Грузин достал телефон, порылся в нем.
– Я не знаю, кто еще жив… кто-то погиб во время наступления русских, кто-то сбежал. Вот, записывай. Охрименко Юрий…
Из Тбилиси в Днепропетровск летал старенький аэробус. Когда они заходили на посадку в аэропорту, Козаку показалось, что он вот-вот грохнется… неприятное такое чувство, и непонятно, почему оно появилось. Но он подавил его в себе…
Аэропорт Днепропетровска был небольшим, он и близко не был сопоставим с такими монстрами, как JFK или Хитроу. Скорее это был аэропорт небольшого, на сто с чем-то тысяч, городка, который внезапно стал чем-то большим, чем он был на самом деле. Движение было очень интенсивным, самолеты взлетали, садились, снова взлетали. Едва выйдя на трап, Козак заметил знакомый высокий хвостовой плавник. «С-130»…
Трап передвигался на пикапе «Форд» сорокалетней давности, а вместо аэропортового автобуса был полуприцеп для пассажиров, который был прицеплен к обычному грузовику. Здание аэровокзала было небольшим и явно не рассчитанным на большое количество пассажиров, ожидающих стыковочного рейса.
Едва они зашли, он увидел молодого парня, который ожидал его с большой табличкой «КОЗАК». На руке у него была желто-синяя повязка, которая означала и синдром Дауна, и флаг Украины
[26]
.
Козак подошел к нему.
– Габриэль Козак.
– Отлично, – обрадовался парень, – это все ваши вещи?
Он говорил по-английски с каким-то странным, тягучим акцентом.
– Да.
– Отлично. – Он протянул Козаку точно такую же повязку. – Повяжите это на руку, пожалуйста.
– Зачем?
– Это солидарность с народом Украины. Поможет пройти таможню быстрее.
Козак решил, что вреда от этого не будет, хотя в правилах поведения агента ФБР был пункт о полной аполитичности и нежелательности высказывания солидарности с кем-либо или чем-либо во время работы.
– Отлично. Идем.
Они пошли к таможенному терминалу. От Козака не укрылось то, как смотрели на них пассажиры, когда они шли к зеленому коридору. Вообще, еще в самолете, где было немало украинцев, он заметил, что люди устали и сильно озлоблены.
Таможенник посмотрел на паспорт Козака.
– Украинец? – спросил он по-русски.
– Да, – ответил по-русски же парень, – украинская диаспора, США.
Таможенник обрадовался, протянул руку. Козак вежливо пожал ее. На вещи даже не смотрели, можно было гранатомет пронести.
Они вышли из здания, перед ним было полно машин такси, и все сильно походило на Балканы. Со своим, конечно, колоритом – весь фасад в сине-желтом, на некоторых машинах тоже ленточки…
Парень подвел его к старой машине какой-то европейской марки. В США знали «Мерседес», «БМВ» и «Фольксваген» – и все.
– Как ваше имя? – спросил Козак, устраиваясь впереди.
– Валдис. Я из Литвы, работаю в посольстве. Еще год, и у меня будет грин-кард, понимаете?
[27]
– Понимаю, – кивнул Козак, – а в Штатах чем планируете заняться?
– Работать! Я хорошо компьютер знаю. У вас там можно миллионером стать, а у нас совсем работы нет.
Козак припомнил недавно виденную им очередь к церковной столовой за миской бесплатного супа – в числе стоявших были и внешне благополучные… пока благополучные люди, потерявшие работу во время кризиса. Они тоже хорошо знали компьютер. Но немало из тех, кто хорошо знает компьютер, сейчас рады найти работу уборщика. Но он ничего не сказал парню… в конце концов, кто-то же должен работать в посольстве, верно?
Днепропетровск его впечатлил.
Он сам вырос около воды. В детстве он часто бывал в Сан-Франциско у бабки с дедом, играл в порту с местными ребятами, зайцем катался на ходивших по заливу паромах. На Восточном побережье вода также была рядом, у отца было что-то вроде мании стать стопроцентным американцем, и потому у них была лодка, они выходили рыбачить, хотя отец был совсем не азартным человеком и рыбачить не любил, а пойманную рыбу отдавал бездомным или в одно из припортовых заведений, не требуя платы. Тут не было океана, не было моря, но была река. Огромная река. Как только они выехали на мост, он понял, насколько она огромна и мощна… возможно, это была одна из крупнейших рек в мире…
– Как называется река?
– Это Днепр. Украинцы считают, что она самая крупная в Европе, а русские говорят, что Волга.
– А на самом деле?
Литовец пожал плечами.
– А что, есть разница?
– Да, в общем-то, нет. Совсем никакой.
Временное представительство США в Украине располагалась недалеко от набережной, на улице Героев Украины, в пятиэтажном здании, совершенно не приспособленном для таких целей. Морские пехотинцы в попытке создать хоть какой-то периметр безопасности отгородили часть улицы и создали тем самым постоянную пробку. Машины двигались медленно, и любая могла взорваться прямо сейчас и отправить на тот свет десятка два человек, вся вина которых была лишь в том, что они находились не в том месте и не в то время. Охранники наблюдали за улицей, держа пальцы на спусковых крючках.
Очередная горячая точка.
Бетонные блоки. Бронированная машина…
– Кто эти охранники? – заинтересовался Козак.
– Местные парни.
– То есть? – не понял Козак. Стандарт безопасности требовал, чтобы посольство охраняла американская компания.
– Местные парни. Что-то вроде местных вооруженных сил. Частных.
– И они охраняют посольство?
– Да. Американские охранники тоже есть, но они внутри.
Козак воздержался от следующих вопросов – в конце концов, парня просто послали его встретить, и он мог многое не знать.
– Ясно.
В посольствах США функции представителя ФБР в стране исполняет юридический представитель посольства, он не скрывается, потому что не должен заниматься тайной деятельностью и нарушать законы страны пребывания. В Украине функции юридического представителя исполнял Глен Кудроу – высокий, белокурый, с располагающей улыбкой – типичный американец. Именно поэтому для подпольной работы он никак не годился.
