– А я за твои успехи, за твое семейное счастье. Вижу, тебе в этом повезло, за твою милую, симпатичную супругу.
Лучистые глаза Вероники засияли еще ярче. Она чуть заметным поклоном поблагодарила генерала, допила коньяк.
Поговорили немного за чаем. Тут приоритет отдали женщине, и она стала расспрашивать Николая Васильевича о столице, какие пьесы идут в театрах, кто из артистов ныне в фаворе, какие перспективы ожидают нынешних звезд Баскова и Киркорова. Дубровин, мало сведущий в жизни театралов, в основном из рассказов жены, отвечал с легкой беззлобной иронией.
– На театральных подмостках ныне, – заключил Николай Васильевич, глянув на часы, – как и на политической арене, идут серьезные баталии. Веяния, вкусы, течения схлестнулись, как в дни Октябрьской революции. Я – консерватор и некоторые новшества не признаю. К примеру, новую трактовку «Гамлета», с которым, как мне известно, москвичи ныне гастролируют у вас.
– Верно, – согласилась Вероника. – И зря вы хаете. Мы два дня назад смотрели с Олегом, и нам очень понравилось.
– А я только отрывки по телевизору смотрел, – признался Дубровин.
– В таком случае надо обязательно посмотреть. И, если не возражаете, вместе со мной.
– Хорошо, – пообещал Николай Васильевич и в который раз глянул на часы: – Мне пора.
– По русскому обычаю по посошку на дорожку, – предложил губернатор.
Дубровин не стал возражать – хоть по стакану, только быстрее бы отделаться от него.
Чернобуров наполнил рюмки.
– За взаимопонимание. Мы с тобой не глупые мужики и, если будем работать в связке, можем многое сделать не только для нашего края…
Эта фраза надолго засела в голове Николая Васильевича. Далеко, далеко метит Олег Павлович, понял генерал. Вот почему вытребовал его.
Проблемы
Перед совещанием Николай Васильевич ознакомился со сводкой происшествий за ночь. Как и предполагал, сообщения из районов не порадовали: двенадцать ограблений, семь угонов машин, пятнадцать квартирных краж и два убийства; одно бытовое, второе, похоже, заказное. Доклады начальников отделов, пояснивших подоплеку некоторых происшествий, дали более зримое представление об обстановке в крае.
Почти всех начальников отделов Николай Васильевич знал по прежней работе. Некоторых он сам выдвинул из оперуполномоченных в начальники – способные были и сыщики, и руководители. А вот заместитель по экономической безопасности полковник Рыбин Алексей Вениаминович прибыл около года назад из Кемерова. То ли еще не вник как следует в новую обстановку, то ли профессионал невысокого уровня, но экономические преступления в крае – самое больное место; это Дубровин слышал еще в Москве. Однако из всех докладов о положении дел в направлениях доклад Рыбина прозвучал наиболее оптимистично. Может, за последнее время полковник и в самом деле сделал многое, подумал Дубровин и останавливаться на его выступлении не стал – потом разберется.
– Принимаю ваши доклады за основу, – сказал в заключение Николай Васильевич. – Более подробно ознакомлюсь в ближайшие дни. Вчерашний случай с охранниками в бане и позавчерашний у станицы Нефтекумской должен послужить каждому уроком. Прошу и требую не миндальничать с разгильдяями, с нарушителями дисциплины – увольняйте. Понимаю, к нам, в полицию, не бегут, не хватает кадров. Что ж, пусть меньше, но лучше. Буду решать вопрос с губернатором, чтобы повысить оплату за дежурства. В министерстве рассматривается вопрос и о повышении денежного содержания служащим МВД… У кого есть насущные вопросы, останьтесь; после совещания рассмотрим.
Насущные вопросы оказались чуть ли не у всех начальников, и Николай Васильевич попросил остаться только Рыбина и начальника уголовного розыска Королькова.
По тому, как полковники косо поглядывали друг на друга, генерал заподозрил натянутые между ними отношения. И не ошибся. Доклад начальника уголовного розыска о деятельности организованной преступной группы Сидорова, которая почти два года занималась переливанием крови без лицензии, и об установлении подпольного цеха по изготовлению водки «Стрижамент», касался непосредственно полковника Рыбина, уведомленного о незаконном предпринимательстве еще два месяца назад, но до сих пор не принявшего надлежащих мер.
– Как вы это объясните? – спросил у Рыбина генерал.
– Что касается станции переливания крови, тут незаконного ничего нет, – насупившись, ответил Рыбин. – Цех организовал главный врач Центральной больницы Сидоров. Просто еще не успели оформить лицензию.
– А знаете вы, сколько он положил себе за это время в карман? – вставил Корольков. – Более трех миллионов рублей.
– Ну, я в чужих карманах не рылся, – зло ответил Рыбин. – Что касается подпольного водочного цеха, то вы опоздали: цех закрыт, против виновников возбуждено уголовное дело по статьям сто пятьдесят девять, сто семьдесят один и сто восемьдесят.
– Верно, – согласился с усмешкой Корольков, – цех закрыт всего два дня назад. А вот что возбуждено уголовное дело, не слышал.
– Действительно, – поддержал его Дубровин, – как вы, Алексей Вениаминович, объясните столь неоперативное вмешательство? И почти полгода заниматься мошенничеством с переливанием крови – это не просто недоработка, халатность, это преступление.
– Я понимаю, – виновато согласился Рыбин. – Но вы же знаете, какая у нас всюду бюрократия. Приняли дело, сразу не сделали, а потом забыли.
– Потому и забыли, что выгодно было. Разберитесь и примите меры. Давайте с сегодняшнего дня наводить в нашем крае порядок. За упущения я строго буду спрашивать…
Генерал отпустил полковников. Задумался: что за гусь Рыбин? Создание незаконной станции переливания крови, нелегального цеха изготовления водки… Не понимал, какой ущерб наносят мошенники не только государству, но и здоровью людей? Не мог не понимать – не первый год занимается экономическими преступлениями. Почему бездействовал?.. Что о Рыбине думает Чернобуров?
Остаток дня прошел в осмотре вверенного ему хозяйства: кабинетов, техники, какой успели обзавестись начальники отделов, подсобных помещений, комнаты отдыха дежурных, столовой, автомастерской, которая располагалась тут же, во дворе. И все произвело на Николая Васильевича удручающее впечатление – стены кабинетов обшарпаны, компьютеры, мало того что старого образца, но и не каждый отдел оснащен ими. И вид многих офицеров не понравился: форма одежды разномастная, не у всех должного вида – неглаженая, с несвежим запахом.
Да и по делам надо бы поговорить с Шепиловым, он многое бы прояснил, но предшественник еще вчера улетел в Москву. Дубровина послали сюда, а его вызвали «на ковер». У рядом семенившего Рыбина и спрашивать не хотелось – найдет оправдание. И все-таки не удержался, спросил:
– Скажите, Алексей Вениаминович, давно ремонтом занимались? – кивнул он на трещину в стене главного корпуса Управления внутренних дел.
– Давно, – грустно вздохнул полковник.
