– То есть он один из нас?
– Да, сэр. Тот, кто его учил, дал ему намного больше, чем требуется армейскому снайперу. В том числе и по стеклу.
– Габ?
– Согласен. Противник серьезный.
– А политика?
– В смысле?
– Политика? Это может быть политический киллер?
– Да, но в чем смысл?
– Например, поссорить нас с Украиной. Точнее, с тем, что от нее осталось. Сейчас выясняется, что патроны могли быть из наших поставок из Боснии.
Козак покачал головой.
Митич написал «политика» и подвел черту.
– Кто жертвы?
– Охрименко, – начал перечислять Козак, – спившийся парень, военный ветеран, пытался переехать в США.
– Стоп. К кому?
– У него в Штатах семья.
– А он что здесь делал?
– Сэр, – сказал Козак, – я допрашивал Охрименко, хотя у меня не было оснований для этого. Мне показалось, что его оставили как заложника. Или его семью сделали заложниками чего-то.
– Чего-то – это чего?
Козак помолчал.
– Киевские снайперы, сэр. Дело киевских снайперов. Он сказал, что был одним из стрелков. И мне показалось, что он не врал.
Митич подвел еще одну черту под пустотой.
– Перерыв…
– Что это за дело киевских снайперов? – спросил Митич, когда они вышли в курилку.
– Местная большая политика, сэр.
– Нас никто не предупреждал.
– Я не докладывал.
…
– Дело киевских снайперов. Двадцатого февраля четырнадцатого года неизвестные снайперы открыли огонь по демонстрантам в Киеве, убив около ста человек. Считалось, что это дело рук правительственных снайперов… с этого-то и начались злоключения этой страны, сэр. Но Охрименко сказал, что это не так.
– А что он сказал? – спросил Митич, закуривая.
– Что он был одним из стрелков. Что стреляли и в полицию, и в демонстрантов одни и те же люди. И он был одним из них.
– То есть он признался в убийстве.
– Не под протокол, сэр.
– Кто был этот Охрименко?
– Любитель оружия, спортивный стрелок. Затем он воевал.
– Он сказал, кто его нанял?
Козак посмотрел Митичу прямо в глаза.
– Тот, кто обеспечил его семье гражданство США без срока, без проверки, безо всего. Его семью вывезли в Штаты в январе, а в феврале у них было гражданство. Его супруга работает в госпитале врачом. По местному диплому.
Митич присвистнул.
– И мне сдается, те ребята, которые приезжали в аэропорт… когда убили Дюбуа, они и сейчас знают больше, чем мы.
– Политика…
– Без нее никак. Окажешь мне услугу?
– А в чем дело?
– Адвокатская фирма «Гутьеррес, Ривкин, Стенсфильд». Практикует в Нью-Йорке. Мне нужен список, кто из Украины получал через нее любые иммиграционные документы. Чьи дела она вела в американских судах.
– А тебе зачем?
– Эту фамилию мне здесь называли. Единственный американский адвокат, практикующий в Днепропетровске. И мне кажется, что с предоставлением гражданства по ускоренной процедуре семье Охрименко здесь не обошлось.
– Почему бы не спросить его самого? Наводить справки об адвокатах чревато.
– Его здесь нет. Он свернул свою деятельность, уволил персонал и уехал.
Митич затоптал ногой окурок.
– Хорошо. Что смогу – сделаю. Но пока – ни слова.
– Понял.
– Все, возвращаемся…
Днепропетровск, бывшая Украина.
28 июня 2019 года
– Тельман Владимир, уроженец города Днепропетровска. Украинец, восьмидесятого года рождения, доброволец. Прошел шестинедельный курс подготовки в кэмп-Альфа, результат выше среднего. Предположительно погиб в бою с частями российской армии в районе Чернигова в мае семнадцатого.
– Отложи. Следующий…
Говард, их эксперт, ткнул по клавиатуре ноутбука, вызывая следующий снимок.
– Павленко Борис, уроженец города Ивано-Франковска. Украинец, восемьдесят первого года рождения, доброволец. Прошел шестинедельный курс подготовки в кэмп-Альфа, результат средний. Предположительно погиб в бою при штурме Донецкого аэропорта в январе пятнадцатого.
Три человека мрачно смотрели на фотокарточку. Вряд ли этот парень имел что-то общее с сегодняшними событиями, и вряд ли он вообще должен был иметь что-то общее с винтовками пятидесятого калибра и кэмп-Альфа. Так назывался основанный британцами центр подготовки снайперов в Сербии. Частный центр подготовки с приемлемыми, благодаря дешевизне жизни в Сербии, ценами, часто использовался американским правительством для подготовки как своих солдат, так и союзников. С четырнадцатого по шестнадцатый год украинцы там были частыми гостями…
– Следующий.
Новая фотография.
– Прохоренко Вячеслав, уроженец города Киева. Украинец, девяносто пятого года рождения, доброволец. Прошел шестинедельный курс подготовки в кэмп-Альфа, результат намного выше среднего. Дальнейшая судьба неизвестна…
– Девяносто пятого года… – задумчиво сказал Митич. – Какого хрена он там делал…
Девяносто пятого. На момент подготовки ему было двадцать лет…
Двадцать гребаных лет…
– Дальше…
– Стоп, – сказал Козак.
– Что-то не так?
– Как его отчество?
– Отчество? – не понял Говард.
– Имя отца, surname, – нетерпеливо сказал Митич, югослав, он понимал, что это такое. – Давай, Горди. Можешь найти это?
– Данных нет, – пробежавшись по клавишам, сказал Горди, – а что?
– Я знаю человека с именем Прохоренко. Только Прохоренко Валерий.
– И кто он?
– Местный бизнесмен, приехал из Киева. Занимается здесь бизнесом, но как-то странно. Я подозреваю, что он российский агент…
– Выкладывай. – Митич достал сигарету, со вкусом затянулся. Как и многие курильщики, он чувствовал себя в своей тарелке только во время загранкомандировок. В таких местах, как Днепропетровск или Баграм, нет дела до того, кто и где курит. А вот за курение в штаб-квартире ФБР (центр Д. Э. Гувера) могли вытащить на дисциплинарную комиссию, а то и уволить.
…
– Ты не писал в отчетах о контактах с российскими агентами.
– Я сказал, предположительно, он российский агент.
– Без разницы. Так что?
