– Когда и к кому вы обращались с просьбой о своей реабилитации и о реабилитации мужа?
– С заявлением о своей реабилитации я обращалась дважды. Впервые, вскоре после смерти Сталина – к Генеральному прокурору и в ЦК КПСС. В ответ на мою просьбу я была реабилитирована по последнему постановлению Особого совещания (а их было по моим «делам» великое множество). Судей своих я никогда не видела. В 1955 году отменена ссылка, которая была продлена Особым совещанием в 1952 году еще на 10 лет, это после восьмилетнего заключения в лагере и семилетней ссылки, которую я к 1952 году отбыла. В постановлении Верховного Суда СССР было сказано, что ссылка отменяется за недоказанностью преступления.
Такое постановление Верховного Суда СССР меня не удовлетворило по двум причинам. Недоказанность преступления в моем случае выглядела смехотворно. Я была женой Н. И. Бухарина, за это была осуждена, от него не отрекалась, и это было вполне доказано. Оно не удовлетворяло меня и потому, что впервые я была осуждена Особым совещанием по той же причине в июне 1937 года, и, логически рассуждая, с 1937 до 1952 год я, можно думать, действительно совершала контрреволюционные преступления. Поэтому я потребовала отмены приговора от 9/VI 1937 года. Тем самым отменялись и все остальные приговоры Особого совещания. Об этом я написала в Верховный Суд СССР, затем лично Н. С. Хрущеву. 27 августа 1959 года Верховный Суд СССР отменил так называемое мое дело, по которому я была осуждена Особым совещанием 9/VI 1937 года, за отсутствием в моих действиях состава преступления.
И вот только теперь, через пятьдесят лет после позорного судилища и бесчисленных моих и сына обращений в президиумы партийных съездов о реабилитации Николая Ивановича, мое большое мотивированное заявление, направленное в Президиум XXVII партийного съезда и лично Михаилу Сергеевичу Горбачеву, привело к желаемым результатам: «Приговор Военной Коллегии Верховного Суда СССР от 13 марта 1938 года в отношении Бухарина Н. И. отменен и дело прекращено за отсутствием в его действиях состава преступления». Такая справка лежит у меня на столе.
– Анна Михайловна, полный текст письма-завещания «Будущему поколению руководителей партии», продиктованного Николаем Ивановичем вам перед арестом, существует только в вашей памяти. Могу я обратиться с просьбой прочитать сейчас это письмо?
– Как бы мне ни было тяжело, я сделаю это с глубоким удовлетворением. Этих дней, этого момента я ждала долгие годы…
Ноябрь 1987 – апрель 1988
Сегодня перечитывать это письмо Н. И. Бухарина нет смысла: оно, конечно, о победе социализма, о «победоносном шествии к коммунизму», о любви к Ленину и партии…
Я о другом – о том, что вечно. О любви и силе духа, которые помогли слабой женщине, проведшей почти двадцать лет в тюрьмах, лагерях и ссылках, выстоять и пронести через долгие годы небытия память о любимом.
Анна Михайловна Бухарина-Ларина умерла от рака в 1996 году, пережив своего мужа почти на шестьдесят лет.
Глава 13. Непримиримая Зинаида Шаховская
«Не будь Хрущева, не было бы Солженицына…»
– Ко мне попадают только избранные. И никому не давайте моего телефона. Характер у меня трудный, я не люблю пустых разговоров, и здесь, в Париже, мало людей, с которыми мне хотелось бы повидаться.
Еще совсем недавно наши «выездные» посещали ее тайно. А потом полушепотом в кулуарах ЦДЛ рассказывали о непримиримой антисоветчице Зинаиде Шаховской. Крайне редко имя ее попадало в нашу печать, и почти всегда в негативе.
Зинаида Шаховская родилась в Москве в 1906 году. Эвакуировалась с матерью и сестрами в феврале 1920 года из Новороссийска. Училась в Константинополе, Брюсселе и Париже. В 1926 году вышла замуж за Святослава Малевского-Малевича. В 1940 году с санитарными частями французской армии принимала участие в Сопротивлении. В январе 1942 года была переброшена через Гибралтар в Англию (где находился ее муж, доброволец бельгийской армии). В Лондоне работала редактором Французского информационного агентства, в 1945–1948 годах – военным корреспондентом при союзных армиях в Германии, Австрии и Италии и корреспондентом в Греции. Много путешествовала, жила в Африке, побывала в США, Мексике и Канаде. В 1956–1957 годах с мужем, в то время бельгийским дипломатом, жила в Москве. С 1968 по 1978 год редактировала газету «Русская мысль» в Париже. Выпустила много книг стихов и прозы, в том числе четыре тома воспоминаний. Член Союза французских писателей, ПЕН-клуба, Международной ассоциации литературных критиков, лауреат премии Парижа, дважды лауреат Французской академии, офицер ордена Почетного легиона, командор Ордена искусств и словесности.
Свой колоссальный архив она продала (не на что было жить) в Америку частному лицу (плакать хочется!). Вторая часть завещана одному парижанину.
При прощании княгиня попросила меня не делать из нее героини (она этого не любит) и в следующий раз привезти ей из Москвы буханку бородинского хлеба и клюкву в сахаре.
– Вы хотите знать, кто я? Отвечаю: я – французская писательница русского происхождения, бельгийского гражданства. У меня есть король.
– Значит, вы подданная Его Величества короля Бельгии Бодуэна?
– У нас, слава богу, нет подданных. Мы – граждане. Раньше присягали, а теперь не присягаем. Когда мы недовольны королем, выбираем другого. Так было, например, после войны. Меня это вполне удовлетворяет, потому что дает большую свободу. Я одновременно как бы внутри и вне событий. Благодарю Бога, что он дал мне живой интерес к истории, к жизни, к людям. На моем веку немного было таких важных событий, как перестройка, она и меня обновила. Я люблю кризисы. В кризисах движение. Мне кажется, что тот переворот, который произошел в России, во всем мире произойдет. К несчастью, к концу этого переворота меня уже не будет, и я его не увижу. Есть такое выражение: для того чтобы править, нужно предвидеть. Но вот с перестройкой никто ничего не предвидел.
– А Октябрьскую революцию предвидели? Кстати, вы по-прежнему считаете, что Октябрьская революция – роковая ошибка истории?
– Да, это роковая ошибка, но… Я знала Феликса Юсупова
[14]
, он был недалекий, но очень хороший, милый, добрый человек. Однажды я ему сказала, что если бы тогда, в плохое время, не ухлопали Распутина и если бы государь послушался Распутина и заключил тот самый Брест-Литовский мир, то в России не было бы революции. И вы, сказала я вашему тезке, благополучно жили бы в своем имении в Архангельском, а я была бы в Париже женой посла. Все самое трагическое началось с Первой мировой войны, с немцев…
– О вас говорят, что вы непримиримы с советской властью, что никогда не пойдете на контакт с представителями «красных»…
– Это неправда. Да, я не люблю идеологий. Капитализм то ругают, то хвалят, но капитализм – это не идеология, а предприятие. Я не состояла и не состою в партиях. Ни в одной. Я слишком дорого заплатила за свободу и я «двух станов не боец, а только гость случайный»… Контакты с «красными»? К сожалению, я знаю, что творилось в России, кое-что видела своими глазами, когда с мужем-дипломатом жила в Москве. Поэтому была осторожна. А потом, мой характер… Когда несколько месяцев назад позвонили из одного московского журнала и спросили разрешения напечатать выдержки из книги о Набокове, я чуть со стула не упала, но сделала вид, что не упала, что будто все семьдесят лет только и ждала этого звонка. Я разрешила, но при этом сделала оговорку, что, если напечатают что-нибудь не так, возьму самолет и, несмотря на мой возраст, прилечу в Москву и им всем набью морду. Сначала в трубке было тихо, а потом раздался взрыв хохота.
