— Не получится, Костя, — покачал головой Андрей. — У французов ведь все заранее по минутам было спланировано, иначе быть не может. Там все наготове сидели, только сигнала ждали. Пока будить будешь, объяснять, уговаривать — время пройдет. Да и не все захотят рисковать. Один ты, пожалуй, можешь уйти. Прямо сейчас. Дверь на засов снаружи закрыта, его из комнаты не отодвинуть, только филенки у нее слабые. Пара ударов — и вылетит. Беги, а мы прикроем, удержим этого Абдуллу.
— Нет, один не пойду, — заявил Мельников. — Как я Настю оставлю? Да и вам не поздоровится. Если мы уйдем на судне, пираты совсем озвереют, уже не так относиться будут. Нет, или всем вместе — или никому. Ты как хочешь, а я буду людей будить. Кто захочет — пойдет.
— Куда идти? — раздался голос спавшего с ними в одной комнате второго механика Сергея Муравьева. — Я уже несколько минут не сплю, слушаю, как вы препираетесь. Вы что — бежать надумали?
— Французы прилетели, своих освобождают, на «Жанетте» якоря уже подняли! — объяснил ему Костя. — Буди Олега, а я пойду ребят в тех комнатах будить!
Спустя несколько минут уже все моряки были на ногах и обсуждали план побега. Куликов оказался прав — рисковать захотели не все. Матрос Володя Билибин и двое индийцев — Четри и Тонглао — были твердо против побега, а Гавли хотел, но боялся стать обузой товарищам — раненая нога все еще не давала ему быстро двигаться. Мельников как раз закончил выяснять, кто идет, а кто нет, и объяснять план побега, как в районе порта послышались выстрелы.
— Ага, спохватились! — констатировал Куликов. — Только, я думаю, поздно. Да и для нас тоже поздно.
— Почему поздно? — воскликнул Мельников. — Может, еще успеем?
— Помахать платочком с пирса, может, и успеешь, — отвечал старший механик. — И то, если дядя Юсуф разрешит.
И, словно подтверждая его правоту, в районе порта грянули еще несколько очередей — как видно, стреляли, не жалея патронов. А затем раздался звук, такой знакомый морякам: над спящим городом разнесся гулкий корабельный гудок.
— Все, пароход уплыл, — констатировал Куликов, отходя от окна и садясь на койку. — Теперь надо ждать провожающих. Не захотелось бы им в сердцах пустить нас вслед «Жанетте» — вплавь, с железками на шеях.
Спать никто не ложился — все ждали дальнейших событий. Было слышно, как внизу, где жили Абдуллахи и его теща, зажегся свет, послышались возбужденные голоса. Потом ночную тьму разрезал свет фар, раздался звук мотора, и к дому подкатила машина. Моряки услышали голос Юсуфа — главаря пиратов. Судя по его яростному тону, ничего хорошего ждать не приходилось. Между Юсуфом и его родственником состоялся короткий разговор, после чего на лестнице послышались шаги, загремел открываемый засов, и голос Абдуллахи произнес:
— Всем вставать, вниз спускаться. С вами шейх говорить будет.
Во дворе моряков ожидал сам Юсуф, а с ним трое бандитов, вооруженных автоматами. Настя уже стояла у стены, туда же велели встать и остальным.
— Словно на расстрел ставят, — шепнул Женя Бабич.
Когда пленники выстроились, «шейх» встал перед ними и заговорил:
— Эти французские шакалы сегодня бежали, бросив вас здесь. Коварно обманули меня и увели мое судно! Теперь они ничего не захотят платить. Но вы еще остаетесь. Пусть ваши правительства платят! А если у правительства денег нет, пусть ваши родные, ваши семьи собирают деньги. Иначе вы останетесь здесь до конца жизни! Но только не здесь, не в Босасо. Я знаю, русские тоже иногда пробуют освободить своих. Но теперь ничего не выйдет. Вас увезут далеко — там вас никакой десант не найдет. И кормить будут не мясом и рыбой — будете есть то же самое, что и мы, сомалийцы. И так будет, пока я не получу свои деньги. А если кто-то вздумает бежать — пристрелят, как собаку!
Закончив речь, Юсуф сел в свой «Хаммер» и уехал. А охранники остались — словно напоминание о том, что теперь условия жизни пленников сильно изменятся.
Остаток ночи моряки провели в обсуждении случившегося. Некоторые, особенно Женя Бабич и Володя Билибин, на чем свет костерили французов, которые даже не подумали об остальных. Другие, прежде всего Куликов, относились к этому спокойнее.
— Скорее всего, они бы просто не успели захватить еще и нас, — заметил старший механик. — И главное — у них не было с нами связи.
— А со своими, думаешь, была? — поинтересовался Костя.
— На все сто уверен! — отвечал Куликов. — Какой-нибудь передатчик кто-то из них сохранил. Поэтому десантники точно знали, что их ждут и будут наготове. А с нами бы гораздо дольше возиться пришлось. Вот они и не пошли на это.
Как все прошло на самом деле, моряки узнали утром, после завтрака, который, вопреки обещаниям Юсуфа, все еще был вполне приличным — свежеприготовленная рыба, овощи. И после завтрака никто не торопился хватать их и куда-то гнать. Моряки, как и накануне, были предоставлены самим себе. Воспользовавшись этим, они пристали к своему стражу Абдуллахи — он только что вернулся из города и наверняка знал свежие новости.
Сомалиец поначалу отнекивался и старался казаться суровым, но потом все же разговорился и рассказал подробности ночного налета. Он сообщил, что французские десантники прилетели на двух парапланах, посадив их на крышах домов — благо они в Сомали, как правило, плоские. Затем они вырубили охранников — да так хорошо, что эти здоровенные ребята только сейчас приходят в себя. Возможно, французы рассчитывали обойтись вообще без стрельбы и без жертв, но тут, как назло, один из охранников, находившихся внутри дома, вышел во двор; он был убит, а за ним и его напарник, услышавший хлопок выстрела. Остальные, спавшие в доме, в том числе и сам Юсуф, ничего не услышали. Десантники спустились по лестницам с крыш прямо к окнам комнат, где находились их соотечественники, каким-то приспособлением перекусили толстые прутья решеток, открыли рамы — и моряки оказались на свободе.
До порта участники рейда и заложники добирались бегом. Все в городе спали, их никто не заметил. Тем временем другая группа, на двух катерах, подплыла к стоявшей на рейде «Жанетте», поднялась на борт, захватила врасплох шестерых охранников (об их судьбе ничего не известно) и овладела судном. Тут и заложники с десантниками подоспели. Может, они бы отплыли без выстрелов, но когда стали поднимать якоря, кто-то в близко расположенных домах это услышал и всполошился. Несколько человек с автоматами выбежали на пристань и стали палить по отплывающему кораблю. Но с таким же успехом они могли стрелять из детских рогаток по танкам — балкер уже развил ход и ушел в открытое море.
— Теперь детишки просят шейха Юсуфа, чтобы он покатал их по небу на этих штуках, которые бросили белые, — закончил свой рассказ Абдуллахи. — А никто в Босасо не знает, как ими управлять. Шейх послал за одним итальянцем в Джибути — говорят, он раньше был летчиком и умеет летать. А вообще шейх очень зол. И все его люди тоже сердиты на белых за их коварство: ведь теперь большого выкупа ждать не стоит и все мы мало заработаем. Шейх, конечно, запросит за вас побольше — как я слышал, за каждого моряка он потребует по миллиону долларов, — но все понимают, что столько денег мы не получим. Кроме того, пострадала репутация Юсуфа — теперь другие шейхи будут над ним смеяться, что у него из-под носа увели пленных, пока он спал. Так что он на вас сердит.
