Да, он в глубине души с первых же секунд встречи знал, что Она его погубит.
Он, безо всяких эмоций уничтожавший любого, кто осмелился встать на его пути, – в этом случае он просто покорно ждал, пока придет неминуемое.
Странно, да?
Вроде бы и сам не кролик, а Она уж никак не удав, тонкая, нежная статуэтка с мягкими локонами и невинными глазами.
Так видишь стремительно приближающуюся тучу и понимаешь, что вот-вот хлынет ливень.
Неважно, почему эта туча появилась. Какой бы ни была причина – промокнешь до последней нитки.
Саша предчувствовал трагедию.
Но, конечно, насколько она будет невыносимой – даже и представить себе не мог…
Смерть Саши оказалась долгой и мучительной.
Парни, прицепившиеся к нему в ресторане, сначала ловко затолкали его в машину, потом привезли на окраину города. Связав руки и ноги, они швырнули Сашу на землю и долго впечатывали рифленые подошвы ботинок в его живот. Потом по лицу потек бензин. Если бы не вонючий кляп во рту, он стал бы умолять не делать этого – но у него была возможность только жалобно мычать. Изнемогающий от страха, Саша скорее предугадал, чем действительно услышал щелчок зажигалки – и пламя закипело на теле, наполняя все вокруг тошнотворным запахом паленого мяса.
Его кровь пузырилась и запекалась бесконечно долго. Его кожа лопалась веки вечные.
Он весь стал головешкой, в нем не осталось ничего, кроме дичайшей боли, – но все-таки он еще был, еще жил.
Истязавшие его подонки вырыли яму.
Сначала он не чувствовал, как на его обгоревшее тело сыплется песок. Просто видел: песчаные струи быстро наполняют могилу. Потом хлестнул новый резкий приступ боли – когда вместо воздуха пришлось вдыхать песок, и ничего не было, кроме этого сыроватого, перемешанного с глиной песка.
А потом боль исчезла, и он тоже исчез.
Ничего не произошло.
Никаких бабушек-дедушек и прочих родственников, и даже любимая овчарка Дина проигнорировала его гибель (когда она умерла, Саша почему-то думал, что после его смерти Дина обязательно отыщется, ведь она была самой верной собакой в мире и никогда не бросала своего хозяина). В общем, собаки не было. Он не видел потока светлого тепла или тоннеля, наполненного свечением (такие штуки вроде любят описывать те, кто побывал в состоянии клинической смерти). Бог тоже не почтил его своим присутствием (а вот это Сашу как раз-таки не удивило, он всегда подозревал, что религия – сплошное надувательство).
Просто Саша выключился, жизнь выключилась, все исчезло.
До тех пор пока не вспыхнул свет и ковш экскаватора не вырыл его кости из ссохшегося кома глины.
Сначала Саша вспоминал, кто он и почему оказался в этой убогой тайной могиле. Потом очень сокрушался, что умер и ему больше недоступно ничего из того, что было легко возможно при жизни. А он, какая досада, не обращал внимания на те сокровища, которыми владел!
Затем Саша понял, что хочет увидеть близких и родных людей.
Естественно, ему не терпелось отомстить за свою смерть. И он четко знал, что обязательно это сделает…
…Я прихожу в себя от грубых прикосновений, вижу нависшее надо мной синюшное лицо – и начинаю целовать его со всей страстью, которая только во мне осталась.
Я готова делать что угодно – только бы новая порция наркоты не унесла меня в ту реальность, где есть ОН. Насилующие меня бандиты – это, оказывается, еще меньшее из зол, которое могло со мной произойти.
Целую урода, обнимаю, почти люблю его в эту минуту.
– Петя, Петечка…
Он обиженно ворчит:
– Я Коля.
– Коленька… ты мой хороший мальчик… я очень тебя прошу – не надо больше наркотиков. Сладкий мой, хороший, я все что угодно сделаю. Не надо больше наркоты, мне страшно, мне плохо.
– Дурочка ты. – Он гладит меня по спутанным волосам. – У тебя без наркоты кумар будет.
– Все равно. Миленький, хороший мой, я потерплю.
– Ты помрешь.
– Нет! Нет! Я потерплю. Я поправлюсь. Не надо наркотиков. Тебе же лучше со мной будет, лучше!
Он качает головой:
– Ты просто не знаешь еще, что такое кумар. Ты тут заблюешь все, семь потов с тебя сойдет. Ну на фиг. Даже не думай!
В мою вену снова впивается игла…
* * *
…Парней, убивавших его с изощренной жестокостью, Саша отыскать не смог. Не было их уже среди живых. Недолго они прожили после того, что с ним сотворили. Кто-то поймал пулю, кто-то разбился в аварии, кого-то сожрала болезнь. Его это, конечно, расстроило. Он мстил бы им так же самозабвенно, как они мучили его, и получал бы от этого огромное удовольствие.
Исполнителей не было. Но оставалась главная заказчица, главная виновница произошедшего – Она…
Надо же, замуж вышла за какого-то бесцветного хлыща, родила сына. «Магическая школа Тамары Варди «Атлантида» – кто бы мог подумать, что Она перестанет скрывать, кем является на самом деле, и даже будет передавать свои знания.
– Зачем ты сделала так, чтобы меня убили? Зачем тебе это было надо? Ты спала со мной, ты жила со мной! Я ничего не жалел для тебя. Деньги нужны – возьми сколько надо вон там в тумбочке; шубу подарил, машину. Ты улыбалась, казалась счастливой. За что?! У меня и в мыслях не было тебя обижать. За что?! Почему?!
Эти вопросы выжигали его душу.
Он думал: если только она увидит его, сможет разговаривать с ним – то не удержится и обязательно обо всем спросит.
Но Тамара его не видела. Других мертвых видела, чувствовала, могла общаться. А когда Саша оказывался рядом – даже бровью не вела.
Правда, потом, когда в руках Тамариного ученика появилась та самая колода, которую они называли картами Алистера Кроули, он вдруг понял все малейшие нюансы собственной судьбы. Это все объяснило. И вроде бы выходило, что, по сути, предъявлять Тамаре претензии не за что. Но остановиться Саша уже не мог. Он точно знал: Тамара испытает точно такие же мучения, которые испытывал он. Она его уничтожила целиком и полностью – теперь пришел его черед сделать то же самое. И он не просто хочет поквитаться больше всего на свете – он обязательно должен это сделать…
Сердце сына Тамары Игоря было открыто для темных сил. Он призывал их в свою жизнь. Но мать защитила его настолько сильно, что полностью подчинить своей воле мальчишку оказалось невозможным. Иногда он слышал и слушался… но это была не полностью управляемая марионетка.
С Аней Бокач дело обстояло иначе. Она была благодатной почвой, только и ожидающей, когда семена зла упадут в нее. Девушка считала, что у нее есть право на месть. Глупышка… На самом деле прав никаких нет, только долг. Долг научиться терпению; осознать, что каждый оплачивает только собственные счета…
