– Что это, Паша? – показал он на оставшийся хлам.
– Это? – Бочкин присел на корточки и взял у него фонарик. – Это место, где хранилась взрывчатка в то время, когда карьер еще работал. Видите, пол проломился. Тут тяжелое стояло. А стояло вот это. – Он взял в руки обломок деревянного ящика и показал его Гурову. На внешней стороне красовался белый квадрат с красной каймой и изображением взрывающейся сферы.
– Взрывчатые вещества, – прокомментировал Гуров, – класс опасности первый по принятой системе СГС.
– Вот-вот, – согласился Бочкин. – А вот это – обрывок оболочки взрывного патрона. Это удлиненные заряды, которые закладывают в высверленные шурфы в скале, а затем подрывают, и порода дробится. Потом подгоняют экскаваторы и наваливают в грузовики.
– Паша, а как ты думаешь, кому надо было разрывать бумагу и вынимать взрывчатое вещество из упаковки?
– Это могло быть чисто механическим повреждением. Такие заряды с поврежденной упаковкой утилизируются, они для взрывных работ не используются. Запрещено. Шпуровые заряды требуют особых условий хранения. И никаких повреждений упаковки, никаких падений, ударов, повышения температуры. Если какие-то нарушения присутствуют, они категорически исключаются из использования.
– А ведь заряды тут находились совсем недавно, – обвел рукой пещеру Лев. – Среди этого хлама.
– Да, это запрещено, – согласился Бочкин. – Когда находился склад зарядов, то ничего этого не было. Это потом сюда все стащили, когда карьер закрывали. Предполагалось, что зарядов тут уже нет.
– Получается, что тут их несколько лет кто-то прятал, а недавно заряды были отсюда перенесены в другое место. Мне только непонятно, почему этот неизвестный не выбросил следы хранения, а предпочел их замаскировать всяким хламом? Не знаешь, Паша?
– Не знаю, – пожал плечами Бочкин.
– Вот такие же обрывки мы нашли в том дальнем карьере, где были взорваны остатки тротила.
– Обрывки? – Бочкин изумленно посмотрел на Гурова. – Вы знаете, Лев Иванович, я, прежде чем попасть на карьер, в армии служил в саперных частях и повидал взрывов самых разных. Но в точке взрыва не остается ничего. Все в пыль разносится, потому что там такое давление и такая температура, что от человека ничего не остается, не то что от упаковки. Она мгновенно превратится в пепел.
– Я думаю, Паша, что упаковку унесло ветром, пока готовился взрыв. А взрывали большей частью муляжи, а не тротил. Хотя какую-то часть уничтожили на самом деле. А отсюда взрывные патроны совсем недавно выносились в спешке. С одной стороны, мы с участковым им на хвост сели, с другой стороны, наверняка срок прибытия покупателя приближается, нет смысла уничтожать вот эти следы. Да и как их уничтожать? Сжигать где-то, снова разводить канитель и топить в затопленной части карьера? Нет, они уверены, что найти мы все это не успеем, а потом им будет все равно, когда тротил уйдет отсюда.
Гуров повернулся и вышел из пещеры, щурясь от солнечного света.
– Нужно организовать охотников из числа тех, у кого есть собаки. Пройдись по дворам, Володя, опроси, у кого есть натасканные собаки. Может, кто еще в поселке или вернулся ненадолго. Если использовать обрывки упаковки, собаки могут взять след. По крайней мере, надо попробовать.
– Вы думаете, что спрятали где-то в тайге? – спросил Чебриков.
– Захаров – охотник, он мог найти такое место, где удобно спрятать несколько десятков килограммов взрывчатки. Тем более что он знает, где ваши охотники ходят, а где нет. Запирайте склад, опечатывайте. Старый замок, Володя, забери, может понадобиться экспертиза. Надо узнать, чем его отпирали – родным ключом или отмычкой. И чем смазывали. Это тоже может привести к одному из участников преступной группы. Всех присутствующих я прошу вернуться в участковый пункт. Лейтенант Чебриков составит протокол вскрытия склада и перечислит наши действия. А вы будете понятыми.
Когда в участковом пункте было покончено со всеми бумажными формальностями, Гуров отправил Чебрикова собирать охотников, если кто-то из них сейчас был дома. Собраться он велел возле поселковой администрации. Но в последний момент, когда все вышли и Чебриков уже доставал ключи, чтобы запереть двери, Лев вдруг остановил его.
– Подожди, Володя, – попросил он, глядя на лежавший в углу рюкзак, в котором все еще находился большой топор участкового и моток веревки.
– Да, Лев Иванович? – Чебриков остановился у выхода и повернулся к нему.
– Ты шел с рюкзаком на плече, – непонятно произнес Гуров.
– Да, шел. И что?
– Ну-ка, ну-ка… – Сосредоточенно о чем-то думая, Лев поднял с пола рюкзак. – Надень его на одно плечо.
Ничего не понимая, лейтенант накинул лямку рюкзака на плечо и уставился на сыщика. Гуров отошел и стал рассматривать Чебрикова с разных сторон. Потом подошел и поправил внутри топор на длинной рукояти.
– Вот так, – удовлетворенно проговорил он, – а теперь давай положим туда твой большой гвоздодер. Хорошо, что мы его тогда в дом не унесли. Ты стой, я сам положу…
Чебриков, опять ничего не понимая, стоял как истукан и ждал, пока Гуров развяжет горловину старенького брезентового рюкзака, сунет в него гвоздодер и уложит так, как следует, вместе с топором. И снова Гуров отошел и принялся осматривать Чебрикова с явным удовольствием.
– Вы чего, Лев Иванович? – осторожно спросил участковый.
– Видишь ли, Володя, я неожиданно осознал, как ведет себя на плече чехол охотничьего ружья. Вот тебя с рюкзаком на плече вспомнил, а потом вспомнил Захарова. Я на вас в бинокль смотрел, когда вы утром уходили. Что такое, собственно, рюкзак и чехол для ружья. Продолговатое приспособление для переноски чего угодно, а конкретно у него – ружья. Теперь смотри, у тебя груз был в нижней части рюкзака, он оттягивал его вертикально вниз. У Захарова в чехле было ружье, разобранное на две части, и оно не просто оттягивало чехол вертикально вниз, но еще и разворачивало его вокруг оси плеча. То есть нижняя часть чехла все время норовила сместиться вперед. Что я сейчас и продемонстрировал с гвоздодером.
– И что?
– Ты помнишь, что Захаров нам то и дело встречался в поселке. Охотник, с ружьем в чехле, экипированный для похода в тайгу, а все время маячит в поселке. Ну, один раз мы его застали, пока он не успел уйти на охоту, второй раз. Но это происходило почти постоянно. Если честно, я за эти дни ни разу не видел Захарова направлявшимся к лесу или возвращавшимся оттуда.
– Вы думаете, что он только изображал охотника? Или чего-то опасался, поэтому все время ходил с ружьем?
– Если бы он чего-то опасался, то ходил бы с расчехленным и собранным ружьем. А я на нем и патронташа-то ни разу не видел.
– Он мог надевать его, когда выходил к лесу.
– Мог, – согласился Гуров. – Патронташ мог быть вообще не виден под курткой, хотя его носят именно поверх верхней одежды. Но дело не в этом. Дело в том, что чехол ружья у Захарова все время висел на плече по-разному. Сегодня, когда вы уходили из поселка, в нем было ружье. Вчера в нем было еще что-то тяжелое, что оттягивало чехол строго вертикально вниз! И еще пару раз я видел такое, но сразу не понял.
