– Вы состоите в дружеских отношениях с нынешним президентом США. Вы сочувствовали ему в недавнем секс-скандале?
– Он слишком молод. Слишком поддался искушениям. Однако он теплый человек, интеллигентный и очень мудрый.
– Какова сегодня главная головная боль для Израиля?
– Отвечу так. Полвека, которые мы прожили, имеют один характер, а 50 лет, которые, дай бог, мы проживем в будущем, будут носить совершенно другой характер. С 1948 года, то есть с основания государства, у нас не было выбора, кроме одного – воевать за свое существование, за правое дело. Ганди сказал, что в то время, когда кошка охотится за мышкой, нет никакого смысла в том, чтобы кошка объявила перемирие. Однако через полстолетия выяснилось, что кошка это не кошка, а мышка это не мышка. И можно жить в мире.
Евреи первыми восстали против рабства
– Скажите, какое качество в еврейской нации вы считаете доминирующим: стремление выжить, сохранить себя, удержаться, победить?
– Евреи не конформистский народ. Они идут на соглашения, это народ (как написано во французской энциклопедии), который не дает всему миру заснуть. Но и сам не может спать, то есть успокоиться. Одно из основных качеств еврейского народа, которое потом взял за основу весь мир, – это стремление к справедливости. Это народ, который первым восстал против рабства, порабощения, поклонения идолам. Обо всем этом очень хорошо написал Лев Толстой.
– Вы знаете, как на Руси издавна говорили о еврее: хитрый, расчетливый, умный.
– Точнее так: народ, в котором есть умные люди. Но если обобщать, евреи и впрямь мудры. Оглянитесь, сколько у нас пророков, ученых, деятелей культуры. Но мы народ, который склоняется к экстремизму, не удерживая себя в каких-то рамках, как это могут делать другие народы. Согласно традиции, еврейский народ может и должен быть экстремистом. Если мы стремимся к чему-то хорошему, то мы достигаем звезд, если к плохому – попадаем в пропасть. Нет среднего, или вверх, или вниз. В идише и иврите практически нет настоящего времени. Или то, что было, или то, что будет.
– Вы не устали от политики, от борьбы за будущее?
– Я не знаю двух вещей в жизни: усталости и покоя.
– Слово «апокалипсис» придумали евреи. Лично я полагаю, что мир изживает себя и Страшный суд настанет. Какова ваша точка зрения?
– А я полагаю, что с самого первого дня, когда Творец создал человека, все зиждется на равновесии, на пбрах: свет и тьма, земля и воздух, добро и зло. Если одна из противоположностей будет доминировать, то найдется какое-то равновесие и самому прогрессу.
Надо прощать ближнему
– Вы, господин Перес, и впрямь мудры и опытны. Что вы скажете, как прожить жизнь правильно и полно?
– Ну что ж, попробую. Первое – прощай своему ближнему то, что прощаешь себе, снисходительно относись к ошибкам других, как снисходительно относишься к своим ошибкам. Второе – не бойся трудностей. Каждая вещь трудна (велика) настолько, насколько эта трудность субъективно вами воспринимается. Нужно всегда делать то, что как бы больше тебя, потому что если ты будешь обслуживать только самого себя, то это самое маленькое, что ты можешь сделать на земле. Не балуй себя слишком. Балуя себя, ты растрачиваешь себя. В жизни мы используем всего лишь пятую или третью часть предоставленного нам свыше потенциала. Так для чего же экономить?
Август 1998
P.S. Шимон Перес, несмотря на свой почтенный возраст (в 2011 году ему исполнилось 88 лет), с 2007 года занимает пост Президента Государства Израиль.
Глава 14. Михаил Ульянов: «В России на актеров смотрят как на слуг»
«Я не стал таким умным, как Цезарь…»
Всякое случается в нашей жизни. Но эпизод, приключившийся со мной много лет тому назад, был очень уж удивительным, почти абсурдным по своей сущности. Он долго мучил меня и не давал покоя. И я все ждал встречи с человеком, который раскрыл бы мне тайну того давнего случая.
А произошло вот что. Я находился на Калининском проспекте (ныне Новый Арбат), в квартире у своей доброй знакомой, женщины уже немолодых лет. Раздался звонок в дверь, она вышла в переднюю, повернула ключ, и я услышал какую-то возню, стуки, тяжелое дыхание вошедшего и запанибратскую реплику: «Миша, тащи прямо в комнату». Какой-то мужик в телогрейке втащил на своем горбу огромный стол, опустил его на пол, поднял голову и – о боже, в «Мише» я узнал самого Михаила Александровича Ульянова, народного артиста, сверхпопулярного тогда человека, «символа», «совесть нации» и пр. и пр. За ним гонялись толпы поклонников, получить его автограф считалось удачей. Короче говоря, передо мной в образе заурядного грузчика из мебельного магазина предстал живой памятник. Я был не просто поражен, я был потрясен и, когда «грузчик» ушел, спросил у хозяйки квартиры, как же Ульянов сюда попал и почему он в таком виде. Знакомая что-то пробормотала, дескать, так вышло. Больше к этому разговору мы не возвращались, а через несколько лет она скончалась, унеся с собой тайну той встречи.
Михаил Ульянов
И вот мне представилась наконец возможность все узнать из первых рук, и оказалось, что случай, показавшийся мне из ряда вон выходящим, для Михаила Александровича – всего лишь типичные обстоятельства нашей советской действительности.
– Было такое. Дело в том, что Анна Максимовна Манке, в квартиру которой я и впрямь приволок, не помню уж, то ли кресло, то ли стол, была замечательной личностью, подругой моей жены еще со школьной скамьи. Но в один «прекрасный» день во время борьбы с «космополитизмом» Аню замели, естественно, без суда и следствия. Замели надолго. В лагере она вышла замуж, родила сына. Сталинская эпоха была страшна тем, что люди теряли свое человеческое обличье, и если на кого-то падало подозрение или тем более его арестовывали, то этот несчастный оказывался в вакууме: его мгновенно бросали друзья, родственники, сослуживцы. Все боялись, всех пронизывал животный страх: «А вдруг меня возьмут из-за него?» Ну, так вот, моя жена (актриса Алла Петровна Парфаньяк. – Ф. М.) – человек с характером, не бросила подругу и продолжала почти демонстрировать свою близость к ней: писала письма в лагерь, чего-то там хлопотала, советовалась. После смерти Сталина Аню освободили, она стала работать в Центральном доме литераторов, и теперь уже, не боясь, вся Москва бегала к ней с просьбами, ибо Анна Максимовна заведовала отделом по организации модных тогда литературных встреч с писателями.
Вот и вся история. История, я бы сказал, типичная. В ней отражено страшное время и его последствия. Вы удивились, увидев меня в необычном ракурсе, но ведь это тоже для нас типично, я бы сказал, буднично. Да, когда у нас артист тащит на горбу какую-то тяжесть, это не героизм, это норма, ибо сами знаете, не всегда найдешь человека, который помог бы при случае что-то там сделать по хозяйству, да и не всегда есть деньги оплачивать рядовые услуги. Такие, извините, мы прекрасные демократы. Ульянов или там кто-то другой на моем месте – это вам не Джек Николсон или Сильвестр Сталлоне, которые если и тащат что-то на своих плечах, так тащат миллионы, сокровища. Мы жили и живем другой жизнью. Мы не живем, мы боремся за жизнь. Этакая великая непрестанная Куликовская битва.
