Минули еще одни бездарно прожитые отпускные сутки. Вместо ночных, сексуальных утех с какой-нибудь красоткой сплю в одиночестве на узком неудобном диване. Вместо горизонтального положения на волжском пляже опять тащусь в сторону рынка под названием «Сенной». Правда, есть одно смягчающее обстоятельство или, скорее, утешение: сегодня впервые за время моего отпуска небо над Саратовом потемнело, солнца не видать; с самого утра моросит мелкий дождь, и налетают порывы прохладного ветра. Шлепаю по лужам и походя вспоминаю последнюю встречу с Серафимой. Точнее, ее окончание — чаепитие на крохотной кухне…
Фитнес-чай на деле оказался ароматно пахнущей безвкусной жидкостью цвета сильно разбавленного коньяка. Я делал вид, будто напиток мне нравится, и вводил Серафиму в курс последних событий. Женщина она умная — таким не грех доверить и государственную тайну.
Моя встреча с чеченцами ее не впечатлила — Саратов в этом смысле форменный филиал Северного Кавказа. В особенности те районы, что прилегают к большим продуктовым рынкам.
— Ошибку не исключаешь? — предположила она. — По мне так они все на одно лицо.
— Возможно, — не стал я вдаваться в подробности.
А вот история о смерти таксиста Серафиму потрясла.
— Господи, — пробормотала она дрожащими губами, — мне девчонки вчера на работе про это убийство рассказали. Значит, ты был в той машине?
— Был. Поэтому и нырнул с тобой во двор, заметив похожих мотоциклистов…
Серафима помолчала, сосредоточенно нахмурив бровки. А потом, невероятным образом объединив факты в одну логическую цепочку, огорошила вопросом:
— Тебе не кажется, что для полноты картины здесь не хватает исчезновения Юрки?
— При чем здесь Юрка?
— Первый раз ты повстречался с мотоциклистами по дороге к Юркиному дому. Второй раз — покинув его. По-моему, тут есть закономерность. Согласен?…
Спорить не берусь. Во-первых, с такими красивыми женщинами не спорят. А во-вторых, маленькое зернышко логики в ее словах имелось…
Торговые ряды Сенного рынка. Даже в непогоду здесь толчея, какофония попсы и острые запахи кавказской кухни. Лавируя в толпе, я легко нахожу лоток шустрого рыжего мужика. Поздоровавшись, интересуюсь успехами.
— Представляешь — работает! — выуживает он из-под прилавка древний Юркин телефон. — На, проверяй.
Действительно, при нажатии на кнопки маленький экран оживает. Листаю меню, нахожу список контактов, перебираю многочисленные фамилии…
— Ну, как? — скребет торговец узловатыми пальцами затылок.
Он прав. Сначала нужно рассчитаться.
Довольно улыбаясь, мужик сует честно заработанные деньги в карман и протягивает на прощание узловатую натруженную ладонь:
— Ну, ты это… поимей на вид: ежли что надо починить из старой техники — приходи. Завсегда буду рад помочь…
«Э-эх, — протяжно вздыхаю, пробираясь к выходу, — вот он наш простецкий российский люд. Незлобивый, работящий, неизбалованный. И на кой черт ему нужно это государство? Оно его пинает, обворовывает и рот затыкает… А он честнее и чище этой гребаной власти в тысячу раз».
Вырвавшись на относительную свободу, снова погружаюсь в длинный перечень друзей и подружек непутевого Юрки. Фамилии, имена, клички…
О, Базылев! Встречаю знакомую комбинацию букв. Что-то младший Ткач мне про него лепил. Обнадеживает. Если не найду Ирэн — наберу Базылева.
Увы, но заветное имечко юной девицы так и не нашлось в длинном списке. Немудрено — телефон старый, а с Ирэн он знаком недавно. Ладно, звоню Базылеву…
Сотовый не отвечает. А домашний тут же отзывается нервным женским голосом:
— Да, слушаю!
— Здравствуйте, это беспокоит родственник Юрия Ткача.
На другом конце отчетливо слышен усталый вздох.
— Ну и что вы хотите?
— Дело в том, что Юрий несколько дней не появляется дома, Дарья Семеновна — его тетка, волнуется…
— Я тоже волнуюсь! — резко отвечает женский голос. — Моего мужа тоже нет несколько дней!..
Стараюсь говорить мягко и убедительно:
— Простите, у вас случайно нет номера телефона Ирины — подруги Юрия? Мне кажется, с ее помощью мы могли бы выяснить, где они находятся.
— Сейчас, подождите…
Трубка пугает долгим молчанием.
И вдруг оглушает:
— Записывайте.
— Ага, диктуйте…
Есть! Запомнив номер и поблагодарив жену Базылева, я так обрадовался, словно не Серафима, а Ирэн была моим идеалом красоты, ума и обаяния.
Пока не забыл, тороплюсь набрать заветный номер…
— Да, — слышится тихий голос после трех длинных гудков.
— Ира?
— Я слушаю.
— Привет. Это Павел. Павел Белозеров. Мы встречались у…
— Я помню, — перебивает она.
Ого! А балбес Ткач называет ее блондинкой!
— Ир, ты не в курсе, куда подевался Юрка? Уехал и дня четыре ни слуху ни духу. Дарья Семеновна беспокоится…
— А ты разве телек не смотришь? — спрашивает абонент странным тоном. В голосе и печаль, и упрек одновременно.
— М-м… последнее время не смотрю. А что случилось-то?
После долгой паузы из телефона доносится шепот:
— Они погибли.
Останавливаюсь посреди улицы.
— Кто погиб?
Молчит.
— Как это случилось? Когда? — кричу я в телефон.
Вместо ответа слышатся всхлипы. Приходится тоже взять паузу, а затем вкрадчивым баритоном попросить:
— Ирочка, пожалуйста, успокойся. Мы можем встретиться?
— Да. Ближе к вечеру.
…Ирэн, как всегда, немножко глуповата, подобно рекламе кефирной «Активии». Немножко манерна и капризна.
За полчаса непродолжительной встречи я выясняю некоторые подробности происшествия в Москве. Собственно, подробностей набралось немного — только то, что девушка узнала из двух выпусков новостей.
А узнала она следующее: почти в центре Москвы, около знаменитого Театра на Таганке, перевернулся и сгорел «Форд» их общего с Юркой приятеля, Толика — бывшего игрока саратовского футбольного клуба «Сокол». Вместе с ним погибли еще два парня: Мухин и Гобой — их она знала хуже. «Нива», на которой ехал сам Юрка со своим лучшим другом Базылевым, найдена разбитой в трехстах метрах от сгоревшего «Форда» — в глубине квартала, в заброшенном театральном дворике. Тела Базылева и Ткача обнаружены неподалеку от служебного входа в театр.
Пожалев, что редко смотрю новости, утешаю хнычущую Ирэн бутылочкой холодного пива. На всякий случай переспрашиваю:
