– Это вон там…
И мы увидели, как над стеной фуксий поднимается огромный, как джинн, столб жирного черного дыма, в котором поблескивают оранжевые вспышки. Сперва столб поднимался совершенно вертикально, а потом его начало сносить ветром за гору Кахер. Кто-то хрипло воскликнул: «Да это же гребаное нефтехранилище!»
Худ тут же включил свое переговорное устройство:
– База, это «Роллс-Ройс». Мы находимся в Дунене, в миле от Килкрэннога. Что там за взрыв? Прием.
За дальним полем слышался тошнотворный грохот оружейной стрельбы.
– База, это «Роллс-Ройс»… Вам нужна помощь? Прием!
Из наушников Худа даже до нас доносилась чья-то невнятная, лихорадочно быстрая речь, в которой отчетливо чувствовалось паническое возбуждение.
– База? Это «Роллс-Ройс». Прошу ответить на вопрос. Прием. – Худ подождал, глядя на дым, по-прежнему застилавший небеса над Килкрэнногом, потом переключил связь на кого-то другого и сказал: – «Ауди»? Это «Роллс-Ройс». У вас есть связь с Базой? Что там случилось в городе? Прием.
Он снова подождал. Ждали и все мы, глядя на него. Но в наушниках была тишина.
– Значит так, парни: либо это крестьяне восстали, либо у нас гости. Явились через Кордон, хотя и раньше, чем мы предполагали. Короче, придется срочно возвращаться в город. Бросайте всё и по машинам!
Восемь «ополченцев» тут же погрузились в джипы, даже не взглянув на нас с Мо. Джипы задним ходом выбрались на главную дорогу и рванули в сторону шоссе.
А стрельба в Килкрэнноге становилась все более интенсивной.
Значит, поняла я, нам еще, возможно, удастся перезарядить инсулиновую помпу Рафика.
И, по крайней мере, пока все будет как прежде; но Худ сказал, что скоро появятся бандиты.
– Вот гады, даже мою чертову лестницу обратно не принесли! – проворчала Мо.
* * *
Первым делом я сходила к Белой Отмели и привела детей. Волны в заливе Данманус никогда не бывают уверены, в какую сторону им направиться, если ветер дует с востока. Зимбра сразу выбежал мне навстречу из старой рыбачьей конуры, сделанной из проржавевших железных листов; следом за ним бежали Лорелея и Рафик, взволнованные и обрадованные возможностью наконец обрести свободу. Я рассказала им о «милиционерах-ополченцах» и о похищенных у Мо солнечных батареях, и мы пошли в Дунен-коттедж. Оружейные выстрелы все еще время от времени разрывали полуденную тишину, а потом мы увидели очередной беспилотник, который кружил над деревней, время от времени как бы зависая в одной точке. По нему явно стреляли, и Рафику удалось заметить, что его в итоге сбили. На вершине холма надсадно ревел какой-то джип. На краю поля мы нашли гигантский гриб-дождевик размером с футбольный мяч, и хотя мысль о еде меня в тот момент совершенно не занимала, гриб мы сорвали, и Лорелея с гордостью понесла его домой. Его нарезанная тонкими ломтиками и поджаренная в масле мясистая белая мякоть составила бы отличную основу обеда для нас четверых – кто знает, когда мы теперь увидим снова хотя бы одну коробку с пайком, если это вообще когда-нибудь произойдет. Возможно, домашние запасы и то, что еще растет в парнике, помогут нам продержаться недель пять, если очень экономно расходовать продукты. И если какая-нибудь вооруженная банда все это у нас не отнимет.
Добравшись до дому, я обнаружила, что Мо кормит кур. Она сказала, что пыталась связаться со своими знакомыми в Килкрэнноге, Ахакисте, Даррасе и Бантри, но Интернет был абсолютно мертв. Как и радио. Молчала даже станция RTE.
– Повсюду полная тишина, как в гробнице, – сказала Мо.
Что теперь делать, я понятия не имела. То ли забаррикадироваться в доме, то ли отослать детей в какое-нибудь удаленное место, скажем, на маяк, то ли сходить на ферму О’Дейли и узнать, что случилось с Исси и ее семьей. Оружия у нас не было, хотя если учесть, сколько раз сегодня на полуострове Шипсхед поднималась стрельба, то даже будь оно, нас бы скорее прикончили, чем спасли. Мне было ясно одно: пока опасность, исходящая от тех людей, приехавших на джипах, не приближается к Дунен-коттеджу, мне уже не так страшно. Особенно когда Лорелея и Рафик рядом. Конечно, если мы уже начали впитывать смертоносные радиоактивные изотопы, то все будет развиваться по классическому сценарию, но все же стоило пока что рассматривать стадии Апокалипсиса по очереди.
Сейчас самое большое неудобство – это то, что мы полностью лишены связи с кем бы то ни было, лишены жизненно необходимого доступа к новостям. В деревне, кажется, прекратилась стрельба, но мы пока не знали, что там творится, и решили, что лучше поостеречься и туда не ходить. О’Дейли наверняка знают больше нас, но это если Диклану удалось нормально вернуться домой. Казалось, их ферма сильно отдалилась от нас за один лишь этот день, исполненный стрельбы и насилия. И все же мы с Лорелеей решили туда сходить; Рафика я очень серьезно попросила остаться дома и вместе с Зимброй охранять Мо; а также, прибавила я, что бы ни случилось, он непременно должен остаться в живых, ибо именно этого так хотели его родители, оставшиеся в Марокко: ведь ради этого они и пытались переправить его в Норвегию. Мои доводы возымели нужное воздействие, хотя, может быть, мне лучше было бы таких вещей мальчику и не говорить. Но если когда-либо и существовала книга под названием «Правильные вещи, которые следует делать и говорить, когда гибнет цивилизация», то мне не довелось ее прочесть.
* * *
Мы пошли на ферму Нокро кружным путем, по берегу моря, мимо скал, где я обычно собирала ламинарию и съедобные водоросли, которые у нас называются «ирландский мох»; через нижнее пастбище О’Дейли, где паслось небольшое стадо коров джерсейской породы, мы вышли прямо к дому. Коровы двинулись было к нам, желая, чтобы их подоили, и мы насторожились: это был не слишком хороший знак. На дворе у О’Дейли стояла зловещая тишина. Лорелея указала мне на крышу старой конюшни – оттуда тоже были сняты солнечные батареи. Я помнила, что Исси сказала, будто Диклан и Макс, старший брат Исси, еще утром отправились в деревню, но Том, или сама Исси, или их мать Брана должны же были находиться где-то поблизости. И лая их овчарки Шуль тоже слышно не было, как не было видно и их пастуха-англичанина Фила. Открытая дверь в кухню хлопала на ветру, и я почувствовала, как Лорелея просунула мне в ладонь свою холодную ладошку. Дверь явно выбили. Мы прошли мимо кучи навоза через двор, и я дрожащим голосом крикнула, заглянув в кухню:
– Эй, есть кто-нибудь дома?
Колокольчик, подвешенный Браной в окне над подоконником, позванивал на ветру, поскольку окно тоже было полуоткрыто.
Лорелея крикнула так громко, как только посмела:
– ИССИ! ЭТО МЫ!
Мне было страшно заходить.
Немытые тарелки так и остались после завтрака в раковине.
– Ба? – Лорелее тоже было очень страшно. – Как ты думаешь…
– Я не знаю, милая, – сказала я. – Ты лучше подожди снаружи, а я…
– Лол? Лол!
