– Чего хотят?
– Полагаю, завтра дальше поедут.
– Из откуда и куда?
– В сторону границы… Ах…
Трактирщик картинно зажал себе рот.
– Так вы полагаете, ваша милость, что они…
– Да перестань ты чушь пороть, – одернул его незнакомец. – Или слышал чего?
– Ничего такого, ваше благородие. Плетут себе, чего хотят. Похоже с Пронсвилля прибыли.
– Почему так решил?
– Подшипешивают, когда говорят «подай пирожки». Так говорят на берегу, то есть – портовые.
– Ладно, с ними пока все. Как улягутся, поднимешься к господину и скажешь, чтобы во двор спустился.
– Не поверит, честное слово, мне не поверит. Он на меня, как на инглаского шпиона смотрит, все глазом сверлит, даже мурашки по спине и ниже… Прошу прощения.
– Ты не дослушал, дурак.
– Прошу прощения.
– Ты не дослушал. Скажешь, что вызывает поговорить «гость от тетушки».
– Гость от тетушки?
– Да тихо ты…
Незнакомец зажал трактирщику рот и огляделся.
– Именно так, – сказал он, отпуская трактирщика.
– И что потом?
– Он спустится.
– А мне что делать?
– Спать пойдешь.
– Слушаюсь, ваше благородие.
10
Около полуночи тайный жилец спустился во двор. Он понял, кто вызвал его на беседу, однако на всякий случай, держал под рукой кавалерийский арбалет и кинжал.
– Рабас, я здесь, – сообщил о себе пришлый, выступая из темного угла.
– Леопольд! – облегченно произнес постоялец, опуская оружие. – Почему так долго?
– Твой курьер нарвался на грабителей, потерял лошадь, кошелек и суму с фальшивым донесением. Но в нательной рубахе доставил твое письмо с задержкой в четыре дня.
– Дерьмовая дорога.
– Да ладно тебе, хорошо, что вообще живым добрался. Тут недавно обоз с рыбой остановили – всех вырезали до единого.
– Что за глупость?
– Для нас с тобой – глупость, а разбойники, таким образом, свою силу показывают. Теперь купцы должны с ним договариваться и выкупить дорогу, чтобы ездить без резни кровавой.
– Только их нам тут не хватало, – вздохнул постоялец.
– Вот именно. Так что езжай осторожно, твой конь издалека ценой заметен. Брал бы лучше казенного, все меньше беспокойства.
– В другой раз так и поступлю.
– Что там за гости у вас?
– Ах эти… – постоялец вздохнул. – Похоже частная экспедиция. В мешках оружие, кольчуги, щиты. Бывалая команда, но здесь у них интереса нет.
– Точно?
– Уверен. Ну я побежал собираться.
– Давай, а я здесь покараулю.
Через полчаса, когда Рабас выехал за ворота, во двор осторожно выбрался хозяин.
– Так что, ваша милость? – спросил он.
– Теперь я твой новый постоялец в той же комнате.
– А…
– Серебряный терций я дал в знак доброго знакомства, если ты об этом. За остальное плачу отдельно.
– Ослика поставить разрешите?
– Разрешаю. Только мешок сюда давай.
Приезжий забрал мешок и оставив осла хозяину, поднялся в комнату своего предшественника.
В углу горел светильник, кровать была заправлена. На столе – кувшин с водой и блюдо с белым хлебом. Еще – сахарница, солонка, льняная салфетка, вот и все напоминание о предыдущем жильце.
Приезжий бросил мешок на пол, достал меч, арбалет и зарядив его, положил на пол – возле кровати. Теперь он заменял предшественника и отвечал за все, что здесь могло произойти.
Заперев дверь на засов, постоялец упал на кровать и прикрыл глаза. Похоже, у него появилось время поспать и придти в себя после этих торопливых сборов и укрощения осла на дороге, когда, пару раз, его хотелось просто прирезать. И вот он здесь, а значит можно выспаться.
Постоялец уже стал погружаться в сон, когда чей-то шепот заставил его проснуться и целиком обратиться в слух.
Если бы кто-то говорил в полный голос, постоялец бы не проснулся, но шепот действовал на него, как удар городского колокола.
– Привет, Тревор…
– Ой, Барабан, ты зачем заявился?
– Проведать тебя.
– У меня все в порядке, уходи давай…
– Кто твои постояльцы, Тревор?
– А я почем знаю? Мое дело радоваться, что люди пошли. Я без доходов полгода сидел – разве не знаешь?
Вскоре разговор прервался, кто-то вышел до ветру и шепот прекратился. Потом хозяин шикнул на ночного визитера, чтобы убирался и стало тихо.
«Надо будет выяснить,» – подумал постоялец, потом приподнялся и удостоверившись, что дверь действительно заперта, уснул.
11
Утром гости встали с рассветом и пока завтракали, солнце поднялось над горизонтом, отчего задымили, закурились туманом дороги, отдавая накопленную за ночь росу.
– Должен сказать, что пироги здесь стряпню бабы Зены напоминают, – заметил Бурраш, подъедая оставшуюся на тарелке сметану.
– Да, что-то такое есть.
– Это последняя нормальная еда на дороге, дальше будет только фасоль, чечевица и маринованная репа, – сообщил Ламтак.
– Да ладно тебе, – не поверил Мартин.
– Точно тебе говорю. Мы идем к границе ингландцев, а у них это первейшая еда.
– А я слышал, ингланцы мясоеды, – заметил Рони.
– Все мы мясоеды, когда деньги имеются, – поправил его Бурраш. – Но в их тюрьме, поверь мне, ни о каком мясе и не слыхивали.
– Так это, может, только в тюрьме?
– Выходим, грузим мешки! – объявил Мартин, поднимаясь из-за стола. – Эй, хозяин, иди сюда – рассчитываться станем.
Хозяин назвал цену, Мартин стал отсчитывать монеты и подняв голову, застал нового постояльца возле окна. Тот резко подался назад, Мартин уронил монету и когда трактирщик бросился ее поднимать, Мартин спросил тихо:
– А кто у тебя там наверху?
– Я… Это… Не расслышал, – ответил трактирщик, подавая Мартину оброненную монету.
– Теперь в расчете? – спросил тот.
– Тот точно, ваша милость, в полном расчете.
Мартин решил больше ни о чем трактирщика не спрашивать, в конце концов, они уезжали.
Когда он вышел во двор, Рони с Буррашем вязали последний мешок. Вскоре после этого, отряд вышел на дорогу и двинулся в сторону ингландской границы, мимо оставшейся справа в низине деревни.
