а куртка вся была в крови — видимо, несколько обломков все-таки зацепили его. С огромным трудом Абакумов помог подняться Анджеле. С ней вроде ничего не случилось. Она растерянно смотрела на весь этот хаос. Наверное, так многие представляют себе апокалипсис: огонь, падающий с небес, и черный густой дым, застилающий все вокруг. Не хватало только громкого, разносящегося с эхом дьявольского смеха…
Прапорщик, который все же не потерял самообладания, попытался трезво оценить ситуацию и предпринять необходимые меры. Он поковылял к кабине пилота, которая валялась в нескольких метрах. Назвать это кабиной можно было лишь условно, скорее это напоминало груду металла, охваченную пламенем. Десантник устремился туда в надежде отыскать товарищей. Но не успел он сделать и пары шагов, как прогремели несколько выстрелов. Пуля пролетела рядом с десантником и, угодив в остатки вертолета, срикошетила в сторону. Абакумов тут же сообразил, что их пытаются добить. Превозмогая боль, он в три прыжка оказался за обугленным бортом вертолета и лег на землю.
Что было сил он закричал девушке, чтобы та следовала его примеру. Долго упрашивать Анджелу не пришлось: она упала в снег и ползком направилась к прапорщику. Выстрелы продолжали сотрясать воздух, пули со свистом проносились буквально над головой. Совсем медленно, стараясь не высовываться из своего хоть и ненадежного, но все же укрытия, десантник аккуратно достал бинокль и принялся внимательно изучать близлежащие скалы, пытаясь определить, откуда ведется огонь. Кларк вытащила свой нож. Прапорщик, который всецело ей доверял, не обратил на это никакого внимания. Девушка как-то напряглась — она-то прекрасно понимала, кто на них напал. Глядя на Абакумова, который, повернувшись к ней спиной, пытался отстреливаться, поливая из автомата небольшой скалистый выступ, она словно оцепенела. Руки Анджелы дрожали, она прекрасно осознавала, что может сейчас убить русского и свои ее подберут, но что-то внутри у нее сжималось и мешало совершить этот поступок. Она вспомнила все то, что для нее сделали русские, и поняла, что не в силах вот так, по-подлому, сзади, убить прапорщика, который ей доверял и даже немного симпатизировал. Девушка опустила руку с ножом и спряталась. «Будь что будет», — решила Кларк.
Абакумов наконец-то заметил на краю темные силуэты, которые прятались за камнями. Прапорщик перезарядил рожок автомата и вновь принялся стрелять, на этот раз гораздо прицельней. Он полусидел, прячась за обломками, и очередь за очередью посылал в сторону противников граммы свинца. Десантник был уверен, что это те самые морпехи с дельтаплана, которые уничтожили их вездеход.
Морпехи притаились за огромным камнем, который находился на высокой платформе огромной скалы. Уверенные, что прапорщик погиб при взрыве, они были удивлены, когда тот «воскрес из мертвых». Теперь им пришлось снова открыть огонь. Американцы были хорошо вооружены, и их преимуществом был эффект неожиданности. Тем более, находясь на значительной высоте, они хорошо могли следить за каждым перемещением Абакумова. Сержант Кайсу держал в руках модернизированный вариант легендарного в американском вооружении автомата «М-16». Это был улучшенный автомат, приспособленный для ведения боевых действий в холодных условиях. Он хорошо выдерживал низкие температуры и работал почти безотказно. Кроме того, прицел, по сравнению со старыми модификациями, претерпел солидные изменения и позволял делать более точные поправки на ветер.
Сержант прижимал к плечу холодную черную сталь и методично нажимал на спуск. Из ствола вылетали яркие вспышки. Абакумову приходилось несладко. Второй морпех постоянно следил за русским десантником и девушкой в бинокль. Единственное, что затрудняло действия американцев, была Кларк. Она нужна была им живой. Но та находилась в непосредственной близости от русского десантника, и морпехи не могли стрелять так, как бы им хотелось. Любая пуля случайно могла задеть девушку, и тогда… морпехи даже не хотели думать, что было бы тогда.
Поначалу они были спокойны, но когда Абакумов заметил их месторасположение, пули все чаще свистели от них в нескольких сантиметрах. Тот, что улегся с биноклем, внимательно следил за девушкой. Лейтенант видел, что в ее руках нож, и был почти уверен: она сама прикончит десантника. Но каково было его удивление, когда штатовец увидел, что Анджела медлит и не решается нанести удар.
Игли опустил бинокль и громко выругался, обращаясь к напарнику:
— Какого черта она медлит? Мне кажется, она что-то задумала. Нужно как можно быстрее забирать ее и рвать отсюда когти. Такую стрельбу скоро услышат на всем полуострове! У меня совершенно нет желания погибнуть здесь под шквальным огнем русских. Я бы на ее месте уже десять раз успел решить вопрос.
Морпех с автоматом сделал еще пару выстрелов и улегся за камень, чтобы перезарядить оружие:
— Думаешь, мне хочется здесь торчать? Она, видимо, рассчитывает, что русские отнесутся к ней с уважением, когда узнают, чем она занималась здесь на самом деле. Но как бы там ни было, наша задача — вытащить ее любой ценой. — Он передернул затвор и принялся стрелять вновь.
Абакумов прекрасно понимал, что долго они не продержатся. Он обернулся и посмотрел на девушку: та, поджав под себя ноги, сидела неподалеку. Увидев, что прапорщик смотрит на нее, она как-то натянуто улыбнулась. Десантник решил, что она все еще в трансе, и вновь отвернулся. Он понимал, что все это ничем хорошим для них не закончится: на льду реки они как на ладони. Прапорщик принялся осматривать берег, пытаясь найти хоть какое-нибудь укрытие, которое было бы не так доступно для обстрела со скалы. Одним из немаловажных минусов было и то, что у него почти не осталось патронов. Запасные рожки были в рюкзаке, который валялся на льду неподалеку, но попытаться добраться до него было чистой воды самоубийством. Чуть дальше берег был высоким, и если подобраться к нему ближе, был шанс, что их не будет видно.
Жестом указав девушке направление, в котором нужно двигаться, десантник приподнялся и осторожно пополз, пытаясь оставаться незамеченным. Без труда он переполз вперед на несколько метров и очутился под защитой следующей кучи металла. Дальше ничего похожего на укрытие не было, и Абакумов не знал, как ему добраться до спасительного берега. Анджеле он приказал оставаться на месте. Та молча кивнула головой. Рожок автомата опустел, и прапорщику ничего не оставалось, как попытаться бегом добраться до рюкзака и выбраться на берег.
