— Извините, у нас действительно с командными навыками не очень хорошо, — говорит Анжела. — Простите, мы увлеклись.
Анжела достает зеркальце и проводит пальцем по двум царапинам от бумаги, которые остались от чьих-то бросков.
— Прости, Анжела, я не хотела, — шепчу, показывая на царапины.
— Извини, я тоже, — она показывает на мое лицо, — не хотела.
Смотрюсь в ее зеркальце. Следы чуть заметные, до завтра пройдут, но сам факт, что она тоже в меня метилась, заставляет интеллигента внутри меня бить по полу каблуками так, что резвая чечетка получается. Причем интересный такой ритм. Сначала медленно, протяжно, потом быстрее и быстрее, как биение сердца, которое вдруг захотело танцевать. И тут я слышу другой ритм — второго сердца. Откуда?
— Теперь, я надеюсь, вы понимаете, зачем ваши руководители заказали этот тренинг? — громкий, победоносный голос Владислава отвлекает меня от внутренней чечетки.
Мы, виновато-насмешливо поглядывая друг на друга, киваем и рассаживаемся по местам.
— Очень часто так получается, что мы даже не понимаем, чего нам не хватает для повышения эффективности. Хорошая командная атмосфера — один из таких незаметных факторов. Моя задача сегодня была показать, что решение проблемы может прийти с самой неожиданной стороны. Поэтому я считаю, что мы очень хорошо продвинулись. Осознание проблемы — это половина решения. Проверьте, не выплюнули ли бюрократы свои кляпы? Хорошо ли связаны? Интеллигенты-творцы не спрятались, по-прежнему на сцене? Отлично! Идем дальше!
Проделываем несколько упражнений из серии «Интервью». Оказывается, Анжела уже восемь лет живет с молодым человеком, юристом по профессии, а вечером, прежде чем поехать домой, заезжает к маме — она у нее сильно болеет. Поэтому Анжела всегда так торопится и уходит ровно в шесть! А еще она любит орхидеи — у нее дома целая оранжерея. Именно цветами она стала бы заниматься, если бы не нужно было зарабатывать на жизнь и помогать маме с лекарствами. Когда она говорит о цветах, глаза ее светятся от восторга, даже цвет их меняется на изумрудный. Никогда не видела ее такой счастливой раньше! Ни за одним из наших досье.
Толик женится через месяц! У Володи пока никого, кроме Толика. Они — лучшие друзья с университета. Любят фантастику, обмениваются фильмами, книжками, по вечерам играют через Интернет в компьютерные игры. Эти увлечения их сблизили. Была бы их воля, они бы стали писателями-фантастами и одновременно разрабатывали бы компьютерные игры. Вчера они спешили на встречу с их любимым писателем-фантастом. Рассказывают они об этом наперебой, взахлеб. При этом поглядывают друг на друга, как подростки, которые вместе уже изобрели что-то, достойное не менее, чем Нобелевской премии, но поведать миру об этом не решаются. И мы от их радости тоже расплываемся в улыбке, и чувствуем себя по-детски счастливыми.
Я, отвечая на этот вопрос, рассказываю, что мы с моим молодым человеком ходим в театры, музеи, цирки. Собираемся скоро дельфинарий посетить и в будущем провести отпуск на яхте. Возможно, даже отправиться в кругосветное путешествие. Я мечтательно улыбаюсь, представляя себя под огромным белым парусом и Лёшу за штурвалом. И всё бы хорошо, если бы не мой интеллигент, который вдруг появляется прямо перед моим шезлонгом и ждет, нетерпеливо постукивая каблуком. Ритм его движений равномерный и четкий, как у метронома, отсчитывающего секунды. Я стараюсь не обращать на него никакого внимания и рассказываю дальше про то, что люблю порядок. Это для меня тоже своего рода хобби. Ребята смотрят на меня, а лица у них точь-в-точь, как у моего интеллигента — будто они мне не верят и все ждут, когда же я закончу зачитывать кем-то написанный список и начну говорить о другом, о настоящем, от чего лицо расплывется в детской улыбке и глаза засветятся. Говорю дальше — про работу, что она мне идеально подходит и я с удовольствием сюда прихожу. Ребята усмехаются. Они перекидываются фразами, что все они любят работу, а мне становится не по себе от мысли, что я так ничего стоящего и не сказала: ни о цветах, ни о книгах, хотя я их тоже люблю. Люблю, но не так, чтобы сердце забилось в сумасшедшем ритме и захотелось сказать: о такой жизни можно написать книгу или фильм снять. Именно в этот момент мой интеллигент вдруг затихает. Он пристально смотрит на меня, чуть прищуриваясь, будто давая понять, что всё только начинается, и тишина эта — всего лишь пауза, короткая передышка перед настоящим представлением.
После упражнения «Акведук» Владислав нас отпускает. Шарик катался по нашим бамбуковым трубочкам, как вода по водопроводу, и ни разу не упал! Команда заработала! Никогда бы не подумала, что буду чувствовать с ребятами такое единение. Даже увольнять теперь никого не хочется.
* * *
Мы дружно идем к метро. Спустившись вниз, обнаруживаю, что в кармане нет кошелька, в котором лежит проездной. Толик предлагает оплатить проезд, но мне не по себе без кошелька, поэтому, ругая себя за рассеянность, быстрыми шагами направляюсь к офису.
— Кошелек забыла, — говорю охраннику, который привстает, чтобы посмотреть, кто это так поздно собрался на работу.
— Понятно, бывает.
— Ключ еще не сдавали?
Охранник поднимает глаза на открытый шкаф с ключами, и качает головой. Наверное, Таня задержалась. Я поднимаюсь на третий этаж.
— Татьяна, — говорю я, открывая дверь, — извини, я кошелек забы…
Официальное объявление о конце света не подействовало бы на меня сильнее, чем то, что я увидела. Виктор Алексеевич обнимает Татьяну, сидящую на столе далеко не в позе начальника отдела банка, и страстно целует ее в шею. Конечно, он остановился, когда увидел меня, но не быстро, как делают любовники, которых застали врасплох, а медленно, словно хотел показать мне, что увиденное мною — реальность, про которую уже все знают. Кроме меня… Я будто немею, и на какое-то время перестаю слышать. Он что-то говорит, но слова его медленно распадаются на буквы и падают на пол — прямо передо мной. Их скапливается так много, что уже ничего не вижу. Кажется, сейчас рухну в обморок — прямо на эту гору бессмысленных букв. Приседаю на стул, который оперативно подставляет шеф.
— Александра! — он обмахивает меня папкой с отчетами. — Вижу, вы очень рады за нас! Мы только что решили пожениться. Александра! Ну что же вы молчите? Вы рады?
— Рада, — шепчу я. — Очень рада.
— Я и не сомневался, — Виктор Алексеевич с облегчением выдыхает и заметив, что опасность обморока миновала, перестает махать папкой.
— Значит, вы разводитесь? — слышу я свой голос.
Господи, кто меня тянет за язык? Подчиненная не должна задавать таких вопросов начальнику. Это его личное дело!
— Да, это было уже давнее решение. А теперь, — он прижимается к подоспевшей на помощь Татьяне и многозначительно гладит ее по животу, — больше тянуть некуда. Жаль только, что Татьяне из-за всего этого уйти придётся. Наше начальство наше такую субординацию не приветствует.
— Да, — тяну я и стараюсь глубже дышать, чтобы не рухнуть от второй новости со стула. Живот у Татьяны будто за день вырос! Как же я раньше не замечала?
