– Вы что здесь делаете? Кто вас пустил?
– Посольство США, – быстро ответил Кудроу.
Человек поморщился:
– Американских граждан среди погибших нет.
– Мы должны проверить…
– Послушайте, – сказал Козак по-русски, – как вас зовут?
Человек настороженно посмотрел на него.
– Зинченко.
– Господин Зинченко, я – следователь ФБР. Я ни в коем случае не хочу вмешиваться в расследование либо принижать ваши профессиональные качества, но погибший вез важные бумаги из посольства. Мне надо ознакомиться с машиной…
Зинченко пожал плечами. Он был усталым, много повидавшим и, наверное, перегоревшим профессионалом. Но ничего лучшего не было.
– Идите. Смотрите…
Осмотр машины занял какое-то время, но опытный, многое повидавший морской пехотинец Козак теперь точно знал примерную траекторию полета пуль. Теперь надо будет приехать сюда с трубой и дальномером, промерить расстояния…
Когда они уже садились в машину, они увидели… Это было как волна, прошедшая по толпе. Потом они увидели движение и лакированные, светящиеся крыши машин, неспешно проделывающие себе путь в толчее.
Машин было много.
– А это кто такой? Кто-то важный? – спросил Козак.
Кудроу выругался.
– Рабинович… Или его помощник, Фельдман… скорее всего.
– Это… губернатор?
– Рабинович – хозяин Украины. Точнее, того, что от нее осталось. Каким бы термином он ни назывался… – Кудроу помолчал и продолжил: – В Нью-Йорке он получил бы под тысячу лет. И конфискацию имущества. А здесь он хозяин положения, и с этим приходится считаться. Практически все наши военные поставки в конечном итоге оказались у него. И мы с ним в одной лодке, хотя он ничуть не лучше Хусейна. Политическая… необходимость.
…
– Как думаешь, зачем он сюда приехал?
…
– Погибшие израильские наемники. На всех остальных ему плевать. Он тут строит новый Израиль и не скрывает этого…
– Это так плохо?
– Нам хватит первого…
Больше за все время поездки Кудроу не проронил ни слова.
Днепропетровск, бывшая Украина.
25 июня 2019 года
– Будем…
Это была та же дача – на взгорке, был хорошо виден Днепр. Времени… пять лет прошло с тех пор… пять лет. Только тогда здесь были пустые глазницы окон и потеки цемента на кирпичных стенах, а теперь тут был ландшафтный дизайн, слуги и площадка для легкого вертолета…
Пять лет прошло.
– Вертолет-то купил?
– Не… – сказал Алекс, – присматриваю. «Робинзон»
[49]
покупать неохота, а остальные все дорого…
– Для тебя?
– Дорого, дорого.
Вместо водки, которую мы хлебали тогда, на столике в беседке стояла «Финляндия» в ведерке со льдом.
– Как жив-то?
– Да нормально. Валерку вот в Англию учиться отправил. Сразу пусть с начальной там учится…
Валерка, Валерия – это младшая дочь Алекса.
– Хорошо.
– А ты – как?
– Сам видишь. Знаешь мои обороты… я же тебе платил.
– Платил.
– А чего сразу не объявился?
– А смысл?
– Смысл…
Алекс отхлебнул водки, не закусывая. Я тоже пил и не пьянел. Наверное, и он – тоже.
– Валер.
– Аюшки?
– Я вот все тебе хотел задать вопрос один.
– Какой?
– Почему ты не можешь жить как все люди? А?
– Как все – это как ты?
– Хотя бы.
– А ты считаешь, что ты живешь как человек?
– А что, нет? – Алекс обвел широким жестом то, что нас окружало. – Как белый человек, это точно.
– Да я вижу.
– Хочешь спросить, а как же положение русских? Ну, давай, спрашивай!
…
– Если хочешь знать, сейчас положение русских в Днепре – лучше, чем у вас, в Киеве. Где вы стоите со своей армией. В Киеве стреляют в полный рост. Партизанят. Взрывают. Что-то делят. А у нас здесь тишь и гладь. Все поделено. И русские имеют право на кусок.
– Русские в лице тебя? – уточнил я.
– А хотя бы. Хочешь предложить альтернативу?
…
– Давай, давай. Русские даже старшего по подъезду толком избрать не могут – будешь спорить? Да, я. Потому что я встал и взвалил, на… на себя этот тягарь. И тащу его. Платя собственным здоровьем. Собираю бабки. Разруливаю. Ставлю стрелки. Впрягаюсь. А кто-то еще встал? По крайней мере, у нас каждый знает, сколько и кому платить и где край. Транспорт ходит худо-бедно. Стройка идет. Доллары меняют – и заметь, в банке, а не в подворотне, курс стабильный. И я хочу, б… спросить – какого хрена? Если кто-то хочет возмутиться и сказать – ни фига, не по правде мы живем, надо по-другому – то где они были раньше, б… Где они были, когда тут тербаты с бэтрами были! Где они были, когда русских за флаг, за аватарку в СБУ сливали, б… Где они все были! А теперь – п…ть, что нечестно живем? Б… да засуньте вы свой язык в…
– Алекс…
– Ну, что? Сказать мне что-то хочешь?!
– Мой сын пропал на Майдане двадцатого. Наверное, он встал бы и сказал, что так неправильно. Но он пропал.
Алекс помолчал. Потом еще отхлебнул водки, сказал трезвым, совершенно не подходящим к обстановке голосом:
– Хватит. Пошли спать. А то подеремся…
Днепропетровск, бывшая Украина.
26 июня 2019 года
В посольстве, отметившись и написав отчет, Козак напрочь проигнорировал предупреждения и Кудроу, и Поверенного в делах, что больше судьбу испытывать не стоит. Он расписался в том, что получил предупреждение о нежелательности его нахождения на украинской земле, и вышел из представительства.
Осмотрелся. Теперь охрану американского диппредставительства усилили бронированными машинами, а на крыше, скорее всего, снайперы и оборудование для быстрого определения направления снайперского огня. Такое существует – несколько антенн, программное обеспечение, – оно ловит звук на несколько антенн, анализирует минимальную, мизерную разницу между звуками, которые уловила каждая антенна, и на основании этого выдает направление стрельбы, узкий сектор с точностью до семи-восьми градусов. Скорее всего, теперь над городом и беспилотники висят.
