Генерал бросил быстрый взгляд на майора:
— И что из этого следует?
— То, что зомби лишены чувства боли и страха! И лишили их этих чувств, видимо, каким-то препаратом, который и ввели через мозжечок в мозг! А вот ориентации лишали уже уколами в вены. Люди Аджара, что охраняли и контролировали эту группу зомби, постоянно что-то кололи им. И ребятки смотрели на мир глазами глушеных военно-морских окуней. Ни хрена не соображая.
Потапов согласно кивнул головой:
— Очень даже может быть, что ты абсолютно прав. Экспертиза вскоре разберется с этим вопросом.
Андрей проговорил:
— В Нижнем Борисове, насколько помню, бывшие дезертиры тоже действовали бесстрашно и бессмысленно. Их трупы не осматривали?
— Нет. Но я получил разрешение на эксгумацию тел братьев Чекуриных. Их также уже сегодня доставят в нашу лабораторию!
— Трупы отдали родителям?
— Нет! Похоронили в безымянной могиле на кладбище местной зоны.
— Значит, никто посторонний к месту захоронения братьев доступа не имел?
— Не имел и не имеет.
— Ясно! Но все-таки, куда и за каким чертом мы едем, генерал?
— На первый вопрос я тебе уже ответил. Пожалуй, отвечу и на второй. Дело касается все тех же молодых, подвергнутых внешнему воздействию, ребят, которые в результате этого воздействия превратились в послушных роботов-убийц! Подобных результатов можно достичь только в серьезной клинике, обладающей современным оборудованием, укомплектованной сильной бригадой медиков, а главное, располагающей неизвестным препаратом, влияющим на работу мозга. Согласен?
— В принципе, да!
— Так вот, Андрюша, нам надо отыскать эту клинику и уничтожить ее, захватив при этом руководителя и медперсонал. И главную роль в предстоящей операции вновь предстоит сыграть тебе!
Сургин покачал головой:
— Нормальный ход! Как говорится, из огня да в полымя! Надеюсь, какие-то исходные данные по объекту есть? Есть за что зацепиться?
— Пока нет! Но, надеюсь, они появятся после того, как нашим специалистам удастся вернуть захваченному тобой молодому смертнику человеческий облик! Лишь бы в нем проснулось сознание. А там мы его разговорим! Не думаю, чтобы парень добровольно пошел на эксперимент со своей личностью. Скорее он так же, как и братья Чекурины, был откуда-то похищен. Сейчас информационно-аналитический отдел «пробивает» этого зомби. И как только твоему лицу придадут прежний вид, думаю, что-то, касающееся лаборатории или Центра по подготовке смертников-убийц, у нас будет.
Андрей взглянул на генерала:
— И для того, чтобы все это довести, вы тащили меня за город?
— Нет, конечно!
— Так куда и зачем мы с вами едем?
— Терпение, Андрюша! Скоро все узнаешь!
— Опять вы тайнами какими-то пытаетесь осложнить ситуацию. Или это доставляет вам удовольствие?
Генерал ударил ладонью по рулю:
— Ну хорошо! Разъясню тебе обстановку. Последняя акция против бандформирований Джалала и особенно Аджара показала, что тебе в подобных операциях просто необходим напарник. Второй номер, скажем так. Не согласен?
— Согласен! Если бы не Шава, пусть земля ему будет пухом, неизвестно, чем закончилось бы мое пребывание в стане Аджара. Попал ли бы я вообще в Пролетарск? А главное, сумел ли бы вырваться от бандитов живым?
— Поэтому я и решил дать тебе помощника. Но не из числа офицеров, официально проходящих пусть и по совершенно секретному штату моего Управления. А такого же секретного агента, личное дело на которого хранится только у меня. О нем знает еще один человек, генерал Карцев, который и занимался его персональной подготовкой в качестве диверсанта автономного применения. На встречу с твоим напарником мы и едем. Теперь все ясно?
Андрей проговорил:
— Надеюсь, вы учли особенности характеров: моего и того, кто должен стать у меня вторым номером?
Потапов еле заметно улыбнулся:
— Естественно. Уверен, ты будешь доволен!
— Откуда у вас такая уверенность?
— От верблюда! И закончим на этом. Не отвлекай меня больше!
«Мерседес», выйдя на МКАД, вскоре свернул на шоссе. Километров через двадцать справа открылся обширный лесной массив. Генерал сбавил скорость и, не доезжая какой-то деревни, табличка с названием которой была снята с опорного столба, повернул на грунтовку, углубился в лес. Сургин внимательно следил за дорогой, ожидая увидеть какой-нибудь одиночный лесной дом — одну из конспиративных резиденций Службы, но ничего подобного в массиве не было. Между тем на развилке трех дорог, образующей достаточно широкое открытое пространство, генерал, приняв на обочину, если таковой можно назвать полосу травы, остановил иномарку.
— Вот и приехали!
Андрей поинтересовался:
— И где же мой напарник?
Потапов посмотрел на часы:
— Должен прибыть через три минуты!
Сургин усмехнулся:
— К чему такая конспирация?
— Никакой конспирации! Страховка — да! В городе мы вряд ли нашли бы место, которое стопроцентно гарантировало тайну встречи. Или я не прав?
— Правы, Николай Викторович, вы всегда и во всем правы. Иначе никогда не стали бы генерал-лейтенантом.
— Подкалываешь? Ну-ну, сегодня можешь, сегодня у меня хорошее настроение!
— Зато у меня не очень!
— Не переживай! Успеешь еще с Ритой намиловаться. Время на это у тебя будет.
— Спасибо большое!
Андрей отошел на несколько шагов от генерала, прикурив сигарету, которую, впрочем, докурить майору не пришлось.
Со стороны встречной дороги послышался звук двигателя и вскоре показалась сама машина. «ВАЗ-2110» темно-зеленого цвета. Она остановилась метрах в двадцати от «Мерседеса» Потапова. Открылась дверь, и как только из салона вышел человек, сигарета выпала из губ Сургина. Он увидел своего бывшего соседа и друга, помогавшего ему в ликвидации преступной группировки высокопоставленных чиновников, торговавших оружием с чеченскими боевиками, Вячеслава Павлова.
— Славик?! Ты, чертила?!
Мужчина из «десятки» недоуменно взглянул на генерала, который стоял немного в стороне и широко улыбался:
— Николай Викторович! Этот человек, — Павлов указал на Сургина, — знает меня? Но вы говорили, что он не будет знать обо мне ничего!
Генерал подошел к Вячеславу:
— Я тебе, капитан, говорил, что никакой информации о тебе до момента вашей встречи первый номер в вашей будущей спарке иметь не будет. Но даже словом не обмолвился о том, может он знать тебя или нет. Оказалось, что может. Вернее, знает.
