Сургин резкими движениями потащил веревку к себе. Вскоре автомобильная камера уткнулась в берег. Теперь осталось последнее и самое главное — переправиться.
Он запросил Шаву:
— Рустам!
Но ответил Берзоев. Видимо, он взял на себя командование группой прикрытия:
— Слушаю тебя, спец!
— Али, я сейчас использую последние гранаты и зацеплюсь за камеру. Как дерну трос, начинайте тащить.
— Я понял тебя! Заодно и огнем прикроем, которого люди Джалала не ожидают!
Но Сургин приказал:
— Нет! Без моей команды никаких действий не предпринимать! Тебе ясно, Али?
— Но тебя завалят в воде!
— Ты понял, Али? Ничего без моего приказа не предпринимать!
— Хоп! Я понял!
Берзоев смирился с тем, что бандой руководит офицер российского спецназа.
Андрей же, развернувшись, бросил в сторону противника еще две, последние ручные гранаты. Не дожидаясь разрыва и ответных очередей, прыгнул на камеру, устроившись так, что мог вести огонь из пулемета, одновременно зажав в зубах пульт управления минами направленного действия. Дернул за веревку. И тут же заскользил по воде. Бойцы Шавы не жалея сил тащили к себе бывшего пленника.
Это не прошло незамеченным для бандитов покойного Джалала. Они поднялись, чтобы расстрелять крохотный плот и того, кто нанес им такие ощутимые потери, уничтожив самого главаря! И вот тут Андрей активизировал мины направленного действия. Два мощных взрыва ударили сплошной волной по боевикам противника, сметая их массой несущихся в перекрестных направлениях осколков. Подобного развития событий боевики не ожидали. Передние ряды были полностью уничтожены. Но оставались еще те, кто не попал в сектор поражения мин или вышел к реке с флангов.
Уже на середине реки Сургин бросил в эфир:
— Али! Огонь по противоположному берегу.
Камыши взорвались грохотом автоматных очередей, что тоже явилось для противника полной неожиданностью. Огонь подчиненных Шавы поддерживал из пулемета и сам Андрей. Когда камера уткнулась в берег, Сургин буквально нырнул в спасительные камыши. Уже через минуту он вызвал к себе Берзоева и Эрдаева. Те практически тут же подползли к Сургину. Андрей спросил у Шавы:
— Рустам! Растяжки в зарослях поставил?
— Поставил!
— Хорошо! Где проход?
— Прямо за вами!
— Ясно! Отлично! Давай, стягивай сюда своих горцев.
Эрдаев отполз.
Андрей повернулся к Берзоеву:
— Ну что, Али? Кажется, вырвались мы из ада, а?
Заместитель Аджара протянул:
— Да-а, многое я видал на войне, но такого… Или ты заговоренный, русский, или… я даже не знаю, как назвать то, что сделано тобой!
— Все просто, Али! Обычная тактика спецназа. Не забыл еще? Ну ладно, вот и люди. Уходим!
Андрей выкрикнул:
— Рустам! Веди группу до перевала! Возле подъема остановка! До него форсированный марш!
— Понял! За мной!
Отряд Аджара начал отход. А камыши продолжили принимать пули боевиков Джалала, которые, дождавшись подхода всех остальных своих сил, открыли по ним ураганный огонь. Но было поздно. Группе Сургина они нанести вред уже не могли. Та, выйдя из зарослей, оказалась ниже линии огня противника, хотя противный визг пуль, пробивавших растительность и проносившихся над головами, невольно заставлял людей Аджара, да и самого Сургина пригибаться, меняя бег на шаг.
К обозначенной точке вышли к трем часам. По ходу движения слышали, как сзади в камышах прогремело-таки несколько взрывов. Бандиты Джалала решили все же преследовать неизвестных, так дерзко и успешно напавших на них. Форсировали реку и нарвались на заранее, по приказу Сургина, выставленные растяжки мощных оборонительных гранат Ф-1. Понеся еще большие потери, боевики наверняка потеряли всякое желание продолжать охоту. Ночью, в нашпигованных взрывчаткой зарослях это было бы самоубийственно. Поэтому Андрей больше не опасался преследования и объявил у подъема на перевал привал. Бандиты разошлись в разные стороны, устроившись на короткий отдых среди камней. Рядом с Андреем остались лишь Берзоев и Эрдаев.
Али спросил:
— Как пойдем дальше? Боюсь, долго идти по хребту люди не смогут!
Андрей зевнул:
— Так мы и не пойдем на хребет! Зачем? Теперь это уже пустая трата сил, а главное, времени. — Он указал на ущелье: — Вот по нему и продолжим движение. А вот здесь, — он достал и расстелил на земле карту, — свернем на склон, с которого и выйдем к основной базе, опять-таки обойдя аул Бенхи!
Эрдаев удивился:
— Разве мы пойдем не тем же путем, что шли сюда?
— А зачем, Рустам? В этом нет никакой необходимости.
— Что ж, вам видней!
Сургин закурил:
— Вам бы, ребята, не головы свои ломать, а расслабиться! Все больше толку! Лично я полчаса вздремну. А вы, если желаете поговорить, будьте добры, отойдите куда-нибудь. Очень вас прошу!
И Андрея оставили в покое.
* * *
Они вышли в Ассаутское ущелье совсем рядом с базой Аджара. Уставшие, измотанные, потные и грязные, но довольные. Вышли с опережением графика, установленного планом операции. Боевиков встречал сам Салахаев. Он поздоровался со всеми, тут же приказав организовать для бойцов баню, сытный обед и полноценный отдых. К себе же пригласил Берзоева с Сургиным. В доме, на лестнице Али передал мешок Андрею:
— Держи! Это твой трофей! И доказательство выполнения задачи!
Сургин поинтересовался:
— А ты не знаешь, Али, чего это Аджар такой радостный? Мы ему ни о чем не доложили, да он и не потребовал доклада, хотя в первую очередь должен был это сделать. Почему он так доволен? Или он всегда и при любых обстоятельствах ТАК встречает своих бойцов?
Берзоев резонно заметил:
— Все вопросы, Валера, ты совсем скоро сможешь задать самому Аджару. Так что помолчи пока.
Они вошли в кабинет.
На этот раз Салахаев предложил место рядом с собой и Андрею. Сургин поблагодарил, но поднял мешок.
— А с этим что делать?
— Ты все-таки принес голову Джалала?
— Конечно! Так было приказано!
— Ну, покажи эту мерзость!
Сургин опрокинул мешок, голова выкатилась на пол. Аджар брезгливо взглянул на нее, вызвал охранника, указал на то, что осталось от бывшего соратника по непримиримой борьбе против русских, а затем своего кровного врага, приказав телохранителю:
— Убери эту падаль и в огонь ее! Чтобы пепла не осталось, понял?!
Охранник подхватил голову и, поклонившись, покинул кабинет.
