Книга Внучка берендеева в чародейской академии, страница 71. Автор книги Карина Демина

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Внучка берендеева в чародейской академии»

Cтраница 71

— Нет, — сказала я и головою покачала. — Не возьму. То был мой выбор. А ты свой сам делай…

Вскинулся он. Оскалился, чисто жеребец злой, которого плеткою хлестанули, мало что на дыбы не встал.

— Зослава…

— Я уж осемнадцать годков, как Зослава… и дядьки твоего не боюся. Вздумает шутки со мною шутить, то и я с ним пошуткую. Погодь… ты мне иное скажи… слыхала я, будто бы ты, когда от хозяйки своей уходил…

— Убил. — Арей не позволил мне договорить. — Троих. Кирей сказал?

И сам себе ответил:

— Он, а кто еще… что ж, самому следовало бы все и сразу, да только… если ты думаешь, что выбора у меня иного не было, то был. Еще как был… я мог бы уйти тихо, и поначалу так собирался, да потом… это ведь мой дом был, Зослава. И жил я в нем… по званию раб, да только никто и никогда не смел со мной обращаться как с рабом. Знали, даст отец свободу. И не только свободу… меня ведь учили не за лошадьми ходить, а меч в руках держать. Грамоте вот… отец думал, что я стану Игнату служить… и стал бы, дал бы клятву кровную, жил бы при братце до конца дней своих псом цепным, сторожил бы его интересы. Может, оно и к лучшему, что так повернулось… я ведь с отцом до последнего воевал. Смириться не мог, что он с матерью моей так обошелся. И не думал даже, что рабу с хозяином воевать не дозволено.

Арей коснулся шеи.

Хмыкнул.

— Он позволял мне и гневаться, и говорить… всякое говорить… смерть нас не примирила, я все равно считаю, что он поступил не по-мужски. Когда он умер… в тот же день меня вытряхнули из моей постели. Отобрали нож… и меч… и не только… раздели… я тогда кричал, грозился пожаловаться, еще не понимал, что жаловаться некому. И очутился на заднем дворе. А потом и в колодках. Меня долго учили, я все понять не мог, как же так. Я ведь тоже наследник и право имею. Когда мама за отцом ушла… услали… я… я пытался ее защитить… а очнулся опять в колодках… и этот… он пришел рассказать, как резал ей горло. Он раньше служил мне, учил с мечом обращаться. Не давал, правда, труда скрывать, что неправильным это полагает. Незаконным. Раб и оружие… и только отцу перечить не смел. А теперь вот… он сел рядом. Дал воды напиться, а я пить хотел страшно. Умыл кое-как… а потом про маму… и про то, что теперь будет учить меня правильной науке… и крепко взялся… в первый месяц я почти из колодок не вылезал, почитай… и погреб был. Колодец. Не люблю замкнутого пространства. Потом соображать начал, что… или я сдохну, как они все ждут, или выживу… и отомщу.

Слово упало.

Месть.

Он и ныне от нее не отступился. И не отступится. Вона, белый весь сделался, страшенный, ажно глядеть больно. А я гляжу. И в голове со всех мыслей одна осталася, а на что Арей способный за ради мести своей?

— Я стал рабом… очень хорошим рабом. Послушным. Исполнительным. Я… я выживал и ждал… мы умеем долго ждать…

…год и два?

Или больше?

— Надеялся, что однажды мне удастся подойти к этой женщине близко… так близко, чтобы ударить.

Ноздри его дрогнули.

— Но она не была глупа… и все равно пришлось бежать. Я и вправду хотел уйти по-тихому, но потом подумал, что этого побега мне точно не простят. Если поймают, отправлюсь на площадь людей веселить. Так какая разница? Я знал, где живет этот ублюдок. Я поджег его, Зослава… и смотрел, как он горит… и знаешь, мне было радостно. Его вопли… и то, как он пытался сбить пламя… правда, от того огня пожар начался, а в нем еще двое погибли. Их смерти я уже не желал, но и не печалился особо. Во всем проклятом том доме не было ни одного человека, который бы пожалел меня или хотя бы глянул, как на человека. Так что, да, прав мой дядя. Я убийца.

Что мне было ответить? Судить его? Так я судить не обучена, на то есть специательные люди, которые всю Правду наизусть ведають, а к ней еще и царские указы, какие только писаны.

Простить?

Прощения ему не надобно. И вовсе ничего от меня не надобно, это я сама полезла в чужие беды. А бабка упреждала, что помощь не кажный человек принять готовый. Думать надобно, кому помогать, а кто и сам справиться гораздый. И Арей справился б, да только вот… ежели б ошибку совершил, то не только с им беда бы приключилась.

— И еще, Зослава. — Он голову вскинул, в глаза мои вперился взглядом. — Я не отступлюсь. Эта женщина убила моего отца и мать мою. И меня убила бы. И потому, если выпадет мне случай ответить ей, то не стану я сомневаться.

Вспомнилось мне вдруг круглое лицо боярыни.

И взгляд ее холодный.

И то, как неспешно, поважно, шла она… и то, как держал ее за руку Игнат, как склонялся, ловил кажное слово… и улыбался. А она улыбалась ему в ответ, и тогда-то мягчело лицо ее, обыкновенным делалось. Небось, коль ее бы спросила, то иную гишторию услышала б. Про мужа-здрадника, сгинувшего в степях азарских, чтобы после возвернуться, да не одному.

Чего не сумела простить боярыня?

Того, что любил полонянку супруг? Ее, азарку, нелюдь, а не боярыню, которая тоже всем хороша была, да только всей красы ее мало оказалось, чтобы мужа удержать?

Любила ли его?

Как знать… даже если не любила, то и сухое сердце болит.

Или иное ему ножом стало? Что родила рабыня мужу сына? И что не поспешил боярин отказаться ни от рабынича, ни от азарки, не сослал в деревню, не продал от греха подальше, а поселил в тереме, растил дитя как наследника…

Или не за-ради любви она на смерть пошла, но за-ради собственного ребенка, позднего и любого. Таких берегут, на таких дышат — не надышатся, а тут полукровка, который, может статься, и волю получит, и право наследовать… и как стерпеть сие?

Наверное, и Арей понимал.

Только у него своя боль, как управиться, вот и мнилось, глупому, что эту боль чужою кровью залить можно…

— А если не выпадет? — спросила я. Арей же, недобро усмехнувшись, ответил:

— Тогда придется сделать так, чтобы выпал.

ГЛАВА 38
Родительский день

С самого утреца погодка случилася ясная. Солнышко, даром что поздне, выбралось на небо, а полыхнуло желтым светом, повисло драгоценным подвесом из бурштын-камня. Этакий, небось, не каждая царица примерить способная.

Небо ясное.

Снега искрят.

И трубы трубят, заливаются ажно, стало быть, вороты Акадэмии вот-вот распахнутся. И душенька моя наполняется чувством светлым, каковое бывает на день праздничный, когда ждешь чуда, не важно какого, пусть бы и самого малого.

Жаль, конечно, что бабка моя не сподобилася выбраться. Но, может, в наступным-то годе? Ежели дому в столицах нанять наперед, да подводою, потихенечку… радая она будет премного, так мне мыслится.

Коль не рассоримся вконец из-за Кирея.

Стоило подумать о женишке дорогом, как он и объявился.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация