— Что с тобой? — волнуется Алексей. — Тебе нехорошо?
Он еще спрашивает! Вместо кольца подарил мне какой-то сертификат, опозорил перед всеми! Как я теперь буду объяснять маме, почему мужчины все, как один, не хотят на мне жениться? Она, наверное, уже монолог длиной в «Анну Каренину» с не менее драматичным выводом относительно моей дальнейшей женской доли подготовила. Где этот сертификат? Я из него пакетик, как в самолете, сделаю. Хоть какая-то польза будет.
— Немного переела, дорогой, — слышу свой голос.
— Наверное, от розочек, — заботливо поясняет он. — Не нужно было столько есть.
Он издевается? Или до сих пор ни о чем не догадывается? А еще психолог, называется. Нет, мужчина и психолог — всё-таки понятия несовместимые. Только женщина обладает необходимой человеку этой профессии врожденной чуткостью. Я всегда чувствую, чего он хочет. Блинчики на выходные? Пожалуйста! Организую ему поход в «Шоколадницу». Сексуальное желание одолело? Без проблем — вот тебе эротический фильм в подарок! Хочешь на день рождения новый галстук? Я его уже купила — причем до того, как он захотел! А мужчины — никакой интуиции. Одна железобетонная логика. Времени нет на отношения? Вот тебе курс по тайм-менеджменту. Не хочу тебя больше видеть? Вот тебе чемодан и билет на все четыре стороны. Тошно так жить? Вот тебе книга. Жан-Поль Сартр «Тошнота». Не зря Света жаловалась, что у нее мужской склад ума. Или он со Светой снова сговорился? Как тогда на катке.
Домой мы добираемся за полночь. Мне далеко не до выяснения отношений. Всю ночь меня мутит. Каждый раз, когда масло вырывается из моих негостеприимных недр, я с дикой надеждой смотрю вниз, не блеснёт ли на дне тазика кольцо. Потом, вернувшись в комнату, ложусь к мирно похрапывающему у стенки Алексея, закрываю глаза и понимаю, что я всё придумала. Он и не собирался жениться. Он же мне говорил, что «брака» ему в его семье хватило. Мне горько и больно от этой мысли, ведь я верила, что смогу изменить его. Не получилось.
Утром уезжаю, когда Алексей еще спит. На работе тихо. Татьяну с утра вызвал шеф. Как жаль, что я не начальник! Сейчас бы провела совещание, вызвала бы подчиненных на ковер и выпустила пар. Мне легче, и для дела польза.
Нет, так нельзя. Татьяну шеф пропесочит за нашу ошибку (не мою, конечно, а Анжелы или Толика — только они у нас ошибаются), а она, человек нежнейшей души, ни за что не позволит себе отыграться на нас: все удары принимает на себя, а потом по Москве бродит, чтобы стресс снять. Вообще, с нее нужно брать пример. Мне кажется, я бы так не смогла. Кто виноват, тот и должен отвечать за ошибки. Причем по полной программе. Я так думаю. Почему я теперь должна страдать за ошибки родителей Лёши?
Он, наверное, сидит дома, пьет кофе, размышляет над своей диссертацией о женских истерических состояниях и в ус не дует, что я по его милости уже битый час именно в таком состоянии нахожусь. Сейчас пошлю ему смс о том, что мы расходимся, пусть поразмышляет. Введение к диссертации напишет. А потом через полчаса напишу, что я не ему писала, а другому. Ему материала на целую главу хватит! А еще через час напишу, что я пошутила! Как он может меня второй раз в качестве подопытного кролика использовать?! Подлец! Снова он за свое! Не хочет, видите ли, жениться! После всего того, что про меня вчера на праздновании сказали! Да я сама на себе захотела жениться! А он не хочет! У меня из-за него весь жизненный план рушится. Как заводить детей вне брака? Так не полагается. Это неправильно! Не по-перфекционистски!
— Мальчик! У тебя какая фамилия? — будут спрашивать нашего сына друзья в школе.
— Вишневский!
— Как у мамы?
— Нет, как у папы!
— А почему у мамы другая фамилия?
И на этот вопрос у ребенка никогда не будет ответа! Никогда! Он будет расти замкнутым и нелюдимым. Нам придется водить его по детским психологам. Ничего не будет помогать. Мне придется уйти с работы и полностью посвятить себя ребенку. Алексей будет винить себя и отстранится от нас. В какой-то прекрасный день он уйдет, не выдержав груза вины, и я стану матерью-одиночкой. И такой судьбы мы хотим нашему ребенку?
Татьяна возвращается от шефа. Она с утра ходила мрачнее тучи, а теперь, кажется, задень её, и она рассыплется пеплом на мелкие части. Неужели шеф не мог подождать со своими проблемами? Не видел, что человеку и без него тошно. Неужели это всё из-за того, что Толик с утра о своей свадьбе рассказал? Да, он торжественно объявил, что женится. На какой-то Оле. Я же не схожу после этой новости с ума!!! Господи! За что мне это наказание? Теперь и в нашем отделе появится обручальное кольцо!!!
Татьяне не нужно так расстраиваться. Ей, конечно, уже не двадцать, молодого человека у нее нет, но стоит ли из-за этого так убиваться? Жизнь, в конце концов, на личной жизни клином не сходится. Есть еще работа, друзья, домашние животные, цветы и холодильник, на крайний случай. Кстати, где мой любимый эклер? Иду на кухню и достаю сладость. Эклер пахнет утренней свежестью и вареной сгущенкой. Как же я тебя люблю! Я откусываю маленький кусочек. Никогда не говоришь мне: «Не хочу на тебе жениться!» Всегда смиренно ждешь, когда я приду. Вот это, я понимаю, настоящая любовь.
После всего, что произошло вчера, хочется прийти домой и представить, что я живу одна. Несколько дней без Алексея — думаю, это пошло бы нам обоим на пользу. Или даже месяц. Не зря люди, неоднократно побывавшие в браке, очень осторожно относятся к выбору следующего партнера: только поживши вдвоем, начинаешь понимать, как хорошо одному. Во всяком случае, мысли о нем не мешают работать. И еще этот Сердобольный не дает мне покоя. Нужно еще раз обсудить.
— Таня, ты на обед куда собираешься? — спрашиваю её тихонько. — Может быть, вместе сходим?
Она вздрагивает, будто проснувшись от зимней спячки, и медленно поворачивается ко мне.
— Да, мне нужно с тобой поговорить. Давай только куда-нибудь подальше уйдем. В «Матрешку»?
Мне страшно от ее ледяного, абсолютно ровного тона: будто только что в нашей Тане, теплой и радушной, злой волшебник выжег всю душу. Колокола на улице бьют двенадцать, мы одеваемся и выходим. Под ногами тает только что выпавший снег — природу опять будто напоили. Мы осторожно ступаем, время от времени помогая друг другу перепрыгивать с одной заасфальтированной кочки на другую, чтобы не обрызгаться.
Всю дорогу молчим, хотя меня так и подмывает спросить, о чем она хотела со мной поговорить. Татьяна только спросила, как прошло празднование юбилея. Явно из вежливости, не из интереса. Я ответила, что всё прошло хорошо. Подробностей выкладывать не стала. У меня странное ощущение, будто огонь внутри у Татьяны еще не погас и клокочет, как в жерле вулкана, а снаружи всё заковано в лёд. Лава рвется наружу, но лёд её не пускает и превращает в темно-серый пористый базальт. Твердыня сжимает ее еще сильнее и вот, уже нечем дышать. Мне кажется, я бы все уже выложила, а Таня в себе держит.
— Я знаю укромный столик, за который никто не садится, — говорит она, когда мы у метро Третьяковская поворачиваем к ресторану. У входа нас встречает розовощекая «Матрёшка» и мужским голосом приглашает зайти. Не только нас, но и всех остальных прохожих — в большинстве своем пассажиров, спешащих в метро. Это немного странно, потому что днем в заведении и без того не протолкнуться. Но работа есть работа, и Матрёшка ее делает, как предписывает инструкция.
