– Боб, это ты?
– Он самый.
– Извини меня, Боб, это тебя Анри беспокоит, но мне нужна твоя помощь.
– Давай, выкладывай, друг, что там у тебя стряслось? Можешь на меня рассчитывать.
– Дело весьма серьезное. Банк «Империал» подвергся серьезной хакерской атаке, взломана база его данных, и сейчас все деньги со скоростью света улетучиваются в неизвестном направлении. Мы контролируем ситуацию и держим ее в строжайшем секрете. Но до открытия Нью-Йоркской фондовой биржи осталось всего лишь четыре дня, и утаить утечку денег из банка будет невозможно. Если за это время мы не найдем преступника, то в стране произойдет финансовый кризис, государства не досчитываются триллионов долларов. Не исключаю, что этот кризис накроет весь мир. То есть полетит к черту вся финансовая мировая система!
– Дело нешуточное.
– И я о том же.
– А что нужно от меня?
– Знаю, что у тебя в Пентагоне была схожая проблема, какие-то умники умудрились проникнуть в вашу базу данных. После чего все дела, связанные с их арестом и дальнейшим расследованием, были засекречены.
– Это так. Мы не любим шумихи вокруг Пентагона.
– Мне бы хотелось знать, что это за люди. Может, каким-то образом они причастны к кибервзлому в «Империале». Допускаю даже, что не они сами, а их талантливые ученики.
– Хм, задача не из простых, – признался Боб. – На всех этих делах стоит гриф высшей степени секретности. Думаю, что все эти дела рассекретят лет через сто! Некоторые из хакеров и сейчас находятся в нашей разработке, а другие сотрудничают. Поверь мне, я не слышал, чтобы кто-то из них хотел бы взломать банк «Империал». Может, вы не там ищете?
– Боб, как мне понимать твои слова, это мягкая форма отказа? Или мы с тобой работаем на разные государства?
– Ты все шутишь, Анри. Не нужно искать в Пентагоне шпионов. Не нервничай, у нас с тобой одни и те же задачи.
– Хорошо, что ты меня понимаешь. Сейчас у нас очень непростое время. Возможно, мы и ошибаемся, но нам нужно проверить все версии, и мы должны вычислить этого сукина сына во что бы то ни стало до торгов на Нью-Йоркской фондовой бирже.
– Вот что, Анри, давай поступим так… Отправь официальный запрос в Пентагон, напиши все, что тебя интересует, а мы тут подумаем, как тебе можно помочь.
– Хорошо. Но когда вы все это сделаете? Впереди только ночь.
– А ты думаешь, что Пентагон не работает ночью? Дружище, он не засыпает ни на секунду, – усмехнулся Боб.
– Тогда с Америкой все в порядке. Спасибо, Боб.
– Не стоит благодарности, мы занимаемся общим делом. А еще я отправлю в помощь своих аналитиков, пусть они там посмотрят, что к чему. Может, дадут какой-то толковый совет.
Анри Обрайн с облегчением отключил телефон. Разговор дался нелегко. Рубашка пропотела и теперь неприятно прилипала к спине. Оставалась всего-то мелочь – составить на имя директора Пентагона обстоятельный запрос.
Устроившись за монитором, Обрайн некоторое время мысленно сочинял прошение, подбирая подходящие слова, и когда ему показалось, что он подобрал нужную формулировку, тотчас быстро застучал по клавишам.
«…В связи с ситуацией, угрожающей национальным интересам США, прошу предоставить мне полную информацию о несанкционированных проникновениях в компьютерную сеть Пентагона. Есть подозрения, что отбывшие срок могли быть причастны к атаке на банк «Империал». Возможно, это были люди, проходившие по программе защиты свидетелей…»
Перечитав написанное сообщение, Анри Обрайн остался доволен – теперь можно отправлять.
* * *
К концу подходил еще один трудный день. Офисы коридора понемногу пустели, в окнах тускнел свет, отчего небоскреб, лишившись дополнительной подсветки, выглядел унылым. В здании оставался только штаб, продолжавший работать круглосуточно, и усиленная группа программистов и инженеров, не покидавшая банк последние три дня. Под спальные комнаты и душевые были оборудованы соседние помещения, где компьютерщики могли отдохнуть, переодеться и помыться. От них ждали одного – результатов! И парни старались сполна оправдать доверие, буквально на ходу создавая новые программы и устанавливая преграды на пути проникновения в операционную систему.
Никто из служащих даже не представлял, что через неделю их жизнь может кардинально поменяться и наименьшее из зол, что их могло ожидать, так это сокращение зарплаты.
Донан Гольдберг почувствовал, что невероятно устал, точнее, просто валился с ног. Следовало бы принять контрастный душ, освежиться, но на эту роскошь не было ни времени, ни тем более сил, единственное, что он мог сейчас сделать, так это доплестись до своей кровати и плюхнуться поверх одеял, даже не сняв обуви.
Вспомнил о том, что не позвонил Жанне. Пожалуй, сейчас самое время для объяснений. Гольдберг быстро набрал ее номер и, затаив дыхание, принялся вслушиваться в длинные гудки. Наконец они прервались знакомым чувственным голосом:
– Слушаю.
– Жанна, в последний раз мы с тобой не договорили, но я был сильно занят…
– Донан, ты хочешь, чтобы я к тебе приехала? – неожиданно перебила девушка.
– Жанна, ты даже не представляешь, как я этого желаю, – едва ли не выкрикнул в трубку Гольдберг. – Скажи мне день, когда ты прибываешь в Нью-Йорк, и я тебе встречу!
– Думаю, дня через три-четыре, – несколько сдержанно объявила девушка. – Но сначала я должна уладить свои семейные дела. Ты меня дождешься?
– Я тебя могу ждать и больше… То есть я хотел сказать, что буду дожидаться тебя столько, сколько потребуется, хотя мне бы хотелось обнять тебя как можно побыстрее.
– Вот и договорились.
Не прощаясь, Жанна прервала разговор. В некоторой задумчивости Донан спрятал в карман телефон, а потом зашагал в операционный зал. Нужно еще раз все перепроверить!
До открытия Нью-Йоркской биржи оставалось четыре дня.
