Длинный караван из вьючных животных в сопровождении двадцати егерей из 1-й горнострелковой дивизии «Эдельвейс» задержался всего-то на пятнадцать минут. Что поделаешь — немецкая педантичность. Даже в тылу противника, среди гор и лесов, они умудрялись держать марку.
Обменявшись паролем и отзывом, офицеры сошлись на тропе. «Эдельвейсами» командовал немецкий гауптман — высокий и породистый, со светлыми волосами и баварским акцентом.
— Нойманн, — запросто представился он. — Фридрих Нойманн.
— Лейтенант Чхенкели. Можно просто — Александр, — ответил крепким рукопожатием грузин. И добавил: — В сорок первом мне посчастливилось сражаться рядовым стрелком в одной из рот дивизии «Эдельвейс».
— Вот как? — вскинул брови капитан. — Уж не в балканской ли кампании?
— Совершенно верно. Нам тогда удалось прорвать линию фронта и овладеть Югославией.
— Рад нашей встрече, коллега! Я за бои в югославских горах получил погоны обер-лейтената.
— А я в тех боях был ранен. А неделю спустя из рук самого Адольфа Гитлера получил Железный крест 2-го класса и погоны обер-фельдфебеля.
— Похвально, Александр, похвально!
Чхенкели смущенно улыбнулся.
— Мои люди готовы сопровождать вас, Фридрих.
— Хорошо. Давайте поступим так: пройдем до восточного склона и выберем место для привала.
— Разумеется, мне поручено выполнять любые ваши приказы. Но… на последнем инструктаже командование предупредило о дефиците времени. И о том, что привалов не будет.
— Я в курсе всех инструкций командования абвера. Вам известно, лейтенант, откуда идет мой караван?
— Нет, герр гауптман, — вытянулся Чхенкели, не успевший привыкнуть к офицерским погонам.
— То-то, — пробурчал Нойманн. И, улыбнувшись, похлопал коллегу по плечу: — Зовите меня тоже по имени. Да, кстати, познакомьтесь…
К ним подошел невзрачный мужчина лет тридцати восьми в куртке «анорак» оливкового цвета. Знаков различия на куртке не было, не видно было и автомата с тяжелым ранцем за спиной. Вместо этого на ремне висела небольшая кобура, а сбоку болтался плоский планшет.
— Хайнц Бауэр, — пожал тот лейтенанту руку и скромно добавил: — Инженер.
Караван состоял из пяти десятков мулов и лошадей. Каждое животное несло пару специальных мешков, притороченных по обе стороны грузового седла четырьмя вьючными ремнями. Мешки походили на сакву для овса и имели общий вес около восьмидесяти килограммов.
Взяв на себя охранные функции, группа Чхенкели разделилась на два отряда: первый ушел вперед, второй отстал и прикрывал караван сзади. В таком порядке проследовали от точки встречи до пологого, протяженного юго-восточного склона Казбека. Шли неторопливо, экономя силы. И через три часа капитан Нойманн передал приказ лейтенанту:
— Искать место для длительного привала.
Александр и сам подумывал об остановке. Не из-за усталости, конечно — было бы смешно, если бы его хорошо подготовленные люди успели потерять свежесть за три часа. Просто они приближались с запада к Военно-Грузинской дороге, петлявшей светлой змейкой справа и впереди. Уже виднелись крохотные селения, неравномерно нанизанные на эту дорогу, словно бусинки разной величины.
Для стоянки выбрали одну из длинных складок, гигантскими зигзагами расползавшихся по склону. Выставили два дозора. Поснимали на землю груз; осмотрели и накормили каждое животное. После и сами уселись завтракать. Судя по настрою капитана, в лощине предстояло просидеть до наступления темноты.
«Наверное, он прав», — вынужденно соглашался Чхенкели, изучая линейный ориентир в бинокль. Дорога долгое время оставалась пустынной — ни малейшего намека на автомобильное или гужевое движение. Со своей группой Чхенкели незаметно пересек бы ее в любой час суток, а с таким внушительным караваном лучше сделать это ночью.
Александр не знал дальнейшего плана. Все, касающееся обязанностей взвода горных стрелков и его командира, Теодор Оберлендер охарактеризовал перед вылетом короткой емкой фразой:
— Вы обязаны всецело подчиняться командиру группы «Эдельвейс». Даже если группой будет командовать ефрейтор.
Тогда эти слова здорово задели самолюбие грузина. Однако, повстречав караван и увидев офицерские знаки различия командира сопровождавшего его отряда, он успокоился: гауптман — это отнюдь не ефрейтор.
К выходу приготовились засветло, а с наступлением темноты благополучно пересекли Военно-Грузинскую дорогу. Всего за ночь преодолели около тридцати километров и, миновав эфемерную границу между Грузией и Ингушетией, прибыли в назначенный район, представлявший собой склон относительно короткого хребта Юкуруломдук. Западнее хребта — глубокое и протяженное ущелье Шан-чоч; восточнее — короткое Амаль-чоч, в верховьях которого залегает огромный ледник, а в низовье течет река Армхи.
Первым делом Нойманн приказал развьючить животных, сам же вместе с инженером Бауэром отправился вниз по склону…
Выставив дозоры, Чхенкели уселся завтракать с бойцами. Приглушенный разговор вокруг костерка то угасал, то разгорался вновь. Бойцы робко высказывали предположения относительно последующих обязанностей и действий. Ждать ли от абвера сюрприза или предстоит обычная работа разведчиков-диверсантов?… Данный вопрос интересовал и Александра, но участия в разговоре он не принимал — выдерживал положенную дистанцию. А допив кофе, поднялся и направился к молодому немцу, чинившему застежку грузового седла.
Обойдя его кругом, он остановился у двух небольших мешков. Легонько пнув носком ботинка, попробовал приподнять — вес мешка оказался значительным.
— Что здесь? — спросил Чхенкели.
Егерь из «Эдельвейса» кисло поморщился. Однако, углядев офицерские погоны на ветрозащитной куртке, сменил недовольство на почтительность:
— Цемент, герр лейтенант.
Грузин вскинул брови:
— Цемент? Зачем он в горах?…
— Не знаю.
В первые мгновения внутри всколыхнулась волна возмущения.
Как же так?! Их столько готовили в разведшколе абвера! Два взвода из батальона «Бергман» отправились на верную гибель в район грозненских нефтяных полей! Его взвод преодолел на самолетах огромное расстояние, десантировался ночью на склон, встретил караван… И вдруг — мешки с цементом!
Что это — очередная проверка на вшивость?
— А в тех мешках? — грозно спросил он, показывая на длинные брезентовые свертки, туго перехваченные ремнями.
— Стальные конструкции.
Ответ озадачил. Уж не доты ли намерен возводить абвер на Главном Кавказском хребте?
Что за глупость? Бред…
После шестичасового отдыха последовал короткий прием пищи. Судя по времени суток — обед. Покончив с трапезой, Нойманн выплеснул остатки кофе на камни.
