Толпа людей продолжала выкрикивать мое имя.
И имя Вилсона.
Я посмотрел на другую сторону платформы.
Он был там. Вилсон в своем неоновом прикиде супергероя. Руки в боки. Подбородок кверху. Смеется с газетными репортерами. Улыбается для журналистов. Веселится в камеры.
«Он ОБОЖАЕТ это! – осознал я. – Как он может? Как вообще кому-то может нравиться это?»
– Итак, мы начинаем, – сказал ведущий мне и Вилсону.
– Вот что. – Вилсон хлопнул меня по спине. – Прости меня, Джеки.
– Простить за что?
– Прости, что мне придется победить тебя перед двумя миллиардами людей, – захохотал он. – Удачи, Джеки. Она тебе пригодится.
Судья в полосатой майке попросил нас пожать друг другу руки перед началом гонки. Я пожал руку Вилсона, пытаясь сжать его пальцы до хруста. Но Вилсон лишь скроил свой «ужасный оскал Вилсона».
– Гонка начинается! – Голос ведущего перекрыл невероятный гул толпы.
Толпа заволновалась. Шум постепенно стих до низкого шепота.
Судья поднял пистолет.
Я глубоко вдохнул и задержал дыхание.
Я закрыл глаза и стал ждать звука выстрела.
БУМ!
30
Выстрел зазвучал в ушах.
Я открыл глаза в тот момент, когда Вилсон оторвался от земли. Его плащ развевался по ветру позади него.
Я поднял руки.
Подпрыгнул в воздух.
И тяжело шлепнулся на землю.
Возглас удивления вырвался из толпы.
Я снова поднял руки. Они дрожали на фоне голубого неба.
Я согнул колени и оттолкнулся посильнее.
И с грохотом приземлился на твердую платформу.
В толпе послышались разочарованные возгласы. Я видел их открывшиеся рты, широко распахнутые глаза. Все они были начисто ошеломлены.
Я попытался снова.
Ничего.
Я посмотрел в небо, где Вилсон свободно и легко парил где-то около больших букв «ГОЛЛИВУД».
– Я… я не могу летать! – закричал я. – Я больше не могу летать. Я потерял это! Все пропало!
Папа взбежал ко мне по ступенькам. Лицо его было безумным.
– Попытайся снова! Давай, Джек! Попробуй еще раз!
Я сделал долгий, глубокий вдох.
Поставил ноги вместе.
Я согнул колени и изо всех сил подскочил вверх.
И упал.
Ничего.
Бесполезно.
– Я потерял это! – закричал я. – Я больше не умею летать. Я не могу летать!
Я посмотрел вверх на Вилсона. Он уже облетел буквы и возвращался обратно.
«Вилсон опять победил, – сказал я себе. – Он снова победил».
31
Лето проходило, но мы больше не видели Вилсона. Он все время был очень занят полетами. Своим ТВ-шоу каждую неделю. И различными презентациями по всей стране.
Осенью ему пришлось покинуть среднюю школу Малибу, потому что он постоянно путешествовал. Всегда летал где-то. Работал, работал. Все бегом.
В теленовостях я видел армию поклонников и сторонников, следовавших за ним везде, куда бы он ни пошел. Над ним проводились сотни экспериментов в попытке докопаться до заветной тайны полета человека.
Иногда Вилсон бывает дома, но тогда он слишком устает, чтобы встречаться со своими старыми друзьями. Мия говорит, что это не имеет значения, потому что проводить время со мной гораздо интереснее и веселее.
Я вернулся к своей прежней обычной жизни. Морти тоже. Он наконец-то вышел из своей будки. И больше не улетает в небо, с тех пор как я привязал двухфунтовый камень к его ошейнику.
Этан, Рей и я собираемся на игру «Лейкеров» сегодня вечером. А завтра Мия пригласила меня на концерт «Пурпурной розы». В следующий уик-энд мы вместе берем уроки тенниса.
Мы никогда не обсуждаем ту большую гонку и как Вилсон выиграл.
Мы больше никогда не говорим о полетах вообще.
Я скрыл мой секрет от Мии. Я скрыл его ото всех.
Я никогда никому не скажу, что я все еще умею летать.
Никогда не расскажу, что я только притворился, что потерял свою удивительную способность в то утро большой гонки.
Да, да. Вы слышали? Я только притворился.
Я специально позволил Вилсону выиграть гонку.
Почему?
Потому что понимал, что это единственный для меня способ победить.
Это был единственный способ избавиться от всех этих людей. И вернуть своих друзей и свою прежнюю жизнь. Единственный способ быть счастливым.
Я говорил вам: я не отношусь к типу детей, которые любят соревноваться. Ненавижу состязания. И мне плевать на победу.
Итак, удача улыбнулась мне. Потому что даже сама мысль о том, что мне не важно выиграть, – это уже победа.
Иногда, поздно-поздно ночью, я тихонько выскальзываю из дома и летаю над Малибу, выше и выше над океаном. Я смотрю вниз на спокойные волны, мерцающие в лунном свете. Меня уносит с потоком ветра и несет прямо к луне, а прохладный океанский бриз обдувает мое лицо.
И я думаю о том, как я счастлив.
И как умен.
И я от всей души желаю Вилсону удачи.
Правда…
