По приказу Ткача группа разделилась на два отряда. Лейтенант с девятью парнями остался прикрывать протоптанный в глубоком снегу подъем от позиции стрелковой роты. Этот подъем кровь из носу надо было удержать — по нему подойдет помощь снизу. Андрей со своими бойцами ползком переместился к востоку с тем, чтобы растянуть силы противника и не оказаться зажатыми в клещи у тропы…
Перестрелка на вершине горного отрога длилась около часа. Она то угасала, то вспыхивала с новой силой.
Отряд лейтенанта держался.
Ткачу приходилось туго. Стараясь отвлечь на себя побольше «духов», он постоянно маневрировал на «острие», в результате чего потерял четверых человек и отошел метров на двести восточнее. Однажды дело дошло до рукопашной, после которой на снегу остались еще двое…
К исходу часового боя Андрей с тремя сослуживцами оказался сброшенным с вершины хребта к середине противоположного от тропы склона.
Соседнее ущелье разительно отличалось от Шан-чоч, где пограничники совместно со стрелками встретили идущую из Грузии банду. Во-первых, оно было не столь глубоким и протяженным. Во-вторых, его склоны из-за высотности имели тоскливый белый цвет с темно серыми прожилками скальной породы — ни чернеющего кустарника, ни вечно-зеленых хвойников. В-третьих, в верховье ущелья величественно застыл огромный ледник.
Однако четверым уцелевшим бойцам было не до красот и величия кавказских пейзажей. Скупо огрызаясь короткими очередями, они понимали, что зажаты в плотное кольцо, и спасти их могла только молниеносная атака сверху. Сил лейтенанта на такую атаку было явно недостаточно (неизвестно — остался ли кто в живых из его отряда), а подполковнику, вероятно, приходилось несладко над низовьем ущелья Шан-чоч.
Вместе с силами таяли и боеприпасы. Надежд никаких. Голый ноль, как любил выражаться Андрюха.
Особенно становилось не по себе, когда «духи» палили из гранатометов. Огненные вспышки вздыбливали фонтаны снега. Осколков от взрывов разлеталось не много, зато каждый раз вниз съезжали приличные белые пласты, увлекая за собой огромную массу снега.
Бандиты упрямо подбирались все ближе и ближе. Сдерживать их становилось все труднее. И наконец, произошло последнее из длинной череды «непредвиденных обстоятельств» в этот насыщенный событиями день. После очередного разрыва гранатометного заряда Ткач выпустил в «духов» короткую очередь, съехал по рыхлому снегу в воронку, а через минуту позвал товарищей.
Те застали его в центре углубления. Склонившись над темным пятном на скале, он интенсивно расчищал его снятой перчаткой.
— Смотрите, — постучал он костяшкой пальца по красно-коричневому камню. При этом раздался непривычный звук, похожий на гулкий звон металла.
Старший сержант Волков, сержант Дёмин и рядовой Синица в недоумении переглянулись.
— Это не камень! Это старый стальной люк, закрывающий какой-то проход.
Посовещавшись, спецназовцы решили попробовать его открыть. При удачном раскладе у них появлялся призрачный шанс на спасение.
Поменяв в автоматах магазины, Синица помог прихрамывающему Дёмину подняться к краю снежного бруствера. Им надлежало сдерживать наступавших боевиков, пока двое других разгребали снег и остервенело ковыряли ножами застывший грунт…
Скоро открылась наклонная бетонная плита с квадратным металлическим люком. Никаких серьезных запоров, кроме поворотной рукоятки — мощной и длинной. Старый механизм здорово проржавел, но, сменяя друг друга, Ткач с Волковым кое-как разработали его и справились: дверца люка поддалась и со скрежетом рассталась с квадратной рамой.
Старший сержант включил единственный уцелевший фонарь.
— Ну что, командир, я пошел. Не возражаешь?
— Действуй, — кивнул капитан.
Отставив в сторону автомат, тот вооружился кинжалом и, посветив под ноги, нырнул внутрь темного прохода со сводчатым потолком…
Андрей окликнул Дёмина:
— Что там, сержант?
— Достали, суки, — прокомментировал тот очередной одиночный выстрел. — Лезут и лезут! Как на раздачу в столовке.
— Понятно. У меня последний магазин. Держи…
Из норы выглянул Волков. Сплюнув, он немного отдышался и доложил:
— Значит, так, командир. Внутри находится тоннель. Ширина — полтора, высота — два метра. В длину шагов двадцать; упирается в массивную стальную дверь, запертую на какой-то дурной замок. Я ее и так, и эдак… Глухо. Не открывается.
— Жаль. С замками нам сейчас возиться некогда. Да и не специалисты мы по замкам. Кроме двери что-нибудь заметил?
— Ничего. Тоннель и дверь. Еще толстый слой пыли под ногами и кисловатый запах. Такое впечатление, что этому тоннелю лет сто. Что будем делать?
— Хрен его знает. У нас патронов осталось на три вздоха.
— Тогда предлагаю подорвать дверь и посмотреть, что находится дальше.
— А тоннель не обрушится?
— Не должен — он монолитный и сделан на совесть.
Раздумывал капитан недолго. Стоило метрах в двадцати очередному заряду взметнуть к небу сноп снега вперемешку с породой, как решение было принято.
— Действуй. И поторопись — времени у нас действительно мало.
— Парни, давай сюда гранаты! — крикнул Волков.
Гранат набралось восемь штук.
— Это много, — сплюнул в снег кровавую слюну Андрей. — Если рвануть все восемь — бетонные стены точно не выдержат.
— Согласен. Предлагаю использовать половину, а другую приберечь — мало ли?…
На том и порешили. Забрав четыре лимонки, Волков вновь исчез внутри найденной норы…
Сверху послышался голос Синицы:
— Все. У меня пусто.
Ткач подхватил автомат Анатолия и бросил рядовому.
— Проверь.
— Есть полмагазина…
И над бруствером еще с минуту раздавались одиночные выстрелы, покуда из тоннеля, торопливо разматывая веревку, не появился Волков.
— Готово, командир!
— Так, парни, отходим подальше!
Четверо спецназовцев перевалили за снежный бруствер и отползли на длину фала.
— Давай, Толя. С богом!..
Старший сержант аккуратно потянул за конец веревки и закрыл голову руками…
Через три секунды из открытого настежь люка вырывался столб огня и пыли, а склон содрогнулся от мощного взрыва. Увы, но в этой суматохе бойцы из группы Ткача не учли главного.
— Ё…… мать! — заорал Дёмин, глядя вверх по склону.
Остальные повернули головы и тоже округлили глаза.
От верхушки хребта сорвался исполинский пласт белоснежного покрова. Ожив, пласт мгновенно утерял глянцевый блеск, стал рыхлым, матовым. И двинулся вниз, набирая колоссальную скорость, захватывая все новую и новую снежную массу и издавая низкий угрожающий гул.
