Не сговариваясь, парни бросились к открытому люку, ибо шансов уцелеть, угодив под огромную лавину, попросту не было.
* * *
— Всякий склон круче двадцати градусов лавиноопасен. А наш склон был около сорока градусов… — задумчиво произнес Волков. — Знаешь… я в жизни прилично натерпелся и много испытал моментов, от которых любой другой наложил бы в штаны трехкратную норму. Но такого ужаса не переживал никогда.
Юрка уважительно посмотрел на спецназовца, позабыв о тлевшей меж пальцев сигарете.
А тот продолжил:
— Я бы мог тебе сказать: «Внутри тоннеля произошел мощный взрыв». Но это было бы неправдой. На самом деле там так долбануло, что… Короче, форма коридора усилила эффект, или может, какой другой закон физики сработал — не знаю. Но склон реально тряхануло! Ну, и началось… Дёмин заметил лавину раньше других и громко крикнул. Я же увяз в сугробе и, признаться, не понял, что творится выше. В последнюю секунду услышал нарастающий гул, поднял голову, а ребята уже около люка. Заметил, как они друг за другом ныряют внутрь тоннеля. И тут страшной силы удар справа. С этого мгновения и началось самое страшное: я ничего не соображал: что случилось, чем меня ударило и куда несет.
— Сурово, — оценил Юрка. — Значит, ты попал под лавину?
— Попал. Как муравья, снесло ветерком на пляже. И здорово досталось, пока кувыркался вниз. Сознание потерял где-то на леднике, а пока выписывал пируэты, вся жизнь промелькнула в покадровом режиме. Потом то просыпался от нехватки воздуха, то опять куда-то проваливался… Окончательно пришел в себя по дороге в госпиталь, когда пограничники откопали.
— Где же тебя нашли?
— Меня выбросило на восточный край ледника — там снега было не так много. Повезло, можно сказать.
— Да уж, повезло, — покачал головой младший Ткач. — Значит, ты считаешь, что мой брат имел шанс спрятаться в той норе?
— Я уверен в этом. И твой брат, и Дёмин с Синицей.
Молодой человек встал с табуретки и, позабыв об осторожности, подошел к темному окну.
— Ты считаешь, он выжил?
— Пятьдесят на пятьдесят.
— Если выжил, где же он сейчас? Почему не вернулся?
— А вот это тебе и стоит выяснить.
— Мне?…
— Ну а кому же? Ты ведь его младший брат, а не я!
Часть III. Беспалый
Пролог
Германия, Нойхаймер
СССР, Кавказ
Май-июль 1942 года
Наряду с высоким профессионализмом, в абвере культивировалась конспирация, предполагавшая тщательную сохранность сведений, связанных с готовящимися в тылу врага операциями. Организация подготовки разведчиков-диверсантов в ведомстве адмирала Канариса была таковой, что обитатели разных блоков никогда не пересекались в повседневной жизни, солдаты из одного барака не могли встретиться и переговорить с солдатами из другого. Каждая группа или учебный взвод занимались по индивидуальному плану, и никогда не объединялись с другими аналогичными подразделениями, даже в тех случаях, когда лекции или практические занятия проводились по одним и тем же темам.
Утром одного из июльских дней Чхенкели вызвали к командиру батальона. Войдя в кабинет и щелкнув каблуками, молодой человек бодро доложил о прибытии.
Оберст-лейтенант Оберлендер встал из-за стола, шагнул навстречу. Протянув руку, что делал в общении с унтер-офицерским составом довольно редко, сказал:
— Ваш взвод окончательно сформирован и прошел полный курс подготовки, включая психологическую. Я доволен отзывом гауптштурмфюрера Эриха Хартманна о работе ваших людей.
— Господин оберст-лейтенант, я счастлив служить великой Германии!
— Верю, Чхенкели. И поэтому порекомендовал вас для выполнения чрезвычайно ответственного задания. Подойдите к столу и послушайте меня внимательно. — Он наклонился над картой и указал на короткий участок Военно-Грузинской дороги: — Здесь находится наивысшая точка важнейшей кавказской дороги. Операции, в которой вашему взводу выпала честь исполнять главную роль, решено дать название «Крестовый перевал» — именно так называется эта точка…
Инструктаж занял более часа. Покончив с ним, Оберлендер обошел огромный письменный стол с разложенными топографическими картами Главного Кавказского хребта и Северного Кавказа, выдвинул верхний ящик и торжественно вынул лист бумаги с отпечатанным на машинке текстом.
— Поздравляю вас. Ознакомьтесь с приказом о присвоении вам первого офицерского звания.
Александр взял приказ, пробежал глазами по строчкам с сухими канцелярскими фразами…
Все верно: «…За проявленное служебное рвение в процессе формирования и подготовки подразделения батальона «Бергман» командиру взвода штабс-фельдфебелю Чхенкели Александру Ананьевичу присвоить офицерское звание «лейтенант». Денежное и вещевое довольствие, а также пайковое содержание подлежат пересчету с 10-го июля 1942 года…»
— Форму приведете в соответствие, вернувшись с задания. А пока достаточно этого. — Оберст-лейтенант протянул пару новеньких погон младшего офицера вермахта.
От волнения в груди Александра похолодело, дыхание сбилось.
— Благодарю вас, — выдавил он, принимая погоны.
— А знаете ли вы, что написано здесь? — Командир батальона достал другой листок.
— Извините, господин оберст-лейтенант — не знаю.
— Подумайте. Вы же умный человек, Чхенкели, — таинственно улыбнулся Теодор Оберлендер и медленно поднял раскрытую ладонь с лежащими на ней двумя четырехлучевыми серебряными звездочками. — Ну же? Догадались?
— Неужели… Вы хотите сказать, что готовы отправить очередное представление?…
Тот рассмеялся и повернул к молодому человеку бумагу:
— Именно! Это представление о присвоении вам следующего офицерского звания «обер-лейтенант». Вам следовало поступить к нам на службу раньше, Чхенкели. Ведь вам уже двадцать шесть, верно?
Александр растерянно кивнул.
— Да-да, Чхенкели, вы упустили много времени — некоторые из ваших сверстников носят капитанские погоны, а кое-кто имеет и майорский чин. Но расстраиваться не стоит — мы постараемся наверстать упущенное. Разумеется, если вы будете правильно себя вести. Как видите, здесь уже стоит моя подпись и печать; осталось лишь вписать дату и послать представление ближайшим самолетом в Берлин…
Молодой грузин не знал, что и сказать. Продолжая кивать, он подобострастно молчал и не сводил с собеседника преданного взгляда.
— По нашим расчетам, на всю операцию уйдет около четырнадцати суток, — продолжал командир батальона. — Посему уверен: с честью выполнив задание, вы вернетесь сюда обер-лейтенантом. Недельку отдохнете в Берлине, а вернувшись в батальон, примете уже не взвод, а роту. Ну, так как — согласны?
