– Туда нам нельзя, – пояснил Перец, когда они еще только собирались выезжать. – Стражники лютуют, хватают каждого, кто чужой и рожей не вышел.
– А как узнают, что чужой, по одежде? – спросил Нордквист.
– Если бы! В лицо всех знают – городок то небольшой, едва две тысячи наберется. Да еще посты на ночь за город выносят – мили за полторы и ждут поживы. Поэтом в объезд пойдем, свернем пораньше. Дорога там дрянь, зато на стражников не нарвемся.
И вот теперь насчет дрянной дороги все подтверждалось. В какой-то момент лошади уже стали спотыкаться через шаг и пришлось спешиваться и дальше вести их на поводу.
– Неделю как дожди прошли, а потом здесь на ломовых телегах камень возили – на холмах строительство большое идет, вот и возят, – пояснял новый проводник, которого нашел Перец. – По указу властей, ездить на ломовых после дождя нельзя, но кто ж эти указы соблюдает, когда у подрядчика такой гешефт намечается. Вот и побили дорогу.
– Перец, а чего ты про своего шныря-то говорил? Я тебя еще перебил, а потом уж забыли.
– Дык, пропал он. Я поначалу не знал что и думать, он же про дела мои знал. А ну как к страже попал или того хуже – к шерифам.
– А оказалось чего?
– Зарубили его.
– Зарубили? И где?
– А вот то местечко, где мы в полдень проходили. Там его и нашли недалеко от деревни.
– А зачем зарубили? Грабили, что ли?
– Мой стражник, которого кормлю, сказал что медяки не взяли, а просто рассекли надвое одним ударом.
– М-да. Похоже кто-то лютует по дорогам.
– А тут и думать нечего, командир, – угрюмо произнес шедший следом боец Нордквиста. – Ландфайтер это, его манера людей рубить.
– Может и так…
– Стой, командир, – Перец взял Нордквиста за локоть. – Лужа тут здоровенная, обойти надо.
– Ну у тебя глаза, Перец, я вот только чую, как тиной воняет, а самой лужи не увидел.
– Так я же еще в шайке ночным дозором ходил, командир, ты меня сам отправлял.
– Это точно, – вздохнул Нордквист и вновь мысли о восстановлении собственной территории овладели им.
Через час мучений дорога пошла получше из-за того, что грунт стал песчаный и вода в нем не держалась.
– Далеко еще? – спросил Нордквист у проводника.
– А вот, ваша милость, огоньки, это окраина Фарнеля. Мы его справа обходим.
– А чем это так воняет?
– Это еще не воняет, ваша милость, вот через полмили – завоняет так завоняет.
И он оказался прав, по мере продвижения отряда, запах становился все сильнее и в конце концов, группа прошла мимо большого зловонного рва, который, как раз, осветился вышедшим из-за тучи месяцем.
– Это что за дерьмо? – спросил Нордквист.
– Это, ваша милость, сточный пруд из города сюда перенесли.
– Как это перенесли?
– А землю отсюда вынимали отвозили в пруд и там сбрасывали, а дерьмо по канаве сюда перебралось. Потом в канаву трубы положили и стало все по заграничному.
– Не знаю, как по-заграничному, но воняет крепко.
– Это теперь оно здесь воняет, а раньше прямо в городе было. Но теперь там все чисто и даже рынок сделали.
Лишь под утро Нордквист и его группа прибыли к месту – в пригород Фарнеля. Поскольку район стоял на остатках известковых скал, местность эта особым спросом на пользовалась и селились тут люди небогатые.
Однако было здесь и свое преимущество – район возвышался над долиной, в которой располагалось владение гнома Таигли.
Уже начинался рассвет, когда Нордквиста, как важного гостя, проводили к лестнице и он, с чердака сарая, при первых лучах солнца увидел долину и все расположенные в ней постройки.
– Стало быть они там? – спросил он проводника, который и был владельцем дома.
– Так точно, ваша милость. Прежде чем к вам отправляться, я лично наблюдал, как они в ворота к гномам заходили.
– Молодец, вот держи, как договаривались.
И Нордквист протянул небольшой кошелек.
Проводник тотчас открыл его и при свете молодой зари, сумел рассмотреть монеты – это было серебро.
– Я вот чего спросить хотел, ваша милость, – произнес проводник пряча деньги, – чем они вам так насолили, что за ними…
Договорить проводник не успел, встретившись с тяжелым взглядом Нордквиста.
– Я наверное пойду, – пробормотал он попятившись. – Воду скипятить надо, кашу варить будем… У меня крупа отборная… Кашу варить…
С этими словами он исчез на лестнице, а Нордквист снова посмотрел на долину и произнес:
– Кашу варить. Балабол.
Постояв немного, Нордквист тоже вернулся в дом и распорядился, чтобы кто-то из бойцов все время следил за происходящим во владении гномов.
– Ты, Тартенс, встанешь первым, – сказал он указывая на самого рослого из своих бойцов. – Остальные пока пусть отсыпаются, меняться будете через два часа.
– А чего там смотреть, командир? – спросил Тартенс.
– Смотри куда гости ходить будут, что за дела мутить. Одни, с подкреплением, верхами, пешком или на подводе. Понял?
– Понял.
– Ты, Зандер, местный. Какие у гномов дела для этой шоблы найдутся? – спросил Нордквист у хозяина, который у раскаленной плиты разогревал бобы с мясом.
Нордквист уже знал, зачем приехала сюда четверка интересовавших его наемников – ему рассказал гном Дунлап, однако старый разбойник никому не доверял, а Дунлапу в особенности, поэтому всегда старался проверять сведения.
– У них литейщики землю отобрали, а сами они слабые, тем более что у литейщиков разбойники в друзьях.
– Что за разбойники? Чья-то шайка?
– Не то, чтобы шайка, но серьезные бойцы у них имеются, а у гномов Таигли только деревенские ребята с дубинками. Видать гномы решили вызвать подмогу.
– А литейщики не гномы?
– Не гномы. Когда-то давно, говорят, были гномы, но потом сначала появились у них подмастерья из людей, а со временем и вовсе гномы от этого дела отошли.
– Эк, у вас тут все перемешалось.
Примерно через час, когда все, кроме проводника Зандера, уже храпели на топчанах, вернулся здоровяк Тартенс и подойдя к печи, спросил:
– Когда жратва-то поспеет?
– А все уже поспело, можешь прямо сейчас покушать.
– Я то покушаю, только… – Тартенс посмотрел на спящего Нордквиста. – Я командиру доложить должен, там у них движуха началась.
– Значит буди и докладывай, раз дело такое.
Тартенс растолкал предводителя и тот, едва открыв глаза, поднялся, как будто не спал.
