С Волчек досужие разговоры не проходят, с ней на пустяковые мелкие темы не поговорить. Если рассуждать о театре, о ее режиссерской судьбе, то сразу по потолку, по самой высокой планке. Но что делать, хоть наш театр в последние годы и поднял свой престиж и иные залы публика набивает сполна, но далеко не всех читателей интересуют дотошные подробности театральной кухни. Вот почему в разговоре с Галиной Борисовной мне пришлось лавировать между серьезными проблемами современного театрального искусства и вопросами, которые, конечно же, в первую очередь интересуют публику, то есть подробности личной жизни…
— Галина Борисовна, недавно мне пришлось беседовать с Александром Ширвиндтом, выдающимся нашим курильщиком трубки, на табачные темы. Ширвиндт и трубка — понятия неразделимые. Но вы-то что, все смолите и смолите, от сигареты прикуриваете сигарету. Вы тоже неисправимый курильщик?.
— А что делать? Случился грех когда-то по молодости, а сейчас с этим бороться гораздо труднее.
— Сейчас лето, самая горячая пора для абитуриентов. По-прежнему молодые люди рвутся в актеры. А с каким качеством вы бы не советовали поступать в театр?
— Конечно, при отсутствии таланта. Это ясно, как божий день.
— Я слышал, что мы переживаем времена перепроизводства актеров, что после театральных вузов многие не могут найти себе работу, как вы на это смотрите?
— Знаете, об этом я слышу уже не первый десяток лет. Переизбыток, перепроизводство, ведь проблема не в количестве голов, а в таланте артиста.
— То есть переизбытка талантливых актеров быть не может?
— Конечно, талант редок.
— Оглянемся назад, скажем, в 1961 год. Если мне не изменяет память, пятеро весьма одаренных актеров, я могу их перечислить по памяти: Ефремов, Евстигнеев, Кваша, Табаков и вы — создали совершенно революционный по тем временам театр «Современник». Это был случай или закономерность?
— В случайности я не верю, все решает закономерность. Вот и тогда с нами был Олег Ефремов, который сумел создать из нас разных нечто целое. Ему говорили: «С кем ты делаешь свой театр, с ними?» Тогда нас называли «шептальными» реалистами, очень сильно ругали, критиковали в прессе. Наверное, это кому-то было выгодно — нас не замечать.
— Еще бы, ведь вы, на ходу впрыгнув в ефремовский вагон, создавали новый театр, который, как мне кажется, был уже не совсем советским.
— Да, это так. Это почти уже общее место, и, конечно же, и Олегу Николаевичу повезло в том, что он начинал с определенными людьми, и нам повезло, что мы заимели такого учителя, который знал, куда нас вести.
— Говорят, что воспоминания это как бы немного поминки, и сегодня грустно говорить о молодом «Современнике », как бывает грустно вспоминать свою молодость…
— Да нет, поминок не хотелось бы. Потому что люди, которые признавали и признают наш театр, любят его и сегодня и понимают, что послеефремовский «Современник» вышел как бы из намоленных стен. Остались внутренние традиции, коды взаимопонимания, человеческие чувства.
— Нынешний «Современник» некоторые считают театром почти государственным, державным, которому благоволит Двор. Да и впрямь, к вам нередко захаживает Наина Иосифовна, каждое ее посещение охотно расписывает пресса.
— Почему же эти люди, которые называют «Современник» государственным театром, не говорят, как мне было «легко», когда я беспартийной руководила театром, никакой Двор мне не помогал. Никакой мы не государственный театр, просто кого-то мы раздражаем, вызываем агрессию, злость, зависть. Я с большой теплотой отношусь к Наине Иосифовне, она этого достойна, она очень славный человек, и я об этом не раз говорила. Я не могу без благодарности относиться к людям, и это касается не только Ельцина и близких ему людей или же Горбачева, или же Степашина, которые регулярно посещают наш театр, но и ко многим другим. Ведь были времена, когда на спектаклях пустовала правительственная ложа, и этот факт можно было понимать двояко — как это? Из правительственной ложи смотреть спектакль, который поставила не член КПСС? Я могу вспомнить и то время, когда нас не пускали за рубеж, не награждали, мы не участвовали в официальных декадах, праздниках искусства… Мы были как будто на обочине, нас как бы не замечали. Отношение к «Современнику» стало меняться в годы перестройки. Но когда мы поставили спектакли, говоря пафосно, идущие в ногу со временем, такие, как, скажем, «Крутой маршрут», то некоторые снова были недовольны, мы снова вызывали агрессию. Но я уверена, по причине того, что в театре был всегда аншлаг. Нет, мы не государственный театр, мы театр нашей публики, нашего зрителя, который нам верен всегда.
Быть может, иные думают, что и я, и актеры театра имеют какие-то блага от государства. Я могу их успокоить, что, скажем, я в своем положении и возрасте до сих пор не имею никаких благ: у меня нет дачи, а квартиру я получила давным-давно, в 77-м году, когда еще не было в помине ни семьи, ни Ельцина. Как раз наоборот, в том, что я обрела собственную жилплощадь, мне «помогла» Америка. В 1978 году я уехала на работу в Штаты, и у меня было там все вроде бы хорошо. И здесь, убоявшись, что я останусь на Западе, телефонным звонком сообщили, что мне дают квартиру. Конечно, это была ужасная, постыдная логика людей, которые жили своей моралью и принципами. Они верили, что благами: квартирой, званием — можно купить.
Галина Борисовна Волчек (р. 1933) российская актриса, режиссер, народная артистка СССР (1989). С 1956 года в московском (ефремовском) театре «Современник», с 1972 года — главный режиссер, с 1989 года — художественный руководитель театра «Современник», лауреат Государственной премии СССР (1967). Постановки: «Двое на качелях», «Обыкновенная история», «Эшелон», «Крутой маршрут», «Вишневый сад», «Три товарища» и многие другие… Как актриса снялась в нескольких ставших культовыми советских кинолентах, таких, скажем, как «Осенний марафон». Была замужем за Евгением Евстигнеевым, мать актера и режиссера Дениса Евстигнеева. Несколько лет назад театр «Современник» под руководством Волчек триумфально выступил в Америке со спектаклем «Вишневый сад». Вся американская театральная пресса назвала Галину Волчек и ведущих актеров театра одной из лучших мировых трупп. В обывательском представлении Галина Волчек «отказалась» от личной жизни, что дало основания считать ее «синим чулком» и «железной леди» одновременно. У Галины Волчек на все жизненные и творческие обстоятельства свои твердые и, быть может, в чем-то «упертые» убеждения и принципы. Мне показалось, что она, к примеру, принимает тех журналистов, которые принимают ее, и, наверное, она права, ведь с человеком, который тебя понимает, вести диалог и легче, и полезнее. При этом Галину Борисовну нелегко взять лестью, помпезным спичем, она рассказала мне забавную и в чем-то драматическую историю о человеке, который, зная ее долгие годы, написал о ней целую книгу. Когда она прочитала этот опус, то обомлела — бывает же такое, столько времени провели вместе, и этот биограф ее совсем не понял. Ее жизнь и творческая судьба были отнюдь не столь безоблачными и оптимистичными, как в книге. «Я не дала «добро» на издание этой книги», — резюмировала Галина Борисовна. Я знаю, что сейчас одна журналистка, театровед заканчивает еще одну книгу о режиссере и человеке Галине Волчек. И я уверен, что и этот труд будет подвергнут дотошному и строптивому анализу и оценке. О характере моей героини говорит и ее отношение к творческим возможностям собственного сына. Она, конечно же, принимает и денисовскую «Лимиту», оглушительно прошедшую на экранах, и нашумевшую «Маму» с Нонной Мордюковой, и сейчас шествующую по кинотеатрам ленту «Займемся любовью». Вопреки мнению, что мамы не могут быть объективными по отношению к своим детям, она строго оценивает работы Дениса Евстигнеева и говорит, что не ожидала от него в последнем фильме несовременного и немодного нынче лиризма. Она переживает и по поводу насилия, крови, убийств, гуляющих по нашим экранам. Считает, что сначала в сознание людей вживляли, точно в искусственный организм, гены социалистического оптимизма. А потом на бедного зрителя обрушили убийственную чернуху Это только кажется, что крайности сближают людские судьбы и эпохи, на самом деле крайности — это болезнь. Родителям детей, которые впиваются в кровавый экран, педагог Волчек советует подумать об их душевном здоровье и защищать их от тех ужасов, которые наводнили телевидение.
