Вдруг Лавров заметил, что один из мародеров, видимо, воспользовавшись выходом с тыльной стороны дома, что есть мочи припустил к берегу, где в зелени кустов, росших позади домика, десантник не сразу заметил припрятанную лодку. Прицелившись, Батяня дал короткую, в три патрона, очередь, и бандит, будто споткнувшись за что-то, вскинул руки и плашмя всем телом грохнулся на мягкую землю.
— Еще, — доложил Лавров членам группы по рации. — Сзади выход. Грош — туда! Саныч слева. Чиж — фасад. Пластырь, прикрой. Я справа. Внутри — два-три. На пять — штурм!
Посторонний эту абракадабру, конечно же, и понять не пытался бы, зато десантникам расшифровывать ничего не понадобилось. Они теперь знали, что Батяня снял еще одного бандита, знали, что каждому делать, и рассчитывали на то, что в доме прячутся еще два-три мародера. Пять секунд до штурма Лавров дал, чтобы каждый успел занять свое место и приготовиться. И ровно через этот промежуток времени автоматы снова заговорили — Чиж и Саныч уже врывались в дом, каждый со своей стороны.
Батяня в один прыжок достиг стены хижины, быстро заглянул в окно, прячась за косяк, и, убедившись, что никого нет, рыбкой нырнул внутрь, кувыркнувшись через голову уже внутри комнаты. Он прижался к стене спиной и дернул ствол в сторону окна, инстинктивно почувствовав какое-то движение. Еще доля секунды — и его палец нажал бы спусковой крючок, совершив непоправимое. Но Батяня сумел среагировать и не выстрелить — на полу, прямо под окном, через которое он только что влетел, сидели двое, связанные спинами друг с другом. Их рты были заклеены широким скотчем, поэтому они могли сейчас только мычать. Но их светлые глаза, бледные лица, цвет волос, в конце концов, свидетельствовали однозначно — наши!
— Слева один, чисто! — раздался в наушниках голос Саныча, успевший убрать одного бандита и осмотреться в своей комнате.
— Фасад один, чисто! — тут же доложился и Чиж, тоже положивший мародера и ворвавшийся в дом с центрального входа.
— Сзади чисто! — пришла очередь отозваться и Грошу. — В лодке чисто!
— Чисто! — Пластырь, прикрывавший штурм прямо с носа лодки, тоже давал понять, что не видит противника.
— Все чисто! Отбой, — подвел итог Батяня, выслушав рапорты. — Идите, сюда, в правую комнату. Помощь нужна. У нас, ребята, похоже, первые трофеи…
Через полчаса, передавая с рук на руки обалдевшему от счастья послу двух живых и практически здоровых соотечественников, занесенных в список пропавших без вести, Батяня уже знал, что оборвавшийся на полуслове крик «Помоги…» ему вовсе даже не померещился. Это действительно кричал один из спасенных парней, который, услышав шум моторок, попытался привлечь внимание спасателей. За что тут же получил прикладом в голову, а на рот — щедрый кусок широкого скотча. Бандит потом просто пародировал крик русского, чтобы спасатели не догадались о том, кто на самом деле взывал о помощи.
Выяснилось, что из воды обоих вытащили крестьяне-бенгальцы, удившие рыбу в низовьях реки. Правда, радость от быстрого спасения у обоих русских специалистов очень быстро сменилась жестоким разочарованием, как только они узнали, какая судьба им была предначертана.
— Они нас просто хотели продать. Как собак последних, — уверяли спасенные в один голос.
— Как это — продать? — не понял Чиж. — На органы, что ли?
— А черт их знает. Может, и на органы. А может, просто в рабство. В Мьянме, говорят, человека за пару сотен «баксов» можно сторговать преспокойно. А для местных и сто долларов — огромные деньги, — рассказывал им по дороге к берегу, куда прибыли автомобили их российского посольства, один из спасенных.
— Нас не били, только связали, чтоб не рыпались, — добавил второй. — И даже кормить пытались — давали те же самые лепешки, какие сами жевали. Мы так поняли, что это не случайно — чтоб товарный вид не попортить.
— А что вы в том доме делали? — поинтересовался Батяня.
— Да нет, в том доме эти гады просто переждать решили, чтобы полиции и войск на реке меньше стало. Патрульные катера ведь целый день мимо плавали, но никому и в голову не пришло заглянуть в заброшенное строение. Это просто чудо, что вы так внимательно все осматривали, что наш крик услышали…
— Да, мужики, — грустно подтвердил один из спасенных, — нам, конечно, просто сказочно повезло, что на вас нарвались. Другим так Фортуна не улыбалась…
— Каким это другим? — переспросил Батяня. — А что, местные еще кого-то из воды вытаскивали?
— Еще бы! Я лично как минимум троих русских в лодках видел во время этого потопа. Даже певца нашего, Василия Разгуляева, и то из воды вытащили, в лодку посадили. Я сам видел, своими глазами…
— Кого? Разгуляева? — Саныча аж подбросило. Наверное, мысль спасти певца для всех российских поклонников здорово его зацепила. — Ну-ка, земляк, с этого места поподробнее.
— А что поподробнее? — недовольно засопел носом рассказчик.
— Ты, брат, на Саныча не обижайся, — примирительно вставил Батяня, которого тоже заинтересовало упоминание имени певца. — Просто у нашего Саныча фишка такая — очень он хочет Разгуляева найти, чтобы спеть потом вместе.
— Я ж и говорю — вытащили его из воды, в катер какой-то втянули. Я к тому времени уже тоже в лодке сидел, только-только обсыхать стал. Еще, помню, успел подумать тогда — как меня, простого техника, так какие-то колхозники вытаскивают. А как «звезду» нашу — так чуть ли не на яхту занесло. Ох, не ровно бог делит!
— Ровно, земляк, не волнуйся.
— А что, Разгуляева пока тоже не нашли?
— Да, он пока в списках пропавших без вести, — попытался объяснить Батяня, но его перебил Саныч, которому не терпелось услышать хоть какие-нибудь подробности:
— Подожди, не отвлекайся! Ты точно видел, что это был Василий? Ты не мог перепутать?
— Ну да, перепутаешь его… Тем более что только что на сцене его видел — тот же китель, та же фигура… Да я и лицо его рассмотреть хорошо успел — он был буквально в пятидесяти метрах от меня!
— А что за лодка его подобрала? Ты сказал, яхта какая-то? Как она выглядела?
— Ну, может, и не яхта, это я неточно выразился — никаких парусов на ней не было. Просто катер такой красивый, современный. Быстрый, наверное. Их здесь не так много — такую роскошь могут себе позволить только местные нувориши. Или приезжие, — парень как будто вспомнил что-то, даже кивнул утвердительно своим мыслям. — Да, я точно помню, что Разгуляева китайцы подобрали.
— Китайцы?
— Сто процентов.
— А ты что, различаешь, кто китаец, кто бенгалец? — недоверчиво покосился на него Саныч. — По мне, так все они на одно лицо — смуглые, скуластые…
— Поживи здесь с мое, еще и не тому научишься, — улыбнулся пленник. — Бенгальцы чуть светлее, а глаза чуть уже, чем у бихарцев, выходцев из Индии. А у китайцев — вообще особый тип лица, и чаще всего оно бывает круглое. Вы сами присмотритесь — мигом разбираться начнете. А я вам точно говорю — Разгуляева китайцы подобрали…
